Сара Маас - Башня рассвета

Ветер взвыл, словно скорбя о гибели матери Борты. Последняя скупая фраза Сартака сказала Несарине все.

– Я сам привез ее тело обратно, – продолжал Сартак. Ветер тут же подхватывал его слова и уносил прочь. – Я и сейчас слышу отчаянный крик Борты, когда я приземлился в Альтунском зале. После погребения она осталась на склоне Арундина и долго стояла на коленях, держась за материнское сульде.

Несарина еще сильнее сжала его руку. Ответное пожатие Сартака было легким и даже нежным.

– Через полгода Борта выступала на Слете. Это ежегодное трехдневное празднество, состоящее из сплошных состязаний. В нем участвуют все кланы. Борте тогда было семнадцать, Ерану – двадцать. В завершающей гонке – самой важной и трудной – они шли ноздря в ноздрю. В самом конце Еран совершил маневр, который можно было бы счесть обманным. Однако Борта еще загодя распознала его ухищрение и все равно пришла первой. А потом задала Ерану настоящую трепку. Едва он спрыгнул со своей рукки, Борта повалила его на землю и принялась дубасить. Ее особенно злило, что его маневр чуть не погубил Аркасу.

Сартак усмехнулся:

– Потом состоялось чествование победителей и пир. Подробностей я не знаю, но собственными глазами видел, как Еран пытался заговорить с Бортой, но она расхохоталась ему в лицо и ушла. Парень хмурился до самого утра, когда настало время разлетаться по своим гнездам. Потом они целый год не виделись – вплоть до очередного Слета.

– Где Борта снова победила, – догадалась Несарина.

– Да. Едва-едва. На этот раз она сама применила опасный маневр и сильно поранилась, однако победа осталась за нею. Думаю, Еран, хоть вслух он этого и не высказывал, очень боялся, что Борта может разбиться насмерть или навсегда остаться калекой, и потому уступил ей победу. О подробностях того празднования она умолчала, однако потом несколько дней ходила как в воду опущенная. Мы все думали, на нее так подействовали раны, – что тоже удивляло. Прежде она воспринимала их вполне спокойно.

– А что было в этом году?

– За неделю до Слета Еран объявился в Альтунском гнезде. Ни со мной, ни с Хулуной не встречался. Прошел прямо к Борте. Что у них там случилось – никто не знает, только через полчаса он улетел восвояси. На Слете Борта снова всех обскакала. Когда ее провозгласили победительницей, отец Ерана поднялся и объявил, что она помолвлена с его сыном.

– Неожиданно для всех?

– В общем-то, да. Стоит Борте и Ерану оказаться вместе, они готовы вцепиться друг другу в глотку. Но и для самой Борты это стало новостью. Никаких шумных возмущений не было, однако потом я видел их с Ераном спорящими до хрипоты. Может, она действительно ничего не знала об этом или не хотела признаваться – она и до сих пор уклоняется от ответа. Насчет помолвки от нее не слышали ни возражений, ни согласия. День свадьбы пока не назван. Если рассуждать дипломатически, их союз наверняка укрепил бы наши напряженные отношения с Берладским кланом.

– Надеюсь, Борта и Еран сами разберутся, – улыбнулась Несарина.

– Возможно, и здесь грядущая война решит за них.

Кадара неумолимо приближалась к Дагульским горам. Солнце скрылось за облаками, отчего сразу стало сумрачнее и холоднее. Миновав вершины первых гор, рукка поймала восходящий поток и поднялась выше, позволив увидеть всю удручающую панораму этих мест.

– Боги милосердные, – прошептала Несарина.

Внизу серели вершины бесплодных гор. В долинах виднелись тощие полоски сосновых лесов. Не было ни озер, ни рек. Только редкие ручьи. Все это с трудом просматривалось сквозь густую завесу паутины.

Паутина не была однородной. Густые белые клочья покрывали деревья, отнимая у них жизнь. А между вершинами искрились радужные нити. Казалось, их натянули, чтобы ловить ветры.

Здешняя тишина была по-настоящему мертвой. Не жужжали насекомые, не кричали звери. Ни листьев, вздыхающих на ветру, ни шелеста крыльев.

Фалкан высунул мордочку из кармана, осмотрел мрачный пейзаж и пискнул. Несарина сама была готова запищать.

– Хулуна не сгустила краски, – пробормотал Сартак. – Пауки и впрямь стали сильнее.

– Где нам спускаться? – забеспокоилась Несарина. – Ни одного укромного местечка. Яйца и птенцов пауки могли перетащить куда угодно.

Она всматривалась в склоны гор и долины – не мелькнут ли где тонкие черные тела пауков. Пусто.

– Мы сделаем облет местности, – сказал Сартак. – Посмотрим, что к чему. Возможно, кое-что поймем насчет пищевых пристрастий этих тварей.

Боги милосердные.

– Не давай Кадаре снижаться, – посоветовала Несарина. – Нельзя привлекать к себе внимание. Если они поймут, что мы что-то высматриваем, жди появления паучьей армии.

Сартак резким свистом подал команду Кадаре. Рукка стремительно взмыла вверх. Стремительнее, чем обычно. Казалось, и она рада держаться подальше от здешней мрачности.

– А ты, приятель, не высовывайся, – сказала Фалкану Несарина, дрожащими руками похлопывая по нагрудному карману. – Если они нас заметят, ты будешь нашим неожиданным тайным оружием.

Фалкан понимающе помахал лапками и юркнул вглубь кармана.

Некоторое время Кадара неспешно кружила, иногда ныряя вниз, будто гонясь за крылатой добычей себе на обед.

– Взгляни-ка на ту гряду, – нарушил молчание Сартак, указывая на самые высокие из здешних гор.

Они напоминали загнутые остроконечные рога. Вершины-близнецы почти смыкались. Возможно, когда-то они были одной горой. Между ними поблескивал серым проход, скрывающийся в каменном лабиринте.

– Кадара постоянно смотрит в ту сторону, – добавил принц.

– Пусть покружит, но не особо приближается.

Кадара повиновалась раньше, чем Сартак отдал приказ.

– В проходе что-то движется, – шепнула Несарина.

Кадара подлетела ближе. Здесь их могли заметить.

– Кадара! – предостерег рукку Сартак.

Но Кадара отчаянно махала крыльями и неслась вперед.

Вскоре они увидели, что по переходу, подпрыгивая и взмахивая пушистыми крыльями, движется… птенец.

Сартак выругался и теперь уже сам приказал:

– Быстрее, Кадара. Быстрее!

Ей не требовались понукания.

Птенец жалобно пищал, хлопая крылышками и тщетно пытаясь взлететь. Он свалился с одной из сосен, что росли возле прохода, и теперь спешил укрыться в каменном лабиринте.

Несарина сдернула лук, вложила стрелу. Сартак сделал то же самое.

– Ни звука! – шепнул он Кадаре, уже раскрывшей клюв. – Ты их всполошишь.

Меж тем птенец продолжал верещать. Даже с воздуха чувствовалось, как он напуган.

Кадара поймала воздушный поток и полетела.

– Давай, – шептала Несарина, целясь в линию сосен, где таилась опасность.

Птенцу чудом удалось вырваться оттуда, и теперь он несся – вот только куда?