Робин Хобб - Волшебный корабль

– А каким еще? – сердито поинтересовалась она. – Прокрасться на борт и перерезать ему спящему глотку?

– Значит, – заметил он сухо, – тебе это тоже в голову приходило.

Удивительное дело – Альтия ощутила, что улыбается.

– Почти сразу, – подтвердила она. Потом ее улыбка увяла. – Но мне просто необходимо забрать у него «Проказницу». Хоть я и понимаю теперь, что еще не готова стать ее капитаном… Нет, не смейся, пожалуйста. Я, может, и тупая, но я учусь. А она – моя, и подобного не будет ни с одним другим кораблем. Вот только и закон против меня, и моя собственная семья. Порознь я еще могу с ними бороться, но вот вместе… – Она умолкла и долго сидела так, опустив голову. – Я очень много думаю о ней, Брэшен…

– И я тоже, – посочувствовал он.

Кажется, он хотел утешить ее, но добился противоположного: Альтия ощетинилась. С чего это он так заговорил? «Проказница» – не его семейный корабль! Мог ли он скорбеть и тосковать о ней хоть вполовину так, как она, Альтия?!

Молчание тяжело легло между ними.

Тут в двери ввалилась еще компания моряков и заняла столик по соседству. Альтия посмотрела на Брэшена и поняла, что не знает, как ему ответить. Дверь вновь отворилась, впустив троих грузчиков, и они, не успев усесться, принялись громогласно требовать пива. Музыканты завертели головами, словно проснувшись, и дружно грянули разудалую песенку, которую перед этим наигрывали.

Скоро в таверне снова будет трам-тарарам, как повсюду…

Брэшен макал палец во влажный след, оставленный на столе кружкой, и рисовал кружочки.

– Ну? – спросил он затем. – И что ты намерена дальше делать?

Вот он, тот самый вопрос, что весь нынешний день скипидарил ее.

– Домой, наверное, отправлюсь, – тихо проговорила она. – Как ты мне и советовал… сколько-то там месяцев назад.

– Почему?

– Потому что, видимо, ты был прав. Попробую наладить что можно… и как-нибудь устроить свою жизнь.

– Совсем не обязательно устраивать свою жизнь именно так, – ответил Брэшен так же негромко. – В гавани пропасть других кораблей, и направляются они во все концы света. – И с ужасно старательной небрежностью он предложил: – Мы могли бы отправиться на север. Там, в Шести Герцогствах, всем плевать, мужик ты или баба, – лишь бы делалось дело. Не испортила их еще там цивилизация. И уж на кораблях условия вряд ли хуже, чем на «Жнеце».

Альтия безмолвно помотала головой. От таких разговоров ей делалось не лучше, а наоборот. И все-таки она выговорила то, что должна была:

– «Проказница» приписана к Удачному. Буду хоть видеть ее иногда, если ничего другого мне не останется. – И она улыбнулась. Получилось жутковато. – Кайл вообще-то старше меня. Надеюсь, мне удастся его пережить. И если я буду на дружеской ноге со своим племянничком, может, он разрешит своей сумасшедшей старой тетке иногда выходить с ним в море…

Брэшен от таких слов пришел в ужас.

– Да ну тебя! Тоже выдумала – посвятить свою жизнь ожиданию, чтобы кто-то другой помер!

– Я пошутила, – сказала она, но, конечно, на самом деле шутить и не думала. – Хреновый денек у меня был сегодня, – заявила она без дальнейших предисловий. – Хватит с меня. Спокойной ночи, Брэшен. Пойду спать рухну.

– Почему? – спросил он негромко.

– Потому что я от усталости на ногах не держусь, дурачок.

И это было истинной правдой. Альтия вымоталась не просто «до мозга костей», как обычно говорят, но даже глубже, причем намного. Она УСТАЛА. От всего. Вообще от всего…

– Я не про то, – сказал он, и чувствовалось, что терпение его на исходе. – Почему ты не пришла встретиться со мной?

– Потому что не хотела ложиться с тобой, – ответила она напрямую.

Она слишком устала, чтобы изобретать вежливые увертки.

Он изобразил оскорбленную невинность:

– Я же тебя только поужинать вместе приглашал.

– А насчет переспать даже и в уме не держал?

Брэшен был очень близок к тому, чтобы соврать, но привычка к честности победила.

– Держал, конечно… Прошлый раз, помнишь, ты сама говорила, у нас получилось неплохо …

Ей не требовалось напоминаний. Альтия смущалась при воспоминании о немыслимом наслаждении, а еще более – оттого, что он знал: она действительно наслаждалась.

– А еще, – сказала она, – я говорила тебе: это не должно повториться.

– Я думал, ты имела в виду – на корабле.

– Я имела в виду – вообще. Брэшен… тот раз мы вымокли и замерзли, мы пили и жевали циндин… – Она помедлила, но так и не придумала красивого слова и бухнула: – Вот и все!

Его рука дернулась на столешнице. Она знала, как мучительно хочется ему коснуться ее, взять ее руку в свою. Она сунула руки под стол и плотно переплела пальцы.

– Ты уверена в этом? – В его голосе была боль.

– А ты нет? – И она прямо посмотрела ему в глаза, чтобы увидеть светившуюся в них нежность.

Он отвел взгляд первым.

– Ну что ж… – Он глубоко вздохнул и сделал большой глоток из своей кружки. Наклонился к Альтии, опираясь на локоть, и заговорщицки предложил: – Если купишь еще пивка, я бы циндинчику раздобыл.

Альтия улыбнулась в ответ:

– Вот уж не думаю.

Он повел плечом, улыбка начала гаснуть, но все же он спросил:

– А если я и пиво и циндин?

– Брэшен. – Она медленно покачала головой и постаралась рассуждать здраво: – Уж если на то пошло, мы с тобой почти не знаем друг друга. У нас нет ничего общего, мы не…

– Ладно, – перебил он. – Ладно, уговорила. Я круглый дурак. Но не надо осуждать меня за попытку, хорошо? – Он допил пиво и поднялся. – Пойду, пожалуй. Только еще один совет дам напоследок, идет?

– Валяй. – Она внутренне напряглась, приготовившись выслушивать какое-нибудь сопливое «береги себя» или «будь осторожна».

– Вымойся, – сказал он. – Знала бы ты, как от тебя пахнет.

И ушел. Даже не оглянулся в дверях.

Если бы он остановился на пороге, ухмыльнулся и сделал ей ручкой, оскорбление еще сошло бы за грубоватую шутку. Но вот так! Взял и унизил ее только за то, что она ему отказала! Изобразить вздумал, будто сам ее не пожелал, оттого что должным образом не завита и не надушена! Что-то в прошлый раз все это его не особенно беспокоило. И уж от самого тогда пахло вовсе не розами. «Вот же скотина!» И Альтия высоко подняла кружку:

– Пива сюда!

Брэшен ежился под холодным дождем и по дороге обратно в «Красный карниз» старательно размышлял ни о чем. Остановился он лишь однажды – купить у уличного продавца, с несчастным видом мокнувшего под дождем, палочку паршивого циндина. Дойдя до дверей своей гостиницы, он обнаружил, что они уже заперты на ночь. Он принялся молотить в двери кулаками, негодуя, что его оставили мокнуть на улице.

Наверху отворилось окошко, высунулся хозяин.

– Кто там?