Робин Хобб - Волшебный корабль

– Уинтроу, Уинтроу! – взывала она, как кричит имя своей матери ребенок, увидевший страшный сон.

Уинтроу бегом взлетел на бак… и оттуда его едва не смыло за борт налетевшей волной. Он судорожно вцепился в ступеньку трапа и некоторое время думал только о том, как бы вздохнуть. Едва схлынула вода, он не рассуждая кинулся вперед, к носовым поручням. Он по-прежнему не ощущал Проказницу, лишь видел внизу ее темную тень.

– Проказница! – закричал он в который раз.

В первый миг она не ответила. Он еще крепче схватился за поручни – и потянулся к ней всем своим существом, всей силой души. И вот, как теплые руки, обнимающие в холодной и страшной ночи, их восприятия наконец воссоединились.

Но потом ему в душу хлынуло ее потрясение, ее ужас.

– Они убили Комфри! Там никого нет, у штурвала!

Новая волна – и оба, носовое изваяние и мальчик, окунулись в холодную соленую воду. Уинтроу опять боролся за жизнь, в то же время ощущая отчаяние корабля: шторм грубо тащил «Проказницу», лишенную управления, по громадным волнам. Ее морякам было не до парусов и снастей. Некоторые заперлись в кормовой каюте и дрались не на жизнь, а на смерть. Остальные один за другим умирали на палубах, где прежде служили. Жизнь обрывалась за жизнью – и Проказница словно бы теряла частицы себя самой. Уинтроу никогда раньше не ощущал с такой ясностью, сколь велик океан и сколь мал скорлупка-кораблик, оберегающий его жизнь. Вот схлынула волна, и он сумел встать на ноги.

– Что мне делать? – спросил он Проказницу.

– Скорее беги к штурвалу! Бери управление! – прокричала она сквозь завывания ветра. И внезапно издала самый настоящий рев: – Да скажи им, чтобы прекратили убивать друг друга! Не то все погибнут! Клянусь – все!!!

И Уинтроу побежал обратно через шкафут и, набирая в грудь сколько мог воздуха, стал кричать бившимся там людям:

– Вы слышали ее? Вы слышали?! Она всех вас убьет, если не перестанете драться! Прекратите же! Кто умеет, лезьте на мачты, не то мы все умрем еще до утра! И пропустите меня к штурвалу!

Налетела очередная волна. Стена воды обрушилась на Уинтроу сзади. Она подхватила его и понесла, он полетел – неизвестно куда. Он молотил руками, но кругом была лишь вода – ни палубы, ни снастей. Вот так и окажешься за бортом, даже сам того не заметив… Он открыл рот, хотел закричать – но лишь вдохнул соленую воду. А в следующий миг его всем телом шарахнуло о поручни левого борта. И он успел вцепиться в них – и удержался, как ни старался поток унести его через фальшборт. Какому-то рабу, оказавшемуся с ним рядом, повезло меньше. Он тоже ударился о поручни, но не смог ухватиться, перевалился наружу – и упал за борт.

Вода с громким журчанием убегала в шпигаты. Люди на палубе корчились, как выброшенные на сушу рыбы, и отчаянно выкашливали воду. Уинтроу сразу вскочил на ноги и устремился дальше на корму. «Как комар в луже… – пришло ему в голову. – Бьюсь, как комар в луже… Просто потому, что всем живым существам свойственно до последнего пытаться спастись». Большинство людей, оставшихся на палубе, были не моряками – Уинтроу это понял по тому, как они хватались за снасти и поручни, как долго приходили в себя после каждой волны, окатывавшей палубу. По всей видимости, им удалось обнаружить ключ от кандалов: кто-то уже освободился, между тем как другие продолжали нести свои цепи, привычные, словно одежда. Из палубных люков высовывались еще лица. Люди окликали находившихся на палубе, о чем-то спрашивали, давали советы. Когда накатывалась очередная волна, они старались спрятаться от воды – но сколько ее проливалось вниз, в трюмы, их, похоже, не волновало. Корабль качался, вода носила по палубе тела погибших рабов и матросов. Уинтроу смотрел на восставших, плохо веря собственным глазам. Неужели они дрались за свободу только затем, чтобы вскорости утонуть? Неужели они в пылу сражения всю команду поубивали?

Тут раздался громкий голос Са’Адара:

– Вот он! Вот он, наш мальчик! Уинтроу, скорее сюда! Они там заперлись! Есть какой-нибудь способ выкурить этих крыс?

Жрец, оказывается, вел за собой отряд торжествующих «расписных». Они сгрудились перед дверью в кубрик корабельного начальства на юте. У них на уме было только одно – убивать, убивать…

– Шторм нас утопит, если я не доберусь до штурвала! – крикнул им Уинтроу. Он приложил все усилия, чтобы его голос прозвучал властно, по-мужски: – Прекратите убийство, не то море всех нас утопит! Выпустите остаток команды, пусть они делают свое дело! Умоляю вас! У нас в трюме воды прибывает с каждой волной!

Ему опять пришлось схватиться за ступеньку трапа, на сей раз – ведущего на ют. Он с ужасом увидел, как вода захлестывает открытые трюмные люки.

– Закройте крышки люков! Задрайте их! – крикнул он во всю силу легких. – И пусть люди встанут к помпам! Не то все больные и вообще все, кто прячется внизу, очень скоро утонут! А потом и мы следом отправимся! – Он посмотрел вверх, на паруса. – Их надо зарифить! Чтобы нас не так несло ветром!

– Ну, я туда не полезу, – громко объявил один из рабов. – Я не для того цепи скинул, чтобы вот так сдохнуть!

– Тогда сдохнешь, когда будем тонуть! – яростно заорал в ответ Уинтроу. Голос все-таки сорвался и превратился в пронзительный мальчишеский выкрик.

Кое-кто из рабов попытался было прикрыть трюмные люки, но если для этого требовалось хотя бы отпустить руки, цеплявшиеся за что-либо надежное, – нет, на это они не шли…

– Скалы! – закричала Проказница. – Скалы впереди! Уинтроу, штурвал! Штурвал!

– Выпусти команду! Пообещай им, что оставишь им жизнь, если они спасут нас! – взревел Уинтроу, обращаясь к Са’Адару.

И без оглядки кинулся вверх по трапу.

…Комфри умер прямо за штурвалом. Его ударили сзади. Убивший его так и оставил тело матроса висеть там, где его застигла смерть, и Комфри, запутавшись в спицах штурвала, весом своего тела не позволял ему вовсе уж свободно мотаться туда-сюда.

– Прости меня… прости… – бессвязно бормотал Уинтроу, оттаскивая долговязое безжизненное тело прочь.

Комфри сдавал свою последнюю вахту, а Уинтроу ее принимал. Подскочив наконец к беспорядочно крутившемуся штурвалу, он с усилием его удержал. И на всю глубину наполнил легкие воздухом для ужасающего крика:

– ГОВОРИ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ!

А про себя сотворил кратенькую молитву, чтобы его голос достиг ушей Проказницы наперекор шторму.

– КРУТО НА ЛЕВЫЙ БОРТ! – донесся ее ответный крик.

И не просто долетел по ветру – казалось, Уинтроу самими ладонями, сжавшими рукоятки штурвала, ощутил биение этого голоса. «Так ведь штурвал-то – он тоже из диводрева!» – дошло до него. И он как можно плотнее обхватил рукоятки ладонями, взывая – и плевать, если это было греховно! – не к Са, но только к своему единению с Проказницей. И улетучился куда-то былой страх растворения в ней, потери себя…