Морган Райс - Рабыня, воин, королева

Когда Церера отпустила его, ноги отказали ему и он упал на пол.

«Простите», – сказал Аполло с печальными глазами.

Присев рядом с мальчиком со слезами на глазах, Церера бросила в охранника угрожающий взгляд и снова помогла Аполло подняться на ноги. Стараясь не касаться ран на его спине, она поддерживала его, когда они вышли в тусклый, освещенный факелами, коридор. Двое других узников последовали за ними.

Охранник толкнул Аполло вперед, солдаты удерживали его под руки с обеих сторон, чтобы он не упал. Пытаясь успокоить свои дрожащие ноги, Церера шла следующей, за ней шли Тринити и старик Ичабод. Зазвенели цепи, когда солдаты Империи заковали лодыжки и запястья Цереры и других узников. Как только они были закованы в цепи, два солдата Империи схватили каждого из них по одному с каждой стороны. Тринити раскачивалась взад и вперед, держась за живот, и в эту минуту Церера начала петь старую колыбельную – ту самую, которую она пела Сартесу, чтобы он уснул.

Церера больше не могла сдерживать слезы, и при мысли о братьях и Рексусе ей казалось, что ее сердце разбивается на осколки. Она больше никогда их не увидит, никогда не будет шутить или состязаться с ними. Она вспомнила о том, какие это были счастливые времена, несмотря на то, что они были запятнаны жестокостью ее матери. Но Церера любила их. Она спрашивала себя, знают ли они об этом.

Пока Церера шла по коридору, ей казалось, что к ее стопам привязаны камни, пока она волочила цепи по полу. Красивая мелодия беременной женщины сопровождала ее шаги. Поднимаясь по ступенькам из темницы, Церера увидела, что во дворе стало светлее, на небе оставалось лишь несколько мерцающих звезд, которые отказывались уступать свое место свету в предрассветном небе. Во дворе стояла открытая повозка, запряженная лошадью. Цереру и других узников толкнули в повозку, кнуты солдат Империи заставили ее съежиться. Она еще больше возненавидела Империю.

Когда Аполло не смог самостоятельно забраться на повозку, солдат Империи поднял его вверх и бросил так сильно, что мальчик ударился головой. С его губ сорвался крик, когда голова откинулась назад с треском.

«Как вы можете быть такими жестокими?» – крикнула Церера солдату Империи, прежде чем обратить свое внимание на Аполло.

Она подвинулась поближе к мальчику, беспомощно глядя на неестественный изгиб его шеи. Она осторожно подняла его истекающую кровью голову и положила ее к себе на колени.

«Аполло?» – прохрипела Церера, ее сердце сжал страх, когда она почувствовала, каким безжизненным внезапно стало тело мальчика.

«Я не вижу…», – прошептал Аполло хриплым голосом, его глаза затуманились слезами. – «Я… не… Я не чувствую своих ног».

Церера наклонилась и поцеловала его в лоб, видя, как трудно ему дышать, она хотела помочь ему. Но все, что она могла сделать, – это взять его холодные маленькие руки в свои.

«Я здесь», – сказала Церера, слова застревали у нее в горле, слезы капали на его грязную разорванную тунику.

«Обещай, что будешь держать мою руку… пока я… не умру», – попросил Аполло, заикаясь.

Не в силах произнести ни слова, Церера только кивнула и сжала его руку в своей, нежно стряхнув его светлые волосы с потного лба.

Его глаза дрогнули, прежде чем закрыться, после чего Церера заметила, что его грудь перестала подниматься и опускаться, а на лице застыла маска смерти.

Церера тут же зарыдала и поднесла его руку к своим губам, после чего аккуратно положила ее ему на грудь. По крайней мере, теперь ему не придется столкнуться с обезглавливанием. Он свободен.

Пока они ехали через толпу, Церера не могла оторвать взгляд от бедного мальчика, от его маленьких губ, ресниц и веснушек на носу. Она хотела, чтобы он знал, что она все еще думает о нем и что она не оставит его одного в повозке, на милость солдат Империи, которые украли его свободу и жизнь. Может быть, в какой-то степени она тоже нуждается в нем, чтобы напомнить себе о том, что в этом мире есть не только жестокие люди, что невинность и доброта все еще прекраснее любой силы на земле.

Повозка проезжала мимо слов ненависти и злых лиц, но Церера продолжала смотреть на мирное выражение лица Аполло. Даже когда в грудь ей ударил гнилой помидор, и тогда она не оторвала от него взгляд.

Повозка медленно остановилась перед деревянным эшафотом, и узникам было велено выйти из нее. Тем не менее, Церера отказывалась оставлять Аполло, вцепившись в него.

Солдат Империи – тот самый, который швырнул его – схватил Аполло за ногу и вытащил его из повозки, вырвав из рук Цереры.

«Убийца!» – крикнула Церера что было сил, и из ее глаз хлынули слезы.

Солдат бросил Аполло на кучу сена, после чего направился к Церере, но она забилась в угол повозки, отказываясь выходить.

Следуя за ней, солдат Империи, который только что прикасался к Аполло своими ужасными руками, залез в повозку. Она не спустит ему убийство невинного мальчика. Увидев, что другие солдаты Империи заняты тем, что заставляют других узников подняться по ступенькам на эшафот, Церера увидела свой шанс на месть. Она может умереть, пытаясь отомстить, но ведь она в любом случае умрет.

Когда солдат наклонился вперед, чтобы вытащить ее из повозки, Церера сделала петлю из оков на своих запястьях, закинув ее ему на шею, и потянула изо всех сил.

Солдат захрипел и начал отбиваться руками и ногами, его грязные пальцы вцепили в цепь, лицо краснело.

Но Церера отказывалась отпускать убийцу, потянув еще сильнее, пока его лицо не приобрело фиолетовый оттенок.

В последней, казалось бы, попытке спасти свою жизнь, руки солдата потянулись к шее Цереры. Она отбила их локтями и, услышав крики других солдат Империи, которые бежали к повозке, почувствовала, как тело солдата в ее руках обмякло.

Даже зная, что он мертв, Церера натягивала цепь как можно дольше, пока два солдата Империи не вытащили ее из повозки и силой не заставили подойти к ступенькам, ведущим на эшафот.

Один из солдат извлек кинжал и прижал его кончик к ее спине, и его лезвие слегка проткнуло ее кожу. Церера сделала один шаг, потом еще один.

Неуверенным шагом Церера поднималась по лестнице, издалека доносился шум толпы. Поднявшись на эшафот, Церера лишилась цепей.

Ее сердце бешено колотилось, она смутно замечала, что происходит вокруг, в горле у нее пересохло, в глазах стояли слезы. Она не понимала, притихла ли толпа, не в силах заглушить свой трепет.

Солдат Империи связал ей руки за спиной. Церера не сопротивлялась. Она знала, что теперь сопротивляться бесполезно. Она может позволить смерти забрать ее.

Солдат толкнул ее в направлении человека в белом плаще с капюшоном с топором в руке – ее палач.

Ей велели опуститься на колени перед деревянной колодкой, но, когда она не подчинилась сразу же, солдат толкнул ее на колени, и ее голова упала на грудь. Церера подняла затуманенные глаза на толпу, все ее тело дрожало, ее тошнило.