Морган Райс - Только достойный

«Я убил бы любого солдата на своем пути и забрал бы ее».

«Значит, ты убил бы», – сказал Альтос с улыбкой.

Ройс покачал головой.

«Убийство за справедливость – это не убийство ради спорта», – ответил он.

Последовало долгое молчание, их корабль то поднимался, то опускался, пока, в конце концов, не заговорил Марк.

«Может быть, они отправят нас вместе», – сказал он. – «Может быть, мы попадем в одну и ту же яму и будем сражаться бок о бок».

Альтос покачал головой.

«Они разделяют борцов», – ответил он. – «Нас разделят, как только мы доберемся до берега, и мы больше никогда не увидим друг друга».

От этой мысли сердце Ройса ушло в пятки.

«Тогда давайте заключим соглашение», – предложил Альтос. – «Если один из нас освободится, он отыщет других, и все втроем мы попытаемся освободиться вместе».

Альтос протянул руку, которую пожал Марк, после чего ее пожал Ройс. Это было соглашение между братьями. Ройс знал, что ничего священнее этого нет.

Много часов спустя, поздно ночью Ройс по-прежнему стоял у перил один после того, как остальные уснули. Он застыл, глядя на луну, на воду, наблюдая за тем, как волны поднимаются и опускаются, нечувствительный к миру. Ему казалось, что он отсчитывает оставшиеся ему в жизни минуты, продолжая думать о Гиневьеве. Он спрашивал себя, спит ли она сейчас или смотрит на эту же луну. Он задавался вопросом о том, сможет ли использовать свою силу для того, чтобы сразить своих захватчиков.

Но, когда Ройс попытался призвать эту силу по своему желанию, ничего не произошло. Появится ли она для него в Ямах или же она исчезла навсегда? Что это? Откуда эта сила? Почему он не может призвать ее, когда хочет?

Ройс всматривался в остаток ночи, когда услышал позади себя скрип и, насторожившись, обернулся, вспомнив про Рубина. В конце концов, он находится где-то на корабле. Ройс обернулся, вынимая меч и приготовившись.

В нескольких метрах от него стоял Рубин, который медленно направился к нему. Он невинно поднял руки вверх.

«Я здесь не для того, чтобы сразиться с тобой», – объяснил Рубин. Он опустил глаза вниз, очевидно, пристыженный. – «Я хочу только поблагодарить тебя».

Ройс пристально смотрел на него и заметил, что Рубин кажется другим человеком – сломленным, приниженным.

Ройс медленно вложил меч в ножны. Он не отрывал взгляд от Рубина, который оглянулся.

«Ты спас мне жизнь», – произнес Рубин. – «Когда ты не должен был, когда у тебя была причина этого не делать. Я не могу перестать думать об этом. Я пришел спросить, почему».

Потрясенный Ройс смотрел на него. Он никак этого не ожидал.

«Потому что каждая жизнь стоит того, чтобы спасти ее», – ответил Ройс. – «Даже жизнь твоих врагов. Даже тех задир, которые мучают других».

Ошеломленный Рубин уставился на него, после чего медленно кивнул.

«Я обязан тебе жизнью», – сказал он. – «Когда ты спас меня, что-то во мне изменилось. Это заставило меня осознать…»

Рубин замолчал. Он сделал шаг вперед навстречу Ройсу, схватился за перила и посмотрел на море. Костяшки его пальцев побелели, он долго молчал.

«Это заставило меня осознать… как я ошибался, каким дураком был. Мне очень стыдно. Я изменился. Я знаю, что не могу рассчитывать на прощение, но я хочу попросить о нем».

Его слова потрясли Ройса. Он этого не ожидал. Он долго смотрел на Рубина, прежде чем, наконец, прийти к выводу, что он говорит искренне.

«То, как я поступил, я поступил бы с каждым», – сказал Рубин. – «Потому что я…испугался. Испугался того, что другие поступят со мной так же. Это была защитная реакция. Меня вырастил отец, который избивал меня каждую ночь. Моя мать бросила меня, когда я был маленький. Братья мучили меня. Подвергаться издевкам… это было все, что я знал».

Он вздохнул.

«Так было до тех пор, пока ты не спас меня, и я осознал, что в этом мире есть и другие люди. Ты спас меня. Не этот остров, не все эти месяцы тренировок, а именно твой благородный поступок спас меня».

Рубин сделал глубокий вдох и посмотрел на Ройса.

«Я знаю, что не заслуживаю прощения», – сказал он. – «Но я любом случае должен его попросить».

Ройс смотрел на него, не зная, что сказать. Очевидно, что Рубин изменился.

Наконец, Ройс кивнул.

«Я не испытываю к тебе дурных чувств», – сказал он. – «Но я – не единственный, перед кем ты должен извиниться. Ты мучил большое количество парней, включая Альтоса и Марка».

Рубин кивнул, соглашаясь.

«Я у всех попрошу прощения. Я изменился. Ты должен поверить мне».

Ройс пристальнее посмотрел на него, и слова Рубина показались ему правдивыми.

«Я верю тебе», – ответил Ройс.

Рубин подошел ближе.

«Я хочу, чтобы ты знал: во вме ты обрел друга на всю жизнь», – добавил он, протягивая руку.

На мгновение Ройсу показалось, что это какая-то хитрость, пока он не увидел искренность в его глазах. Рубин на самом деле теперь стал другим человеком – сломленным человеком, который встретился лицом к лицу со смертью и не ожидал, что выживет.

Ройс протянул руку и пожал руку Рубина, почувствовав, что в самом невероятном месте из самых неожиданных людей обрел друга на всю жизнь.

Гиневьева медленно шла вместе с Альтфором рука об руку через мраморную площадь в верхней части дворца, осматривая мир роскоши. Мрамор тянулся насколько хватало взгляда, переплетаясь с величественными парками, бурлящими фонтанами и цветущими фруктовыми садами, что представляло собой настоящую картину роскоши – всего того, что ее народ отрицал. Гиневьева посмотрела на себя, облаченную в лучшие шелка, украшенную драгоценными камнями, и удивилась, осознав, что она стала неотличимой от дворян. Она возненавидела себя еще больше.

Кем она стала?

С той самой судьбоносной ночи, которую она провела с Альтфором, когда она отдалась ему, перестала сопротивляться и приняла свою роль в качестве жены, все радикальным образом изменилось для нее. Ее осыпали всем, чего могло желать ее сердце и даже больше, включая тяжелые драгоценности на ее шее. Ей позволили покидать территорию замка и ходить, где ей вздумается. Она завоевала глубочайшее уважение не только Альтфора, но и всей королевской семьи, включая стражу замка. Она видела, что каждый из них смотрит на нее как на ровню.

Но, чем больше Гиневьева получала, чем большее уважение ей оказывали, тем грустнее она становилась. Она не хотела всего этого. Ей нужен был только Ройс.

Это было странное ощущение. Всю жизнь на нее смотрели как на крестьянку, как на всех тех людей, с кем она выросла. Когда она проходила мимо и они кланялись ей, Гиневьева чувствовала себя дискомфортно. Она не могла избавиться от ощущения, что они приняли ее за кого-то другого.