Кэтрин Валенте - Города монет и пряностей

– Почему вы бросили меня так надолго? – воскликнула Печаль, не в силах больше сдерживаться. – Мне было так одиноко! И так страшно! Вы столько раз могли прийти за мной! Чего вы ждали?

Гнёздышко посмотрела на неё с мрачной торжественностью.

– Мир велик, а воспитание детей – вещь деликатная. Но, сердце моего сердца, я знала… – тут из своих юбок она вытащила длинное золотое перо, – …что все сказки заканчиваются. И я, мы все хотели быть здесь, когда твоя начнётся.

– Пойдём с нами, – сказала Утешение.

– Я… я боюсь! – сказала Печаль. – Я ведь никогда не была за Вратами, никогда! Я мечтала об этом, но теперь боюсь.

Гнёздышко наклонилась и взяла тёмное лицо девочки в свои руки. Её смеющиеся глаза были чёрными, как у птицы.

– Пойдём, Печаль, в мир и край, о котором ты не смеешь мечтать, где, я клянусь тебе, есть чудеса: множество грифонов, и Папесса за молитвой, и найденные потерянные девочки, и сатирица, смеющаяся в домике у моря.

Утешение повернулась к Фонарю, и они обменялись многозначительными взглядами. Паучиха ничего не сказала, лишь постукивала лапками друг о друга. Фонарь повернулся и стряхнул со спины длинный блистающий плащ, Утешение его поймала. Она укутала дрожащие плечи сестры в плащ из золотых перьев и расправила её волосы на воротнике.

– Пойдём, – сказала она. – Я покажу тебе много странных и чудесных вещей.

Мальчик пискнул. Он хотел издать куда более взрослый звук, но получился писк. Он не знал, чего хотел, и не знал, что сказать, но выражение его лица было таким, словно ему причинили боль. Его губы дрожали, он отважно сражался со слезами.

– Ты не всегда была одна, – только и смог выговорить мальчик. – Не всегда…

И девочка, его девочка, устремила на него долгий взгляд. Такая же спокойная и странная, какой была всегда. Её тёмные глаза ярко выделялись в первом бледном свете, что коснулся вершин деревьев, похожий на снег. Она стояла там, крепко сжимая разрисованную руку Утешения, с джиннией за плечом, Жар-Птицей за спиной, паучихой у ног и старой бабушкой, чья рука лежала на её плече. Мальчик хотел ринуться к ней, но не смел. Он был не таким, как они, и знал это. Его отошлют обратно во Дворец, где ему суждено сидеть в одиночестве на жёстком троне.

Взошло солнце, точно жемчужина в зимнем небе, и Печаль посмотрела на мальчика, её мальчика, и улыбнулась. Её глаза были яркими, словно перья.

– Расскажи мне историю, – сказала она. – Расскажи мне сказку о том, как мы встретились, когда были детьми, бродили по Саду, и ты не боялся меня. Как мы отправились в мир и узнали больше странных и чудесных вещей, чем могли бы себе вообразить, когда наши стены были сделаны из цветов. Расскажи мне сказку, которой я ещё не слышала, о мальчике и девочке, о длинной и широкой дороге.

Печаль протянула бледную худую руку, что светилась в утреннем свете, как обещание.

Мальчик бросил взгляд через плечо, на Дворец, но всего один раз. Их пальцы переплелись.

Когда они скрылись в лесу, Фонарь пропел рассвет. Позади, в золотом сиянии обжигающего солнца, пурпурный браслет медленно погружался в снег.

Завершая книгу, которая главенствовала в моей жизни на протяжении пяти лет, я хочу снять потрепавшуюся за это время шляпу перед несколькими людьми:

моей бабушкой Кэролайн, которая читала мне Библию днём, «Арабские ночи» и «Рамаяну» по вечерам и таким образом взрастила грубое чудовище;

С. Дж. Такер – моей пламенной сестрой, которая одновременно вдохновляет и провоцирует;

мерцающей сетью людей из самых необыкновенных мест, которые предложили мне веру, любовь, поощрение и спальни для гостей, но в особенности перед Делией Шерман, Роуз Фокс и Джошем Джаспером;

Вильгельмом и Якобом Гримм, Гансом Христианом Андерсеном, Александром Афанасьевым, Хусейном Хаддави и другими святыми перевода, устной традиции и манускриптов;

Джульеттой и Мишель, воронами-близнецами, что сидят на плечах этой книги, ибо они намного мудрее меня;

и, как обычно в конце, перед Дмитрием и Мелиссой Загидулиными, без чьей стойкости и проницательности эта книга просто умерла бы.

Спасибо вам!

Сирокко – сильный южный или юго-западный ветер на Средиземноморском побережье. В разных регионах известен под названиями юго, марен, гиб(б)ли, шехили, хамсин и т. д. Сирокко приносит пыль из пустыни и считается вредным для здоровья. Может дуть два-три дня подряд или больше, достигая 9 баллов по шкале Бофорта (75–88 км/ч).

Самум – сухой, горячий и кратковременный шквал, налетающий из пустыни.

Премоляры – малые коренные зубы, расположенные по обе стороны челюсти между клыками и большими коренными зубами (молярами).

Хульдра – персонаж скандинавского фольклора, лесная соблазнительница. Выглядит как очень красивая молодая девушка с длинным хвостом, похожим на коровий, который она тщательно скрывает.

До изобретения и внедрения специальных приборов-газоанализаторов обычные шахтёры нередко брали в шахты клетки с канарейками, чтобы по поведению чувствительных к метану птиц определять, не достигла ли концентрация рудничного газа опасных для жизни величин.

Гало – светящееся кольцо вокруг источника света.

Переступень белый (бриония белая) – ядовитое растение, также известное под названием «адамов корень».

Гостия – хлебец, используемый в христианском таинстве евхаристии (Святого причастия).

Катамит – мальчик, состоящий в половой связи со взрослым мужчиной.

Мантикора – чудовище с телом красного льва, головой человека и хвостом скорпиона; Аристотель также упоминает, что голос мантикоры – «нечто среднее между звуком свирели и трубы».

От лат. absentia – отсутствие.

Рил – быстрый шотландский и ирландский танец; спорынья – род грибов, паразитирующих на рже и пшенице, отравление которыми сопровождается, помимо прочих симптомов, нервным возбуждением и галлюцинациями.

Иммаколата – итальянское имя, в переводе означающее «чистая, непорочная».

Хотя одалиски нередко воспринимаются как наложницы, на самом деле изначально это слово обозначало гаремную служанку – рабыню, чьё возвышение до статуса наложницы было маловероятным. Сам термин происходит от турецкого oda (комната), то есть odalik (турецкий вариант) или odalisque (переиначенный французский, получивший распространение в Европе), по смыслу всего лишь «горничная».