Кэтрин Валенте - Города монет и пряностей

Лунный человек надел тело торговца скотом, как надевают зимнее пальто; новое лицо показалось ему тёплым и уютным. Поскольку у И извращённое чувство юмора, он решил, что будет забавно пригнать телегу торговца из Шадукиама с платьем, ярким как последняя зимняя луна; золотым мячом, милым и круглым точно первое летнее солнце, и простым, глупым яблоком. Все эти вещи помнили кости в ногах торговца и вены в кончиках его пальцев.

Дочери встретили отца поцелуями и радостными восклицаниями: И спрятал перерезанное горло под шарфом, а его кожа была более-менее целой и розовой. Лёгкий сероватый оттенок девушки проигнорировали, как делают дочери, жаждущие подарков. Он вручил Убальде платье из тёмно-синей и серебряной ткани; Ушмиле – золотой мяч, с которым немедленно велел пойти играть, и жестом фокусника вытащил глупое, простое яблоко для милой юной Урим с её красными волосами, будто чужеземные солнца, и синими глазами, точно чужеземные моря.

– Но, отец, это не яблоко, – сказала девушка, нахмурив красивый лоб.

– О, в Шадукиаме именно это называют яблоком, – проворковал Лунный человек.

Это был тёмно-красный рубин, который выглядел как настоящее яблоко. На его эбеновом стебельке имелся изумрудный листок, достаточно тонкий, чтобы трепетать на ветру.

– Как же мне его есть, отец? – спросила Урим.

– Кусай его зубками, деточка, как волк кусает северного оленя за бочок.

Так девушка и сделала. Она сказала, что на вкус яблоко напоминало бренди и сидр и самые красные ягоды, которые она пробовала. Будучи хорошей девочкой, Урим разделила фрукт с сёстрами, и все согласились, что он вкусный, а их отец – лучший из возможных отцов. Девочки съели лишь половину плода, оставив другую для тоскливой зимы. Но чужеземная еда не всегда идёт впрок дочерям провинциальных торговцев: Убальда, Ушмила и Урим заболели – драгоценности в их желудках ранили плоть, отказываясь растворяться.

Пока они болели, отец делался всё более серым, серебряным и рябым: мёрзлые пики появлялись на его щеках, кратеры – на руках, а глаза стали белыми, как морская соль их родных краёв. Надо сказать, что дочери торговца, хоть и отличались слабыми желудками, не были слабовольными, и им хватило мудрости понять, что прибывший с подарками человек – не их отец, и что Шадукиам раз что-нибудь даёт, а потом забирает, забирает и забирает. Ушмила много читала и узнала отметины И на теле отца. Убальда обожала острые штуки, ножницы, ножи, бриллианты и принесла свою коллекцию сёстрам. Было решено, что Урим с её красными, как яблочные корочки, волосами и синими, как лунный свет, глазами откроет истинную суть проблемы. И вот умное дитя принесло отцу несъеденную половинку шадукиамского яблока, драгоценного и влажного.

– Отец, я больна и скоро умру, – сказала Урим. Её лицо было белее мела.

Лунный человек жадно ухмыльнулся.

– До чего прекрасно, – сказал он.

– Ты ведь не это имел в виду, папа! – воскликнула Урим.

– Разумеется, нет, моя дорогая! Прости старика… Иной раз сам забываю, что говорю.

Урим опустила глаза, оплакивая своего отца.

– Ты разделишь со мною это яблоко? Так мне будет спокойнее умирать. Ведь, хоть мне сейчас очень больно, я никогда не пробовала ничего слаще.

Лунный человек изобразил участие, насколько мог, ибо он верил, что все юные девушки жадные, и заключил её в объятия.

– С удовольствием, моя дорогая доченька.

Урим отрезала ломтик яблока для рябого И, который сжевал его со смаком, как аллигатор обсасывает косточки зяблика. Вскоре, подавившись, он начал кашлять, так как Урим отравила чужеземное яблоко. Две другие дочери торговца скотом, Убальда и Ушмила, выскочили из тени и бросились на серокожую тварь, нанося ей один удар за другим. Но никак не могли убить! У девушек не было когтя грифона, а без него они и надеяться не могли, что прикончат существо. Урим полосовала его щёки острыми гранями своего яблока и с широкой ухмылкой глядела в лицо, некогда принадлежавшее отцу.

– Пусть никто не скажет, – вскричала она, – что дочери торговца скотом не знают, как забить скотину!

– Эти девочки были умными, точно стая гиен, – сказала плетёная женщина. – Они не убили И, но вскрыли его и растёрли кости в порошок – наверное, он сиял будто осколки луны! – который, по совету Урим, поместили себе на язык. Порошок растаял, и они исцелились, острые кусочки драгоценного яблока в их животах обратились в ничто. А Урим, мудрое дитя, поддерживала отца чуть живым, собирая его кровь в бутылки, которые раньше использовались для овечьего молока, и поместив его тело в гроб из белого камня. – Она кивком указала на мемориал. – Вокруг этого гроба вырос город, на границе белого и солёного моря. Если кто-то был в нужде, порошок из костей аккуратно добывали и помещали на язык, а гроб снова запечатывали. Через сто лет Лунный человек перестал кричать. – Плетёная женщина опустила глаза со стыдом. – Урим, названный в честь умной девочки, попросившей у отца лишь яблоко, стал знаменит. Сюда приходили всё новые и новые люди. Однажды пришла и я. Мои ветки были суше львиного черепа посреди пустыни, когда я наконец пришла к вратам. Кожи на мне не было: всё, что осталось, вы видите перед собой. Как так вышло, неважно… Разве начало болезни не забывается, уступая натиску нарывов, крови и ноющей боли в сломанных костях? Тому моменту, когда ты в последний раз вдыхаешь полной грудью? Никто не помнит начала. Я больна, и все мы больны. Когда я пришла сюда, была уверена, что Урим примет меня в свои чёрные объятия, посмотрит серыми, материнскими глазами и коснётся губами моего лба. Даст мне яблоко и порошок из кости, и я уйду отсюда здоровой. Но в наши дни в Уриме осталось мало лекарств. Кости И не бесконечны. Они драгоценны, их надо заслужить.

Я зевнул. Конечно, моя хозяйка заслуживала лучшего.

– Ты подождёшь рассвета с нами? – спросил я бедную женщину, что была пустой внутри.

– Конечно.

Я уже сказал тебе, что произошло. Наступил рассвет. Отовсюду приковыляли одетые в чёрное прокажённые, опираясь на костыли из ясеня и орешника, – прослышав, что прибыли новенькие, они хотели обнять нас как родных. Безопасно касаясь вуалей Руины, они сказали, что нас здесь полюбят, в наши раны будут втирать цветы, и что уже готовы алтари, чтобы мы перед ними преклонили колени. Если удача будет на нашей стороне, и мы докажем, что достойны, возможно, нам даруют частицу кости. Одноногий прокажённый протянул гниющие руки к лицу Руины, его глаза светились от радости. Он сказал:

– В Уриме не носят вуалей, дорогая. Покажи нам свой недуг – нас не заботит красота.