Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад

– Налей и мне, – попросил он.

– И речи быть не может: если выпьешь хоть немного, то заснешь и можешь уже не проснуться. Ближайшие пару дней ты будешь получать только отвар из трав. Много отвара из трав.

Вор повыше приподнялся на подушках:

– И что ты намереваешься с этим делать?

– Ничего. – Цетрон опустошил кубок одним махом, налил себе снова и сел. – Ничего не могу сделать.

– Ничего? – Альтсин старался говорить тихо. – Санвес был одним из нас. Он платил тебе за защиту.

– Платил – и я выполнял свою часть. Послал тебя, чтобы ты вывел его из города. Ни один из вас не выполнил моего приказания.

– Тот сукин сын использовал его и убил.

– Помнишь, что ты когда-то сказал? Если тебе больше двадцати и кто-то тебя натянул – значит, ты сам подставил жопу. Если Санвес принял это задание, несмотря на то что ублажал престарелых дамочек в Высоком городе и должен был знать, что там происходит, получается, он и в самом деле оказался глупее, чем бочка с протухшей сельдью.

– Ты нам… – Вор не успел закончить.

– Тихо, засранец! – Цетрин ударил кубком в стол так, что во все стороны плеснуло вином. – Я вам ничего не должен! Санвес должен был покинуть город – и точка. Он нарушил мой приказ, потому как я отправлял тебя к нему не с вежливой просьбой, но с приказом, – нарушил и погиб. Если бы каким-то чудом он пережил эту переделку, мне пришлось бы лично отдать его в руки мясникам. Для примера. Пойми наконец: то, что нынче происходит в Высоком городе, – не игра. Власть в Понкее-Лаа всегда опиралась на равновесие трех сильнейших семейств и гильдий с цехами. Как на стул о четырех ножках. Теперь все это может быть уничтожено. Лига Шапки много лет внимательно наблюдала за Советом, но нынче Григас ведет себя так, словно все это его не касается. Если какая-то из сторон получит ощутимый перевес, она может захватить власть надолго. Она может вырвать ее из рук остальных и навязать всем такие законы, какие только пожелает. Нынче, кажется, перевес на стороне Виссеринов, поскольку, кроме поддержки графа Терлеха, им склонны помогать оставшиеся в живых представители Нижнего города.

– Но…

– Молчи! И слушай! Нынче, когда Меекхан отступил на восток, Понкее-Лаа стал самым сильным из приморских городов. Формально мы часть княжества Фииланд, но князь здесь – только гость, а не владыка. Правит – Совет. А Виссерины мечтают о силе. О создании союза приморских портов, контролирующих торговлю по всему побережью. О том, чтобы взять за глотку меекханских купцов, которые ведут себя так, словно империя все еще владеет побережьем. О создании новой империи, морской силы, что контролировала бы западный край континента. Болтают они об этом уже долгие годы и, если получат перевес в Совете, могут попытаться реализовать эти планы. А знаешь, с чего они начнут? С войны с Ар-Миттаром. Это наши сильнейшие конкуренты, порт их привлекает чуть ли не столько же кораблей, что и наш, они находятся ближе к рудникам и плавильням западного Глехса, а потому железо и оружие у них дешевле, а значит, они потихоньку отбирают у наших купцов рынки. Э-э-эх, – раздраженный глава гильдии только взмахнул рукою. – Чего я тебе это рассказываю? Это не твоего, засранец, ума дело. Лежи. Лежи, я сказал! И даже не думай заснуть, потому что больше денег на лекарей я тратить не намерен.

Цетрон встал.

– Как отлежишься – вали отсюда, – обронил он, идя к двери. – И не показывайся мне на глаза в ближайшие дни. Я попытаюсь узнать, сколько вреда ты причинил на самом деле.

Он остановился на пороге:

– И конечно же, тебе строго запрещено приближаться к Высокому городу, Альт. Никаких щенячьих ответов и мести во имя чести и прочих глупостей – я проверю. Санвес был сам виноват, запомни.

Он вышел.

Альтсин не затруднился отвечать, поскольку уже какое-то время стало понятно, что Цетрон не столько убеждает в чем-то его, сколько пытается успокоить собственные страхи. Внезапные изменения в Совете всегда обещали проблемы, а проблемы – это не то, чего желал бы глава любой гильдии. Особенно когда его квартал граничит с Высоким городом.

Однако нынче самым главным было то, что Санвес мертв. Проткнутый мечом и забитый насмерть, словно дикое животное.

С самого начала у него не имелось и шанса, судьба его решилась уже в миг, когда молодой барон высмотрел его и решил, что тот окажется прекрасным инструментом для реализации его планов. Это не случайная игра с кем-то в кости на имперские орги, если после ты вытягиваешь поддельные документы и предлагаешь другую оплату появившегося долга. Санвес был дураком, это верно.

И все же.

Убили его словно собаку.

Альтсин сцепил зубы.

Он не уснул в следующие десять часов, выпивая отчаянно много горького отвара и выгоняя с по́том яд. Цетрон сдержал слово: едва только убедился, что молодой вор выживет, приказал ему убираться прочь и не показываться на глаза. Альтсин поплелся в доходный дом, где он снимал крохотную комнатку. Владелице не было дела, чем он занимался и с кем бывал, не расспрашивала она ни об одном из своих жильцов, пока те вовремя платили. Ему это весьма подходило.

Едва войдя в комнату, он рухнул на кровать и заснул. Спал долго: когда закрывал глаза, солнце приближалось к зениту – когда открыл, оно как раз всходило. Он переоделся в чистое, съел обильный завтрак, игнорируя предостерегающие спазмы желудка и совершенно не чувствуя вкуса кальмаров, запеченных в тесте, и маленьких вяленых рыбок. Потом сел у ближайшего кабака и уставился в небо, тиская в руках маленький кошель. Он заглянул внутрь: пять имперских оргов не были суммой, которую стоило носить при себе ежедневно. На самом-то деле он мог пить на них много дней подряд, топя память о Санвесе в вине, пока гнев и ярость не утихнут. Ведь скажем честно: таков смысл любых поминок, верно? Выстроить преграду между смертью кого-то близкого и остальными нашими днями, примириться с неизбежным, а после об этом позабыть. Но вино, выпитое им с утра, – две бутылки – не имело ни вкуса, ни крепости. Пяти имперских оргов могло оказаться мало.

Он оглянулся через плечо. Высокий город сиял в солнечном свете мрамором, алебастром и цветными крышами. Пока что он туда не пойдет. По крайней мере, прежде чем проверит пару вещей.

Явиндер обитал в маленьком домике, построенном из того, что вода выбрасывала на берег его островка. Островок торчал вне береговой линии, выступая с полмили в море, – но на самом деле он все еще находился посредине реки, поскольку Эльхаран врывался в соленые воды на расстояние более десяти миль, а порой, после весенних паводков, и на все двадцать. Река была истинной силой, она кормила и поила Понкее-Лаа, доставляла товары из глубины континента и забирала те, которые прибывали морем. Сотни барок ежедневно двигались вверх и вниз по течению, каждый год перевозя богатства, стоящие миллионы оргов. Без Эльхарана Понкее-Лаа стал бы максимум небольшим военным портом или разросшимся рыбацким поселком.