Коллин Хоук - Пробужденный

– А ты чего ждал? – фыркнула я, косясь на Амона. – Ограждения с ленточкой?

И я, закашлявшись, жадно приникла к минералке.

– Мне придется использовать свою силу. Приготовься.

– Приготовиться к чему?

Вопрос запоздал: Амон уже вскинул руки и закрыл глаза. В ту же секунду пол пошел ходуном, так что я чудом устояла на ногах.

– Держись, Лилия! – крикнул Амон, протягивая ко мне руки.

Я послушно обхватила его за пояс и спрятала лицо на груди – хотя в последний момент все-таки повернула голову, чтобы видеть происходящее.

Камни задрожали и начали подниматься в воздух. Сперва взлетела каменная крошка, затем щебенка – и наконец самые тяжелые булыжники. Амон продолжал бормотать себе под нос, направляя полет бывшей стены. Острая крошка просвистела у меня над ухом, точно стая разъяренных ос; за ней последовало облако камушков-пуль, которые окончательно разнесли доски на входе, и неповоротливые снаряды-булыжники, грузно выплывшие из пещеры и со стуком свалившиеся горкой неподалеку.

Амон ощутимо напрягся, сосредоточившись на лежащих в основании валунах. Они взлетали не так охотно, как камни поменьше, и он принялся двигать их по одному. Когда два огромных булыжника наконец поднялись в воздух, Амон из последних сил прижал меня к шершавой стене. Я видела, какой ценой дается ему магия: парня буквально колотило. Наконец эти камни тоже пролетели мимо – и с глухим «чпоком» впечатались в дыру, заслонив весь свет и погрузив пещеру в кромешную тьму.

– Я так понимаю, выбираться мы будем другим путем, – пробормотала я, слушая прерывистое дыхание Амона. В тишине гробницы оно казалось оглушительным.

– Прости, Лилия, но ты мне нужна.

– Все в порядке, я здесь. Что ты-ы-ы!.. – фраза оборвалась криком, когда Амон резко вытянул из меня энергию.

На этот раз все было иначе. Прежде он забирал силу постепенно, будто высасывал ее через соломинку, – а теперь сделал мощный болезненный рывок, как если бы орудовал гигантским насосом.

Когда агония миновала, я поняла, что Амон по-прежнему стоит, прислонившись к стене и задыхаясь.

– Лилия? – слабо позвал он. – Как ты?

Кости ломило, будто по мне проехался самосвал. Почти абсолютная слепота тоже не добавляла приятных ощущений – я уже чувствовала приближение клаустрофобии.

– Плохо, – простонала я, стараясь удержать содержимое желудка на месте. – В следующий раз предупреждай.

– Но я преду…

– Ладно, проехали. Ох черт, это реально больно! Так и должно быть?

– Чем дольше мы связаны, тем острее будет боль, когда я забираю энергию.

– Хрен-та-стич-но.

В затылке уже набухала горячая пульсация.

– Я постараюсь забирать так мало, как смогу.

– Спасибо, – сухо пробормотала я и, обшарив рюкзак, извлекла из бокового кармана пачку ибупрофена. Закинув несколько таблеток в рот, я быстро запила их водой.

От стены послышался долгий стон.

– А тебе-то почему больно? – удивилась я.

Несколько секунд Амон молча пыхтел в темноте, восстанавливая дыхание.

– Без своих каноп я чувствую боль, даже когда забираю чужую силу. Наша связь такова, что все твои ощущения передаются мне.

– Какое-то двойное проклятие. Вытяни руку.

Я на ощупь пошла вперед, пока не уперлась Амону в грудь. Нашарив плечо парня, я пробежалась пальцами к его запястью, разогнула сведенные судорогой пальцы и выпрямила ладонь горизонтально. Затем высыпала на нее горсть таблеток, вслепую пересчитала, забрала три лишние и сунула ему в свободную руку бутылку минералки.

– Что это?

– Лекарство будущего. Помогает от головной боли.

Амон закинул таблетки в рот и с хрустом принялся их разжевывать.

– Омерзительно, – в конце концов постановил он.

– Их не надо жевать! Глотай целиком, – я убрала ибупрофен в рюкзак и снова нашарила руку парня. – Итак, что мы собираемся делать теперь, без света?

– Спустимся в гробницу.

– Как? Я носа своего не вижу.

– Зато я могу видеть в темноте.

В следующую секунду на меня уставились две сияющие точки, расположенные примерно там, где полагалось бы находиться глазным яблокам.

– Выглядит жутковато, – призналась я. – Так у тебя есть режим ночного видения?

– Я называю его солнечным зрением.

– О’кей, но у меня-то его нет. Или ты всю дорогу будешь нести меня на руках?

Амон повернул голову, и горящие точки на мгновение исчезли – но затем снова обратились на меня. Я вздрогнула от неожиданности. Фильм ужасов, да и только.

– Пожалуй, это не самый удобный способ, – признал Амон с неохотой.

– А спуск будет крутой?

– Вероятно. Зависит от того, для чего использовался этот тоннель, – и парень, медленно отвернувшись, взял меня за руку.

– Думаю, для воздуха.

Я опасливо двинулась за своим Вергилием, привыкая идти в темноте по неровному полу.

– Может быть. Иногда их еще строили для жрецов, которые спускались в наши гробницы, запаляли там лампы и оставляли еду, чтобы мы могли насытиться при пробуждении.

– Разве они не знали, что вы просыпаетесь раз в тысячу лет?

– Знали, но записи с точными датами были утрачены, и тогда они ошибались на век-другой.

Миновав еще десяток метров, Амон остановился и сжал мои руки.

– Как ты, Лилия? Все еще больно?

– Почти нет. Просто устала.

– Боюсь, так мы далеко не продвинемся.

– Есть другие предложения?

Амон не ответил, а сразу принялся напевать себе под нос. Его звучный голос гулко отражался от каменных стен, наполняя пещеру бархатным эхом. Постепенно я начала различать щебенку под ногами – и судорожно втянула воздух, поняв, что свет исходит не от фонаря или хотя бы волшебного посоха, а самого Амона. Все его тело излучало теплое маслянистое сияние, которое озаряло пещеру на несколько шагов вперед, но при этом было достаточно мягким, чтобы не резать глаза.

– Ничего себе, – благоговейно пробормотала я.

Амон был прекрасен. Нет, блистателен . Он напоминал спустившегося на землю ангела. Парень поднял взгляд, и в глубине ярко-изумрудных глаз вспыхнули золотые искры. Я помнила, что он лишь посланник Гора и Амона-Ра – и когда-то был смертным человеком, как и я, – но сейчас я не могла вообразить существа более божественного и достойного поклонения. От Амона и без того можно было потерять голову, а если бы он предстал перед своими соплеменниками в таком виде, египетская цивилизация наверняка пала бы к его ногам.

Похоже, мое потрясение прошло для парня незамеченным: он лишь склонил голову к плечу, предлагая мне руку. Я неуверенно накрыла ее своей ладонью и подумала, что, должно быть, именно так чувствовала себя Лоис Лейн, когда Супермен впервые взял ее в полет. Вся боль, риск и неуверенность, которые я испытала во время путешествия, вдруг показались смешной ценой за возможность вот так запросто идти под руку с человеком вроде Амона.