Питер Бретт - Дневная битва

– Есть ли у вас кольца? – осведомился у Арлена рачитель Хейс.

– Нам не нужны никакие… – начала Ренна, но слова застряли в горле – Арлен полез в карман и вынул два кольца: свитых из серебра и золота, с крохотными метками.

Даже быстрого взгляда хватило, чтобы признать изящный почерк любимого. Кольца напитались его магией и ярко светились.

Она посмотрела на него, и Арлен расплылся в улыбке, как сытый кот.

– Думала застать меня врасплох, Рен? Я хотел устроить свадьбу после новолуния, если будем живы, но доделал кольца несколько дней назад.

Слезы подступили к глазам Ренны, но она не потрудилась их стереть, а Арлен надел ей на палец кольцо поменьше. Ее руки тряслись, когда она проделала то же с большим.

– Ты не представляешь, какая брачная ночь тебя ждет, – шепнула она.

Рачитель кашлянул.

– Именем Создателя, здесь, в Его доме, я объявляю вас мужем и женой. Живите и плодитесь во имя Его. Можете поцеловаться…

Ренна бросилась в объятия Арлена, впилась ему в губы, и если рачитель закончил фразу, то шум крови в ушах не дал ей расслышать.

– Я ваш должник, – сказал рачителю Арлен, когда они наконец отпустили друг дружку. – Не забуду.

– Я тоже, – улыбнулся Хейс.

– Поздравляю! – пробасил Гаред и так хлопнул Арлена по спине, что другой покатился бы кубарем, но Арлен устоял. – Большая честь быть вашим свидетелем. Не заслужил.

– Это для нас честь, Гаред Лесоруб, – возразил Арлен. – Теперь за Лощиной присматривают приличные люди.

Гаред погрустнел:

– Не так я был хорош, как следовало. Даже после твоего прихода в Лощину. Наделал… ошибок.

Арлен с улыбкой потянулся к великану Гареду, потрепал по плечу:

– Мы все ошибаемся, Гаред. Но те, кто это осознает, уже становятся наполовину лучше. Что бы ты ни натворил, я тебя прощаю.

В чем было нельзя ошибиться, так это в просветлении на лице Гареда. Он выпрямился в полный рост, навис даже над инквизитором, который стоял у алтаря ступенькой выше. Затем отвесил низкий поклон.

– Тогда я пройду и вторую половину пути. – Он глянул на Хейса. – Пусть Создатель станет свидетелем.

– Я люблю тебя, Арлен Тюк, – шепнула Ренна.

Арлен взял ее за руку и повел к выходу.

Гаред ринулся вперед и толкнул огромные дверные створки, как невесомые. Те распахнулись с гулким стуком, явили взору сотни людей, которые столпились у Праведного дома, а новые неуклонно прибывали с каждой улицы, заполняли Кладбище Подземников. Народ высыпал на балконы, чтобы видеть лучше, а дети взгромоздились на родительские плечи.

Ренна застыла. Такую толпу она повидала лишь раз – в тот вечер, когда на главной площади собрался весь Тиббетс-Брук, желавший посмотреть, как ее выставят на растерзание демонам. Тысяча душ явились поглазеть, и никто пальцем не шевельнул, когда подземники бросились рвать ее в клочья.

Ее сердце замерло, и она бессознательно нашарила нож.

– Муж и жена! – взревел Гаред.

И толпа взорвалась ликующим ором, вернула Ренну в чувство. Она стояла столбом, когда на них посыпались наспех собранные цветы, а жонглеры в звуковой раковине врезали кадриль.

Арлен поклонился, выставил локоть и произнес голосом слишком тихим, чтобы расслышал кто-либо, не обладающий их обостренным слухом:

– Рен, тебе ничего не сделают, не за этим пришли. Только поздравят и спляшут.

Ренна взяла его под руку, и они направились к толпе. Появилась немолодая женщина и с нервной улыбкой сделала реверанс.

– Мег Лесоруб, – представилась она. – Моя семья гордится тем, что сражалась в битве за Лесорубову Лощину бок о бок с твоим мужем. Если бы не он, здесь было бы пусто.

Она настойчиво вложила Ренне в руки красиво расписанный горшочек с полуувядшими цветами:

– Этот горшок прожил в нашей семье сотню лет. Не знаю, правда ли, но дедуля сказывал, что купил его у вестника, а тот говорил, будто он сделан еще до Возвращения. Сама-то я знать не могу, но буду рада, если он поселится у вас, в благословение вашего брака.

Ренна онемела, не зная, что сказать. Женщина вела себя так, словно подарок ничтожен, но по глазам стало ясно, какое это сокровище. Такую вещь запросто не отдашь.

– Я… благодарю… – выдавила она.

Но женщину уже смело толпой, и ее место заняла другая. Лицо знакомое, однако имени Ренна не знала. Однажды ей понравился розовый куст в ее дворе, и она его похвалила.

– Санди Швец. – Женщина неуклюже присела в реверансе и покачнулась под весом огромного букета роз, перехваченного красной шелковой лентой.

Собирала цветы в спешке – Ренна заметила порезы и царапины в местах, где порвались рукава. Похоже, обкорнала весь куст.

– Я знаю, вам нравятся розы, а у невесты должен быть букет. – Лицо ее стало краснее цветов, и она собралась уйти, но оглянулась и показала на бант. – Это настоящий красийский шелк, – бросила она и скрылась в толпе.

Ренна попробовала вставить букет в горшок, но тот не поместился, а держать то и другое – неудобно…

Люди продолжали подходить, и она стала как пьяная. Ночные чувства с инстинктами, которые сохраняли ей жизнь среди подземников, вопили во весь голос и предупреждали, что сейчас на нее бросятся, схватят, начнут когтить. Но народ кланялся и подносил наскоро выбранные дары. У жителей Лощины не было денег, но они подступали снова и снова с вещами намного более драгоценными.

– Сражался вместе с твоим мужем…

– Прошу принять…

– Мейри Стеклодув…

– Твой муж меня спас…

– Спас моего сына…

– Всех нас до последнего…

– Пожалуйста, возьмите…

– Пожалуйста, возьмите…

– Пожалуйста, возьмите…

Несмотря на приобретенную в ночи силу, она с трудом удерживала все корзины и свертки. И вскоре почувствовала себя вьючным мулом вестника, а народ все тянулся, и в очередь выстроились сотни. Тысячи.

Удивительно, но выручила ее красийка.

Она вышла из толпы, по южному обычаю с головы до пят закутанная в черное, но глаза были добрые.

– Что тут творится? – громко вопросила она. – Невесте предстоит брачная ночь, и ей не подобает собственноручно нести подарки!

Все замерли, а женщина привычным командным тоном обратилась к нескольким людям, уже вручившим дары:

– Найдите столы, чтобы сложить дары, ибо столь драгоценные предметы не должны касаться земли, которая пропиталась кровью ваших людей во время алагай’шарак!

Женщины неистово закивали, побудили к тому же остальных, и у Ренны забрали подарки. Красийка посмотрела на нее, и по морщинкам, разбежавшимся от ее глаз, Ренна поняла, что она улыбается.

– Пожалуйста, позвольте мне назваться. Я Шамавах, первая жена Аббана, сына Чабина, из рода Хамана племени Каджи. – Арлен вскинул глаза, и она выдержала его взгляд. – Мой муж всегда был верным другом Пар’чина.