Питер Бретт - Дневная битва

Солнце не успело подняться над горизонтом, когда Джардир остановился и оглядел скошенное поле. Инэвера нашла на базаре корзинщика, который прислал целую подводу своих изделий, и лично возглавила уборку пшеницы, таскала полные корзины и командовала женщинами и детьми, будто занималась этим всю жизнь.

Она была прекрасна в утреннем свете – почти скромна в непрозрачных холщовых портках и тугом, бордовом с золотой каймой жилете. Хаффиты и чины взирали на нее с благоговением и все усерднее гнули спины при виде ее трудов.

Джардир посмотрел вдаль, где дама и шарумы работали бок о бок с низшими кастами. Воодушевляющая картина – ростки единства, о котором мечтал Каджи; общее дело, которое позволит человечеству отбросить алагай и выиграть Шарак Ка.

Он помолился, чтобы этого хватило.

– …Полное уничтожение яблоневых рощ мехндингов, – отчитывался Аббан, – и свыше двухсот акров пастбищных земель.

Джардир восседал на Троне черепов, его одежда и кожа, испачканные жирным пеплом, источали смрад. Ожоги уже зажили, но он с тяжелым сердцем внимал секретному утреннему докладу Аббана, с которым тот прибыл после третьей ночи Ущерба.

Его страхи подтвердились на вторую же. Князья алагай опасались встречи с ним на поле боя после крушения первоначальных планов, а потому постановили уморить его народ голодом.

Многочисленные реки и ручьи в плодородных землях стали природным заслоном против огня, а сам он водил своих воинов истреблять огненных демонов и тушить пожары всюду, где те возникали, но даже его силы не безграничны, и опустошение вышло катастрофическое. Джардир потерял счет убыткам, а Аббан оглашал список за списком.

И сейчас взялся за следующий:

– Потери на землях кревахов составили…

Джардиру показалось, что он выскочит из кожи, если еще секунду посидит и послушает. Он резко встал, сошел по ступеням и принялся мерить шагами тронный зал.

– Скажи мне одно, хаффит, – буркнул он. – Насколько все плохо?

Аббан пожал плечами:

– Если убытков больше не будет, твой народ выживет, Избавитель. – Он встретился с Джардиром взглядом. – Но если они продолжатся, месяц за месяцем, до того, как сойдет зимний снег, половина населения Дара Эверама поляжет замертво, и это при условии, что алагай не шевельнут и когтем.

Джардир взялся за голову.

– Впрочем, у тебя есть два преимущества, – продолжил Аббан.

Джардир посмотрел на него:

– Преимущества?

– Сейчас твой народ считает тебя истинным сыном Эверама. Даже чины вышептывают твое имя с благоговением и распространяют истории о том, как ты денно и нощно стараешься их защитить. Работа с ними в полях стала мастерским ходом.

– Я сделал это не для завоевания душ, – заметил Джардир.

– Не имеет значения, зачем ты это сделал, друг мой, – возразил Аббан. – После этого жеста и трупа князя алагай, пронесенного перед Дамаджи, за тобой пойдут и красийцы, и землепашцы.

– Куда?

– Да как же, на Лактон, – улыбнулся Аббан. – Урожай на полях чинов к востоку от Дара Эверама еще созревает.

Приближался рассвет, и принц-консорт ждал в пещере. Тьмы на поверхности еще хватало, чтобы ослепить скот, а мелкие трутни могли охотиться еще часами, но для принца подземников, который привык к кромешной тьме мозгового двора, небо светлело с тревожной скоростью.

Он ждал целенаправленно и до последнего момента намеревался призвать остальных лишь на исходе заключительной ночи Ущерба. Они будут вынуждены материализоваться вне пещеры и слабеть на подходе от света. Консорт окружил пещеру и щель в ее задней части могучими метками, сгустил тянувшуюся из Недр магию и гарантировал, что никто другой ее не Втянет.

Двое из шести мозговиков, которых он привел с собой на поверхность, уже мертвы, и вот умора – самые сильные, однако он счел разумным принять все меры предосторожности перед встречей с таким количеством собратьев и так далеко от сферы влияния королевы.

Избавиться от двух возможных соперников неплохо, но не стоило неудовольствия королевы, столь близкой к кладке. По сравнению с ним, остальные четверо выглядели героями, ибо сражались и истощали силы врага, тогда как его замыслы провалились. Приобретенные ими опыт и престиж вполне позволят занять место погибших соперников.

Когда четверка подоспела, он хорошенько Втянул из выходного отверстия, вобрал столько энергии, сколько смог удержать. Он не стал ее скрывать – пусть видят и боятся. Его хамелеоны сгрудились вокруг, зато перевертыши соперников остались вне пещеры, повинуясь простому запрету.

«Дневная звезда близко, брат», – помыслил один демон.

«Нам следует вернуться ко двору и доложить королеве», – согласился другой.

«Сначала мне», – прошипел консорт.

«Мы отчитались перед тобой», – возразил князь, направленный на север. Он был сильнее и старше. С момента выхода на поверхность его воля значительно возросла. Он хорошо скрывал ауру, но консорт распознал напряжение.

Повинуясь мысленному приказу, один хамелеон выбросил щупальце, схватил князя за горло и подтянул ближе. Консорт не шелохнулся, но собрался с силами. Если они ударят сообща, то сейчас.

Но остальные застыли. Они ненавидели консорта, быть может, больше, чем дневную звезду, но точно так же относились и друг к другу, и без гарантии победы никто не хотел рисковать жизнью.

Консорт ласково погладил князя по шишковатому черепу.

«Ты отчитался, но рассказал не все. Считаешь меня глупцом?»

Молодой мозговик дернулся, но куда ему тягаться с хамелеоном. Его череп запульсировал в попытке взять трутня под контроль, но консорт уступал волей одной королеве. Хамелеон сжал горло князя, и тот прекратил попытки вырваться.

«Что случилось ночью, когда умер твой брат?» – спросил консорт.

«Мы захватили объединителя», – признался князь, и его спутники зашипели. Принцы, посланные на юг, напряглись при его словах, и черепа их запульсировали: беседа.

«Тогда почему твой брат скончался, а объединитель продолжает убивать трутней и привлекать к себе на службу людей?» – осведомился консорт.

«Мы прошлись по сознанию, чтобы познать его силы, – помыслил князь, – но он сбежал и не попал к тебе, как мы хотели».

«Снова ложь?» – спросил консорт. Лишенные век глаза князя расширились, но он не успел воспротивиться, хамелеон мазнул когтем и вскрыл его череп. Консорт сунулся внутрь, вырывал клочья сознания и пожирал их, а остальные смотрели с ужасом и завистью, что смешались в их аурах.

Консорт ел, и воспоминания вкупе с волей князя переходили к нему; он моментально узнал все, что было изъято из сознания объединителя. Консорта чуть не переполнили блаженство и мощь. За минувшие тысячелетия он много раз пировал, поглощая сознания соплеменников, и неизменно испытывал головокружение от притока энергии. Снаружи выли и распадались хамелеоны князя.