Джо Аберкромби - Полвойны

Сестра Ауд с тревогой рассматривала содержимое горшка.

– Выглядит вроде благополучно.

– Как может одна какашка быть благополучнее другой? – поинтересовалась Скара.

– Наваливши благоприятную кучу, счастливчики завсегда этак спросят, королева. Ваша кровь исходит без перебоев?

– По обычаю, ей полагается течь каждый месяц.

– И ваше лоно не намеревается нарушать этот обычай?

Скара сверкнула на сестру Ауд самым льдистым взглядом, на какой оказалась способна.

– Мое лоно ведет себя безупречно. Расслабьтесь. Я никогда даже не целовалась с мужчиной. Мать Кире строго об этом пеклась.

Ауд деликатно кашлянула.

– Прошу прощения за бесцеремонность, но теперь за ваше благополучие отвечаю я. Для Тровенланда ваша кровь ценнее любого злата.

– В таком случае радуйся, Тровенланд! – воскликнула Скара, переступая край ванны. – Я поставляю кровь без перебоев!

Невольница королевы Лайтлин насухо ее вытерла, забрала вязанку хвороста и сбрызнула Скару пахучей водой во имя Того, Кто Взращивает Семя. Средь Малых богов его место, но, бесспорно, на девиц королевской крови он взирал свысока.

Служительница помрачнела. Служительница Скары. Ее прислуга. И тем не менее она относилась к сестре в основном не иначе, как к придирчивой хозяйке:

– Вы ели, о королева?

– А чем мне еще заниматься за завтраком? – Скара не уточняла, что те крошки, которые она протолкнула в себя, непрестанно просились наружу. – Я всю жизнь была стройной. – Щелчок пальцев, и рабыня спешно поднесла ей длинную мантию. – И не желаю, чтобы меня осматривали, как товар в бараке торговца людьми.

– Приятного мало, государыня. – Сестра Ауд предупредительно отвела взор. – Но, боюсь, уединение – та роскошь, что непозволительна власти. – Ее согласный тон выбешивал почему-то еще больше напористых придирок матери Кире.

– Несомненно, вы едите за нас обоих, – огрызнулась Скара.

Сестра Ауд лишь улыбнулась, углубив ямки на рыхлом личике.

– Я всегда была в теле, однако на моем здоровье не покоится будущее целой страны. Надо заметить, к счастью. Принеси королеве перекусить. – Она махнула невольнице, и девушка откинула длинную косу и подняла поднос с утренними явствами.

– Нет! – сварливо возразила Скара, тонюсенький аромат уже стиснул желудок, рука отдернулась назад, словно стремясь сбросить кушанье на пол. – Убери отсюда еду!

Невольница вздрогнула, будто гнев обратился в занесенный хлыст, и Скара мгновенно почувствовала угрызения совести. Потом ей на ум пришли слова матери Кире, высказанные после того, как дед продал няню и Скара проплакала много дней. Убиваться по рабу – убиваться напрасно. Поэтому она отослала прислужницу нетерпеливым взмахом, на манер, как ей показалось, королевы Лайтлин. В конце-то концов, сама она королева или кто?

Боги-боги. Она – королева! В животе снова зашлись колики, тошнота защекотала стенку горла, и Скара удушливо кхекнула – наполовину булькнув, наполовину зарычав от безнадежности. Она сомкнула кулак, словно решила врезать, проучить взбунтовавшееся чрево. Как надеяться подчинить королей своей воле, когда не сладить с собственным желудком?

– Что ж, перед сегодняшним сходом надо многое успеть, – произнесла сестра Ауд, поворачиваясь к двери. – Разрешите оставить вас, государыня?

– Вы вечно ничего не успеваете.

Служительница приостановилась, глубокий вздох сотряс ее плечи. Потом повернулась с твердо лежащими на груди руками.

– Здесь, со мной, вы можете разговаривать как вам угодно. – С первого взгляда сестра Ауд казалась, как персик, мягкой, но Скара уже не единожды припоминала, что внутри персика – крепкая косточка, о которую разиня запросто сломает зуб. – Но негоже так вести себя королеве. Проявите себя такой перед Гормом и Атилем, и все ваши достижения вмиг рассыплются в пыль. Вы недостаточно сильны, чтобы показывать другим подобную слабость.

Скара окаменела, готовая уже взорваться от гнева, как вдруг ей открылась правота сестры Ауд. Скара вела себя так, как привыкла общаться с матерью Кире. Она капризничала, как набалованное дитя. Дедушка, щедрый на все – на злато и на слова, сейчас бы здорово огорчился.

Скара зажмурилась, веки защипало от подкативших слез, набрала воздуху и встряхнулась.

– Вы правы, – сказала она. – Так разговаривать не пристало и нищенке, не то что королеве. Извините.

Сестра Ауд медленно распрямила руки.

– Королеве не за что просить извинений, тем паче у своего служителя.

– Тогда прошу принять благодарность. Знаю, вы ко мне не просились, но ваша служба стала мне верным подспорьем. Я сыздавна представляла, как однажды становлюсь королевой, как беседую со знатью в светлых чертогах, как принимаю мудрые решения во благо моего народа… Только мне и не снилось, что это настанет так скоро, и так много ляжет на кон, и дедушка не подскажет, как поступить. – Она утерла глаза ладонью. – Мать Кире готовила меня нести бремя власти, но оказалось… к этой ноше нельзя быть готовым заранее.

Служительница опешила.

– Учитывая обстановку, вы, я бы сказала, взялись за него замечательно.

– Буду стараться не выронить. – Скара вымучила улыбку. – Если вы и дальше будете поправлять мои соскальзывающие пальцы.

Сестра Ауд улыбнулась в ответ.

– Почту за честь, моя королева. Взаправду. – Она чопорно поклонилась и тихо закрыла за собой дверь. Скара мельком глянула на невольницу и вспомнила, что даже не знает, как ту зовут.

– Прости меня и ты, – негромко вырвалось у нее. Невольница, кажется, ужаснулась, и Скара догадывалась, почему. Пока рабыня всего лишь полезная своей хозяйке вещь, она в безопасности. Но если рабыня обретет лицо, ей могут оказать покровительство. Ее даже могут полюбить, как Скара полюбила няню-кормилицу. Но личности также легко позавидовать, легко обвинить и возненавидеть.

Вещью жить безопасней.

Скара щелкнула пальцами:

– Принеси расческу.

В дверь глухо постучали, следом резкий рык Рэйта:

– Здесь отец Ярви. Он хочет с вами поговорить.

– Безотлагательно, королева Скара, – послышался голос служителя. – Об обоюдно полезном деле.

Скара тщетно прикладывала к животу ладонь – бурлистый желудок не желал покоя. Отец Ярви вполне любезен, однако своим взором отнимал у нее силы, будто наперед знает, что она скажет, и уже подготовил ответ.

– В моих жилах Бейлова кровь, – протянула она про себя. – Бейлова кровь, Бейлова кровь. – И сжала перебинтованный кулак, пока порез не вспыхнул прозрачной болью. – Пригласите его.

Даже мать Кире не сыскала бы упрека тому, как держал себя отец Ярви. Он вошел с почтительно склоненной головой, в здоровой руке нес посох из скрученного и щелистого эльфийского металла, а сухую, дабы не оскорбить взор королевы, убрал за спину. Следом пробрался Рэйт, по обыкновению угрюмо наморщив лоб. Соломенные волосы прилипли к виску – он спал на ее пороге, а изрытую шрамами руку подпирало древко секиры.