Джордж Мартин - Игра престолов. Часть I

– Мы оставили Королевскую Гавань две недели назад, – ответила Кэтлин на самый безопасный из его вопросов.

– Туда-то я и направляюсь, – поведал юноша. Как она подозревала, он больше стремился рассказать собственную историю, чем выслушивать их. Певцы ничего не любят больше, чем звуки собственных голосов. – На турнир в честь десницы съедутся богатые лорды с толстыми кошельками. В последний раз я едва сумел увезти свое серебро… точнее, увез бы, если бы в тот день не поставил все на Цареубийцу.

– Боги неблагосклонны к игрокам, – сурово проговорил сир Родрик. Как северянин, он разделял взгляды Старков на турниры.

– Ко мне они действительно были неблагосклонны, – ответил певец. – Жестокие боги и Рыцарь Цветов разорили меня.

– Вне сомнения, неудача послужила тебе уроком, – сказал сир Родрик.

– Безусловно. В этот раз я поставлю на сира Лораса.

Сир Родрик попытался потянуть себя за бакенбарды, которых не оказалось на месте, но прежде, чем он успел сделать замечание, явился слуга. Он поставил перед ними миски из хлеба и наполнил их ломтями жареного мяса со шпажки, источавшими горячий сок. На другую шпажку были нанизаны крошечные луковки, огненный перец и грибы. Сир Родрик с жадностью приступил к еде, а мальчишка снова убежал, чтобы принести им пива.

– Меня зовут Мариллион, – проговорил певец, прикоснувшись пальцем к струне. – Вне сомнения, вы слышали мою игру?

Его манеры заставили Кэтлин улыбнуться. На такой дальний север, каковым является Винтерфелл, странствующие певцы забредали нечасто, но она помнила эту породу по девичьим годам в Риверране.

– Боюсь, что нет, – улыбнулась она.

Певец извлек из арфы печальный аккорд.

– Вы много потеряли. А кто из певцов вам нравился больше всех остальных?

– Алия из Браавоса, – немедленно ответил сир Родрик.

– О, я пою куда лучше, чем эта старая карга, – сказал Мариллион. – Если у вас найдется серебряная монетка за песню, я охотно докажу вам свою правоту.

– Медяк или два у меня найдутся, но я скорее брошу их в колодец, чем буду слушать твой вой, – буркнул сир Родрик. Мнение его о певцах было общеизвестно, музыка хороша для девиц, и он не мог понять, почему здоровому парню приходит в голову возиться с арфой, когда он мог бы взяться за меч.

– Ваш дед – человек едкий, – обратился Мариллион к Кэтлин. – Я хотел почтить вас, воздать должное вашей красоте. По правде говоря, я создан для того, чтобы петь перед королями и знатными лордами.

– Ну, это заметно, – сказала Кэтлин. – Лорд Талли любит песни, как я слыхала. Ты, вне сомнения, бывал в Риверране?

– Сотню раз, – непринужденно отвечал певец. – Там для меня держат наготове комнату, а молодой лорд относится ко мне, как к брату.

Кэтлин улыбнулась, представив, что сказал бы об этом Эдмур. Однажды какой-то певец уложил в свою постель девицу, которая нравилась брату, и с той поры Эдмур вообще возненавидел их породу.

– А как насчет Винтерфелла? – спросила она. – Ездил ли ты когда-нибудь на север?

– Зачем? – спросил Мариллион. – Там только метели и медвежьи шкуры, а Старки не разбираются в музыке, им бы только слушать вой волков.

Внезапно Кэтлин увидела, что в противоположном конце комнаты распахнулась дверь.

– Хозяйка, – послышался голос слуги. – Нам нужно разместить коней, милорд Ланнистер требует комнату и горячей воды.

– О боги, – проговорил сир Родрик, прежде чем Кэтлин успела остановить его. Она стиснула пальцами его руку.

Маша Хеддл уже кланялась и улыбалась, обнажая жуткие красные зубы.

– Простите, м’лорд, но гостиница полна до отказа, заняты все комнаты, простите.

Их четверо, заметила Кэтлин. Старик в черном одеянии Ночного Дозора, двое слуг… и он сам, маленький, но отважный.

– Мои люди переночуют у вас на конюшне, а что касается меня самого, то много места не займу, как можно видеть. – Карлик насмешливо ухмыльнулся. – Мне хватит жаркого огня в очаге и отсутствия блох в соломе…

Маша Хеддл была вне себя.

– М’лорд, у нас все занято, турнир, ничего нельзя поделать, о…

Тирион Ланнистер извлек монету из кошелька, подбросил над головой, поймал, подбросил снова. Даже на том конце комнаты, где сидела Кэтлин, трудно было не заметить, что она золотая.

Вольный всадник в полинялом голубом плаще вскочил на ноги.

– Добро пожаловать в мою комнату, м’лорд.

– Вот умный человек, – объявил Ланнистер, бросив монету через всю комнату. Вольный всадник подхватил ее в воздухе. – И ловкий вдобавок. – Карлик повернулся к Маше Хеддл: – Надеюсь, вы дадите мне поесть?

– Все что угодно, м’лорд, все что угодно, – пообещала хозяйка. «И чтоб ты подавился», – подумала Кэтлин, представив себе Брана, задыхающегося, захлебывающегося собственной кровью.

Ланнистер поглядел на ближайший стол.

– Моим людям достаточно того, что вы подаете всем остальным. Двойную порцию каждому, наш путь был длинным и трудным. А мне подайте жареную птицу – цыпленка, утку, голубя, безразлично. И еще бутылку лучшего вина. Йорен, вы отужинаете со мной?

– Да, м’лорд, – ответил черный брат.

Карлик пока еще не поглядел в дальний конец комнаты, и Кэтлин уже благодарила людные скамьи между ними, когда Мариллион внезапно вскочил на ноги.

– Милорд Ланнистер! – возопил он. – Я буду рад развлечь вас за едой. Позвольте мне спеть о великой победе вашего отца у Королевской Гавани!

– Ничто не может с такой надежностью погубить мой ужин, – сухо проговорил карлик. Разные глаза его коротко остановились на певце, затем он начал отводить взгляд… и увидел Кэтлин. Он поглядел на нее, озадаченный. Она отвернулась, но слишком поздно. Карлик уже улыбался.

– Леди Старк, какая приятная неожиданность, – проговорил он. – К сожалению, я разминулся с вами в Винтерфелле.

Мариллион, открыв рот, уставился на него, смятение уступало место досаде; тем временем Кэтлин поднялась на ноги. Она услышала, как сир Родрик ругнулся. « Если бы он только задержался на Стене, – подумала она, – если бы только… »

– Леди… Старк? – неразборчиво пробормотала Маша Хеддл.

– В последний раз ночуя здесь, я звалась Кэтлин Талли, – сказала она хозяйке. Кэтлин услышала общий ропот, все взгляды устремились на нее. Она оглядела комнату, лица рыцарей и присяжных мечей и глубоко вздохнула, чтобы замедлить отчаянное биение сердца. Рискнуть ли? Но времени на раздумья не было, только мгновение, и она услышала, как звенит в ушах ее собственный голос. – Вы, в углу, действительно ли на вашем сюрко вышита черная летучая мышь Харренхола? – обратилась она к пожилому человеку, которого заметила только что.

Мужчина поднялся на ноги.

– Да, миледи.

– И леди Уэнт по-прежнему старинный и истинный друг моего отца, лорда Хостера Талли из Риверрана?