Саманта Шеннон - Сезон костей

Сотни подсознаний серебристыми сполохами проносились мимо, устремляясь вперед вместе со своими хозяевами. Все как один незнакомые. Лиц не различить, только сиюминутные вспышки разума.

Мы уже вышли за пределы Севен-Дайлса и теперь направлялись к северу, куда именно – сложно сказать. Меня влекло знакомое чувство опасности. Таинственный разум был совсем рядом. Манил сквозь астрал, точно факельщик своим огоньком, ловко маневрируя среди других подсознаний. Похоже, незнакомец почуял меня и ускорил шаг, словно хотел убежать.

Не надо было идти за ним, не понимая, куда он приведет. Семь дорог остались далеко позади.

«Джексон велит отыскать». Мысль доносилась слабо и невнятно, но сути это не меняло. «Шеф разозлится, если упущу добычу». Поэтому я поднажала. Двигалась с бешеной скоростью и все сильней отделялась от тела, пока не очутилась один на один с таинственным разумом. Никаких оттенков серебристого, нет, только мрак и холод. Не рассудок, а настоящая глыба льда. Я рванула вперед. Ближе, совсем близко… Только бы не упустить… Эфир вдруг задрожал, а в следующий миг незнакомец исчез. Как сквозь землю провалился.

Кто-то тряс меня за плечо. Моя серебряная пуповина – нить, связывающая тело и дух, – отличалась повышенной чувствительностью, которая и помогала различать призрачные лабиринты даже на расстоянии, а еще резко возвращала меня с небес на землю. Когда я открыла глаза, Дани светила мне в лицо тонким фонариком.

– Зрачок реагирует, – пробормотала она. – Порядок.

Даника наш местный гений, по мозгам уступает лишь Джексону. Старше меня на три года, характер – в страшном сне не привидится. В самом начале карьеры Ник окрестил ее социопаткой. После Джекс согласился с таким диагнозом.

– Подъем, Бледная Странница! – Дани залепила мне легкую пощечину. – Добро пожаловать в материю.

Щека ныла. Хороший знак, только болезненный. Я сняла кислородную маску. Постепенно из мрака проступили привычные очертания. Логову Джексона позавидовал бы самый закоренелый контрабандист: на пыльных полках красуются запрещенные фильмы, музыка, книги. Плюс целая коллекция страшилок, каких в Ковент-Гардене после выходных пруд пруди, и самопальные сборники памфлетов. Единственное место в мире, где можно читать, смотреть и делать все, что мне по душе.

– Больше так меня не буди, – попросила я. (Правила она знала.) – Сколько я там проторчала?

– Где?

– Дурочку не валяй.

– А, так ты про эфир? – Дани щелкнула пальцами. – Извини, не в курсе. Не следила.

Верилось с трудом. Дани следила всегда и за всем. Я бросила взгляд на синий таймер азота, изобретение нашей социопатки, названное системой жизнеобеспечения мертвых ясновидцев, сокращенно – сижимяс. Прибор поддерживал работу моих органов, пока я блуждала далеко в эфире. При виде цифр у меня упало сердце.

– Пятьдесят семь минут. – Я потерла виски. – Ты позволила пробыть мне там почти час.

– Ага.

– Час?

– Милочка, приказы не обсуждаются. Джекс велел следить за этой темной лошадкой до последнего. Ну как, получилось?

– Не совсем.

– Короче, ты снова провалилась. Поздравляю. – Она отхлебнула эспрессо. – Поверить не могу, что ты профукала Энн Нейлор.

Вот сволочь, все-таки припомнила! Пару дней назад меня отправили на аукцион, выкупить душу, по праву принадлежащую Джексу, – Энн Нейлор, знаменитое привидение Фаррингдона. В итоге мою ставку побили.

– С Нейлор мы пролетали при любом раскладе, – возразила я. – Дидьен на нас окрысился – мама не горюй. Особенно в свете недавних событий.

– Как скажешь. Вообще, непонятно, на кой Джексу сдался призрак. – Дани покосилась на меня. – Кстати, как ты его уломала насчет уик-энда?

– Все дело в психике.

– В смысле?

– В прямом. У меня уже крыша едет от тебя и от твоих штучек-дрючек!

Дани запустила в меня пустым стаканчиком.

– И это благодарность за мои труды? Не забывай, куколка, мои штучки-дрючки требуют присмотра, иначе… Вот плюну в следующий раз и уйду на обед, а ты валяйся, пока мозги не ссохнутся.

– Все к тому и шло, – огрызнулась я.

– Ты еще поплачь тут. Не маленькая – знаешь: Джекс отдает приказы, мы подчиняемся и получаем бабло. Не нравится – вали работать к Гектору.

Занавес!

Фыркнув, Дани швырнула мне пару потрепанных кожаных сапог. Я торопливо обулась.

– А где все?

– Элиза дрыхнет. У нее случился эпизод.

Под эпизодом у нас подразумевалось нечто почти фатальное, в случае Элизы – затяжной транс.

Я покосилась на дверь мастерской:

– Ну как она?

– Поспит и будет в порядке.

– Разве Ник не должен за ней присматривать?

– Я ему звонила. Завис «У Чета» вместе с Джеком, но обещал отвезти тебя к папочке в полшестого.

«У Чета», классический бар в Нилс-Ярде, с давних пор стал нашей Меккой, единственным местом, где можно спокойно поболтать и поесть. С владельцем у нас уговор: мы даем щедрые чаевые, а он не выдает нас легионерам. Правда, чаевые обходились дороже самого обеда, но оно того стоило.

– Что-то он опаздывает, – заметила я.

– Засиделся, наверное. – Дани потянулась к телефону.

– Не надо, – отмахнулась я, убирая волосы под шляпу. – Сама доберусь.

– Поездом тебе ехать нельзя, – предупредила Дани.

– Очень даже можно.

– Если жить надоело, то конечно.

– Да ладно тебе. На эту ветку давным-давно забили. – Я поднялась. – Позавтракаем в понедельник?

– Если не заставят пахать сверхурочно. – Она глянула на часы. – Лучше поторопись, уже почти шесть.

Время и впрямь поджимало. У меня меньше десяти минут, чтобы добежать до станции. Я спешно натянула куртку и метнулась к двери, на ходу бросив «Привет, Питер» стоящему в углу призраку. Тот засиял в ответ тусклым, нерадостным светом.

Само сияние я не видела, но чувствовала. У Питера снова депрессия. Быть мертвым – занятие иногда утомительное.

Занятий у духов масса, по крайней мере в нашем секторе. Питер, к примеру, служит нам духовным помощником, если совсем точно – музой. Элиза дает ему вселиться в себя максимум на три часа в сутки с интервалами и в процессе одержимости малюет очередной шедевр. Потом я бегу на черный рынок, где втюхиваю эту мазню наивным коллекционерам. Одна беда – Питер постоянно капризничает, и картины не получаются месяцами.

Наша берлога мало способствует этике. Так бывает, когда меньшинство загоняют в подполье. Когда мир жесток. Наша задача – приспособиться. Научиться выживать и зарабатывать на хлеб. Словом, процветать в тени Вестминстерского архонта.

Моя жизнь и работа сосредоточились вокруг Севен-Дайлса. Сайен довольно своеобразно поделил город на сектора. Наш, четвертый, имеет обозначение I-4, поскольку располагается в когорте I. Он охватывает участок, начиная от колонны, стоящей неподалеку от ковент-гарденского черного рынка. Колонну украшают шесть изображений солнечных часов, давших имя всему району. Каждым сектором заправлял главарь мимов или его женский эквивалент. Вместе они составляют Потусторонний совет, который номинально руководит Синдикатом, но на деле сектора обладают полной автономией. Севен-Дайлс принадлежит к Центральной когорте, самой могущественной части Синдиката. Поэтому Джекс и обосновался тут, и мы вместе с ним. Свое жилье есть только у Ника. В его берлогу к северу от Мэрилебона мы наведываемся только в самых крайних случаях. На моей памяти за три года ЧП произошло лишь единожды, когда НКО вверх дном перевернули наш округ в поисках ясновидцев. Курьер предупредил нас за два часа до начала рейда. Чтобы замести следы и смыться, хватило и половины срока.