Саманта Шеннон - Сезон костей

– Но ты же смыслишь.

– Конечно, но я не хочу, чтобы другие взрослые надо мной потешались, поэтому лучше им не рассказывать. – Он ласково погладил меня по щеке. – Обещай, что не расскажешь о тетеньке. Пусть у нас будет маленький секрет. Договорились?

Я кивнула, готовая пообещать ему весь мир – только попроси. Настал день отъезда в цитадель. Усевшись в машину, я припала к окну. Молодой доктор смотрел нам вслед и махал на прощание.

У меня остались рубцы от той памятной стычки. Хотя призрак разодрал руку почти до локтя, шрамы сохранились лишь на левой ладони.

Я держала обещание и целых семь лет свято хранила тайну, а если и думала о ней, то только украдкой, под покровом ночи. Ник знал правду, знал, где собака зарыта. Все эти годы меня терзали мысли, где он, как живет, вспоминает ли о юной ирландке, которую вынес с макового поля. Спустя семь долгих лет мое молчание было вознаграждено: Ник разыскал меня. Может, ему удастся сделать это и сейчас.

Снизу не доносилось ни звука. Медленно тянулись часы, в покоях стража царила мертвая тишина. Вскоре я не выдержала и задремала. Во сне меня лихорадило – прощальный привет от «флюида». Всплывали образы и картины из прошлого. В какой-то момент стали одолевать сомнения – а носила ли я что-нибудь, кроме туники и сапог? Существовал ли вообще мир, где не водятся странствующие духи с призраками и рефаиты с эмитами?

Проснулась я от стука. Едва успела прикрыться одеялом, как дверь отворилась и в комнату вошел страж.

– Скоро зазвонит колокол, – бесстрастно сообщил он, вручая мне свежую униформу. – Собирайся.

Я не ответила. Смерив меня напоследок долгим взглядом, рефаит исчез во мраке коридора. Делать нечего, нужно одеваться. Я встала, собрала волосы на затылке в пучок и умылась ледяной водой. Потом натянула тунику и застегнула жакет до самого подбородка, мысленно отметив, что боль в ноге прошла.

Сидя в покоях, страж перелистывал допотопный роман. «Франкенштейн», – прочла я на обложке. Сайен строжайше запретил фантастику. Вообще всю литературу, где рассказывается про духов, призраков и тому подобное. Словом, про паранормальные явления. Сейчас руки сами потянулись к книге. Сколько раз видела это издание на полке у Джексона, но сроду не было времени почитать. Страж отложил роман и поднялся:

– Готова?

– Да.

– Хорошо. – Помедлив, он вдруг попросил: – Пейдж, опиши свой лабиринт.

Вопрос сбил меня с толку. Просить о таком ясновидцев считалось неприличным, даже оскорбительным.

– Он похож на поле с алыми цветами.

– Что за цветы?

– Маки.

Никак не отреагировав, рефаит надел перчатки и повел меня к выходу. Колокол еще не прозвонил, но дневной портье пропустил нас без лишних разговоров. Видно, никто не смел перечить Арктуру Мезартиму.

Улицу заливал солнечный свет – зрелище успело стать непривычным для меня. Лучи заходящего солнца позолотили крыши домов. Шиол I тонул в ослепительном сиянии. Мне казалось, что тренировки проходят на территории резиденций, однако страж уверенно шагал на север, мимо «Незрячего дома», в незнакомый мне район.

Ближайшие здания выглядели заброшенными. Зияющие прогалы окон, облупившаяся штукатурка, обгоревшие местами стены. Возможно, тут и впрямь когда-то бушевали пожары. Словом, настоящий город-призрак. Вокруг – ни одной живой души, лишь озлобленные духи, тоскующие по родному дому. Попадались и полтергейсты. Мне резко сделалось не по себе, зато страж не выказывал ни малейшего страха. Впрочем, никто из «местных» не осмелился даже приблизиться к рефаиту.

Город вдруг кончился. Дальше, насколько хватало глаз, раскинулось поле. Трава на нем давно померзла, земля покрылась инеем. Странно для ранней весны. По периметру высился забор, увенчанный «колючкой». За забором виднелись хвойные насаждения в легкой изморози. Деревья плотной стеной обрамляли луг, скрывая его от внешнего мира. На ржавой табличке значилось: «„Порт-Мидоу“. Вход только для учащихся. Разрешается применять летальное оружие». Само летальное оружие обитало у ворот в лице златовласого рефаита.

Рядом скрючилась худенькая жалкая фигурка с обритой головой. Иви, хиромантка. На ней была желтая туника, знак трусости. Вырванный лоскут обнажал костлявое плечико с выжженным клеймом «XX-59-24».

Страж решительно направился к воротам. Мне ничего не оставалось, как только последовать за ним. При виде нас куратор Иви небрежно поклонился:

– Смотрите, кто к нам пожаловал! Герой-любовник. Что привело тебя в «Порт-Мидоу»?

Складывалось впечатление, что рефаит обращается ко мне – такое откровенное презрение и ненависть сквозили в его голосе. Однако смотрел он на стража.

– Мы пришли тренироваться. Открой ворота, Тубан, – распорядился мой куратор, не сводя глаз с поля.

– Терпение, любовничек. Оно вооружено?

«Оно» относилось ко мне.

– Она безоружна, – с нажимом проговорил страж.

– Номер?

– Двадцать пятьдесят девять сорок.

– Возраст?

Страж вопросительно глянул на меня. Пришлось ответить:

– Девятнадцать.

– Оно зрячее? – допытывался рефаит.

– Тубан, расспросы совершенно неуместны. Ты еще сопляк, чтобы говорить со мной в подобном тоне.

Тубан молча проглотил оскорбление. По мне, выглядел он лет на тридцать – язык не повернется назвать такого сопляком. Надо признать, рефаиты вели диалог совершенно спокойно, без тени эмоций, но каждое слово было насыщено ядом.

– У тебя три часа, потом явится Плиона со своим отрядом, – буркнул наконец Тубан, отпирая ворота. – Если номер сорок попытается сбежать, уничтожу на месте.

– Если еще раз проявишь неуважение к старшим, на месте уничтожат тебя, – бросил страж.

– Наследная правительница этого не допустит, – самоуверенно заявил привратник.

– Она и не узнает. Изобразить несчастный случай – раз плюнуть. – Страж угрожающе навис над непокорным. – Не трать понапрасну силы, отпрыск Саргаса. Ни ты, ни твоя семья мне не страшны. Помни, кто из нас принц-консорт и на чьей стороне власть. Ты все уяснил, Тубан?

Глаза собеседника вспыхнули синим пламенем.

– Да, принц-консорт.

Страж шагнул за ворота. Не знаю, какая кошка между ними пробежала, но мне почему-то грело душу, что «мой» куратор вышел из словесной схватки победителем.

Тубан молча посмотрел нам вслед, а после хлестко ударил Иви по щеке. Хиромантка не проронила ни звука, не заплакала. Ее лицо походило на один большой синяк, она очень похудела, руки сплошь в струпьях. Несчастную держали в собственной грязи, как свинью. А взгляд… В точности как у Себа. Взгляд побитой собаки.

Ради них, ради Иви, Себа и прочих, нужно выложиться сейчас по полной.

«Порт-Мидоу» поражал размерами. Страж шагал быстро, я едва поспевала за ним, мысленно прикидывая площадь поля. В угасающем свете делать это было нелегко. Правда, мне удалось разглядеть неказистый забор, разделяющий мерзлую землю на огромные участки. На проволоке, натянутой между столбами, поблескивали ряды сосулек. К ограде местами крепились тяжелые скобы для висячих фонарей. Чуть западнее высилась сторожевая башня, где дежурил то ли человек, то ли рефаит.