Саманта Шеннон - Каста мимов

– У нас нет главных. Мы семья, а не шайка бандитов. Меня зовут Винн Джейкоб, я местная целительница. А ты кто такая?

– Подруга Иви, – ответила я, в надежде, что кто-нибудь среагирует на имя, подтвердит правильность моей догадки. – Хочу разыскать девушку, которая росла здесь. В Синдикате ее знают под кличкой Рот-до-Ушей.

– Ей нужна моя Челси! – выкрикнула старуха из соседнего дома. – Скажи – пусть убирается прочь. Почему Злая Леди не уймется? Мало она забрала наших…

– Помолчи и займись делом! – прикрикнула на старуху Винн и снова повернулась ко мне. – Все верно, они обе выросли здесь, а Иви я нянчила с младых ногтей. Скажи, что за беда с ней приключилась?

– Как понимать, что Злая Леди забрала много ваших? – ответила я вопросом на вопрос.

– Не говори ей ничего, – запротестовал кто-то из примитивов. – Она не Джейкоб, наши дела ее не касаются.

– Постойте. – Рошин вытащила смятую, размокшую газету и, расправив страницу, уставилась на меня. – Это за тобой охотится весь Сайен!

С первой полосы на меня смотрело собственное лицо, изрядно помятое, но вполне узнаваемое.

Примитивы молча переводили взгляд с фотографии на меня, сравнивали. Какой-то мужчина с испорченными зубами и лоснящимся носом вцепился в мой рукав:

– Волосы другие, но в целом похожа. Да, Рошин, ты права.

– Сдадим ее. – Незнакомая женщина схватила меня за шиворот. – За поимку известной преступницы Сайен отвалит уйму денег.

Темноволосая ирландка молчала.

Я подавила искушение выпустить рвущийся на волю фантом – меня просто прикончат на месте, и все. От напряжения потемнело в глазах.

– Челси предупреждала, что рано или поздно за ней придут, – испуганно пролепетала Рошин. – Прошу, не трогайте ее. Ей ведь обещали защиту.

У стоящего неподалеку примитива из носа вытекла капля крови.

– Никогда никого не трогала и не собираюсь. – Я потерла зудящие ладони. – Давно тебя коснулась синяя рука?

Из взгляда Рошин исчезла настороженность. Она машинально потрогала шрам:

– Мне было десять.

– Дублин?

– Нет, Брей.

Знаменитое Побоище в Брее, самое катастрофическое поражение мэллоуновцев.

Юная ирландка покосилась на Винн, а после с любопытством взглянула на меня.

– Ты тоже видела восстания?

– Éire go brách! [9] Да здравствует Ирландия! (ирл.) – легко откликнулась я на родном языке.

После затяжного молчания Винн приняла решение.

– Вы, двое! Отпустите ее. – (Примитивы безропотно подчинились.) – Верн, отведи гостью в док Святого Спасителя, пока ее не хватился охранник.

– Ты позволишь ей встретиться с Челси? – ахнула моя конвоирша.

– Ненадолго, и под присмотром Верна, – отчеканила Винн. – Она здесь с позволения Потустороннего совета. Не будем навлекать на себя гнев Синдиката; чего доброго, спалят здесь все дотла вместе с нами.

– Верните мое оружие, – потребовала я.

– Заберешь на обратном пути.

Окинув толпу суровым взглядом, здоровяк потащил меня прочь от «Корабля».

– Правильно, Верн, уведи эту шваль подальше. И не возвращайся, синдикатская подстилка! – надрывался старик на балконе.

Верн шагал быстро, не обращая на меня ни малейшего внимания. Зловоние помойки сменилось запахом тухлой воды, гнилых яиц и фосфора. Из сарая слезящимися глазами на нас таращился мужчина в жутких, потерявших всякий цвет лохмотьях. С его пальцев капала кровь.

Едва мы повернули за угол, я резко высвободилась:

– Слушай, я никуда не уйду, пока не увижусь с Рот-до-Ушей!

– Она сейчас в доке Спасителя. Туда мы и направляемся. Так что встретитесь, но только при мне, – пообещал Верн. – Кстати, к ней уже приходили.

Я застыла как вкопанная.

– Приходили? Кто?

– Без понятия. Сказали, хотят обеспечить ее безопасность перед битвой. А кто – за маской и не разберешь. Первый официальный визит после Злой Леди. Лично пожаловала; правда, увела много…

Не дослушав, я стрелой помчалась вперед.

– Эй, стой! – пустился за мной Верн. – Ты же не знаешь дороги.

– Когда это было?

– С полчаса назад.

Она здесь. Аббатиса.

Я неслась по улицам, лавируя между развешенным бельем и перепрыгивая через покосившиеся заборы, пока не уткнулась в грязную кирпичную стену с надписью «Док Святого Спасителя». У причала в оливково-зеленой воде покачивались полусгнившие рыбацкие лодки. Знакомый пейзаж – его я видела в лабиринте у Рот-до-Ушей.

Вдоль берега, заваленного пластиковыми бутылками, бродили водосточники. При виде меня они испуганно встрепенулись.

– Эй, вы! Где Рот-до-Ушей?

Женщина указала на ветхое двухэтажное строение с голубой дверью и облупившейся краской. Стучать я не стала – дверь едва держалась на старых петлях.

В нос ударили новые запахи. Сапоги по самые голенища ушли под воду. Вокруг плавали пустые бутылки и прочий хлам, принесенный прибоем. Под ногами слой тины.

– Рот-до-Ушей! – позвала я, подбираясь к хлипкой лестнице. – Рот-до-Ушей, ты здесь?

Тишина.

По спине пробежал холодок. В здании отчетливо ощущался лабиринт, слабый и угасающий. Выхватив из сапога складной нож, я бросилась наверх. На середине пути гнилая ступенька вдруг проломилась, увлекая меня вниз. Часть лестницы рухнула в воду.

Стиснув зубы, я вылезла из пролома и двинулась вперед. Рана на плече горела огнем. С потолка на голову капала вода. Верхняя площадка вела в длинный коридор. Идти приходилось осторожно: дом дышал на ладан, любой неверный шаг – и все обвалится к чертям.

Внизу, у обломков лестницы, чертыхался Верн.

– Не переживай, я разыщу ее.

– Даже не вздумай! – заорал он в ответ. – Здесь есть другой вход. Сейчас обойду.

Верн выбежал на улицу.

Держась руками за стены, я добралась до двери в конце коридора, за которой тускло маячил лабиринт, и решительно распахнула ее. Внутри было темно, рассохшиеся ставни плотно закрыты. На обшарпанном комоде горели две красные свечи. А на полу, в луже крови, распростерлась Рот-до-Ушей.

Я упала на колени и бережно приподняла законную владычицу Синдиката. Ее одежда насквозь пропиталась кровью, но Рот-до-Ушей была еще жива. На веках и щеках зияли уже знакомые порезы в форме буквы «V». Правая ладонь прижата к бедру, пальцы комкают алый платок.

– Странница, – еле слышно прошелестела она, – скорее… Ты еще успеешь их поймать…

Первым моим желанием было броситься в погоню. От окраины гетто быстро-быстро удалялся чужой лабиринт. Логика советовала догнать его, но какой смысл? И так все понятно. Стоило увидеть испуганное, залитое кровью и слезами лицо, как ноги словно приросли к полу.

– Нет, – тихо ответила я. – Мне известно, кто это сделал.

Кожа умирающей была ледяной, словно ее уже коснулось дыхание смерти. Рука слабо потянулась ко мне, и я нежно сжала тонкие пальцы. Фантом затравленным зверем бился в лабиринте, посылая сигналы тревоги. Живот напоминал кровавое месиво. На Рот-до-Ушей была та же одежда, что и в ночь убийства Гектора, когда мы с ней столкнулись на рынке.