Джонатан Кэрролл - Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

И сейчас, когда его приходы в кафе совпадали со сменой Джоанны, между ними тотчас возникала загадочная, сакральная связь, поднимавшая обоих над их обычным уровнем. Без Джоанны он был всего лишь самим собой. А при ней он превращался в мужчину ее и своей собственной мечты, чтобы прожить короткий отрезок времени в этом чудесном образе. Подобно богатому ценителю вин, достающему из своего погреба бутылку за бутылкой самые редкие и дорогие образцы, он угощал ее сюжетами и цитатами из великих произведений, и это неизменно приводило ее в восторг.

Джоанна никогда не встречала такого интересного собеседника. И, судя по всему, он не стремился затащить ее в постель, что делало их отношения еще более необычными. Ему явно нравилось с ней общаться, а его истории позволяли ей по-новому воспринимать окружающий мир. Она сожалела лишь об одном: что их встречи были столь краткими, сводясь к нескольким минутам, в течение которых он выпивал свой кофе и высказывался по тому или иному поводу. Она гадала: был ли он точно таким же в общении с другими людьми? Хотелось верить, что нет, но она ругала себя за эту мысль. Надо же, возомнила невесть что – с чего бы такой выдающийся человек стал проявлять особый интерес к ней одной?

Естественно, ей хотелось узнать что-нибудь о его жене. Он никогда не упоминал о ней, что могло подразумевать наличие прочной счастливой семьи, в дела которой незачем впутывать посторонних. А может, он не хотел говорить о жене по другим причинам. В любом случае официантка по-хорошему завидовала этой женщине. И спросила о ней лишь однажды, просто не сдержавшись. Перед тем он поведал о курьезном конфузе, который действительно случился с одним его знакомым, хотя он, конечно же, сделал героем рассказа себя. И Джоанна, смеясь, ляпнула:

– А что об этом думает ваша жена?

Вместо ответа он как-то странно на нее уставился, а потом передернул плечами и сменил тему разговора. В течение получаса после ухода клиента она так и этак обдумывала его реакцию, пока не разозлилась на себя: что за треволнения по такому ничтожному поводу?

А дело, собственно, было вот в чем: услышав этот вопрос, он решил, что официантка его раскусила. Рассказанная история настолько не соответствовала его характеру и созданному им образу, что усомнилась даже наивная и легковерная Джоанна. А это неминуемо должно было породить сомнения и во всех прочих его словах. Стало быть, конец притворству. Так что вопрос насчет жены был воспринят им как сигнал о разоблачении, как завуалированный эквивалент прямого и грубого: «Ну, ты уже совсем заврался».

Но после долгого оценивающего взгляда ей в лицо он убедился, что это было не так. Джоанна в самом деле хотела узнать мнение его жены об этом случае, и больше ничего. Осознав свою ошибку, он не нашелся с ответом и только нервно повел плечами.

Тем вечером его жена вернулась из деловой поездки. Как всегда в таких случаях, он налил ей бокал вина и за столом в гостиной выслушал ее рассказ обо всем, что произошло интересного. Это был привычный ритуал, доставлявший удовольствие обоим и помогавший им воссоединиться после нескольких дней разлуки. Ему всегда нравилось слушать ее истории. Некоторые он потом пересказывал Джоанне.

– Сдавая багаж в аэропорту, я вдруг задумалась об этих надписях над коридорами в таможне. Ну, ты помнишь, над красным коридором пишут: «Товары, подлежащие декларированию», а над зеленым: «Без декларации». И я подумала: а ведь почти каждый из нас имеет в багаже хоть что-нибудь, подлежащее декларированию. Если бы мы были до конца честными, мы все проходили бы по красному коридору, но большинство со спокойной душой направляется в зеленый.

Он подлил ей вина и сказал:

– Знаешь, что говорят психологи о ворах? Большинство из них берет чужое потому, что считает себя вправе так поступать, не осознавая это как кражу. Быть может, это применимо и к таможне – люди просто не верят в то, что они обязаны декларировать собственные вещи.

Жена шутливо погрозила ему пальцем:

– Глупости. Я отлично знаю, что должна заплатить пошлину за большую бутылку водки или за лишний блок сигарет в моей сумке.

– Не обязательно. В глубине души ты считаешь, что это несправедливо, когда с тебя требуют деньги за вещи, уже один раз тобой оплаченные.

Она кивнула:

– Да, но при этом ты понимаешь, что твои действия незаконны… Однако мне пора в душ – смыть дорожную пыль.

Пока она мылась, он вывел пса на прогулку. То, что жена говорила о коридоре «Без декларации», было вполне применимо и к его отношениям с Джоанной. Очень многое из рассказанного им официантке было украдено у кого-то другого. Человек, так ее привлекавший, не существовал в реальности. Если бы она была таможенным инспектором, он мог бы подойти к ней и сознаться: «Весь мой багаж нелегален. И я не заплатил пошлину».

Такая славная женщина не заслуживала, чтобы ей лгали, сколь бы занятной и познавательной ни была эта ложь. И он твердо решил при следующей встрече быть только самим собой. Как-никак он кое-что представлял собой и без вранья. Он знал много интересных вещей, он был восприимчив и наблюдателен. Пусть он не был тем героем, каким изображал себя перед ней, но у него имелись свои хорошие качества и сильные стороны. Может, они ей понравятся. Может, ей понравится и тот человек, которым он был на самом деле, а не только тот, каким он притворялся.

Но больше он ее не видел.

На следующее утро он пришел в закусочную, готовый высказаться начистоту, однако Джоанны там не оказалось. Это было странно, поскольку по вторникам она всегда работала с раннего утра. Три дня подряд он не заставал ее на работе и тогда начал наводить справки.

Официантка по имени Жизель слегка удивилась тому, что клиент справляется о ее коллеге.

– Джоанна? Она ушла.

– Ушла? Вы хотите сказать, взяла отпуск?

– Нет, уволилась. Я не знаю почему. Мы с ней не были близкими подругами. Что будете заказывать?

Никто из работниц кафе не знал, куда делась Джоанна. Он опросил всех и смог выяснить лишь одно: она сказала менеджеру, что увольняется, доработала свою смену и с тех пор здесь не появлялась. Менеджер тоже не смог прояснить ситуацию, поскольку эта обычно открытая и общительная женщина не пожелала назвать причину своего ухода.

Больше всего на свете Джоанна любила свою маму. И когда та сообщила по телефону, что у нее рак поджелудочной железы и врачи дают ей не более полугода, Джоанна немедленно уволилась с работы, сказала мужу, что переезжает в родительский дом на весь оставшийся матери срок, и поутру отправилась в путь на своей старой машине.

Как и следовало ожидать, следующие шесть месяцев были ужасными. Мама быстро угасала, а последние дни перед ее кончиной стали для дочери настоящим кошмаром, забыть который она не сможет никогда. Каждый вечер она звонила мужу и – часто сквозь слезы – рассказывала о том, как прошел день.