Array Антология - Смертельно опасны

– Увидимся в участке, – сказал Фарбер.

Дэнни кивнул, развернулся и зашагал по камням уже ненужной дамбы, через заросшие травой рельсы – вверх на улицу. Дождь приостановился, и взгляд на небо убедил Дэнни, что ему хватит времени выпить кофе и наконец проснуться раньше, чем с неба опять польет. Срочной необходимости ехать в участок у него не было. И уж вовсе не требовалось выпрыгивать из штанов, торопясь закрыть это дело. Он проваландает его с недельку и закроет из-за отсутствия улик.

Кафе «Дю Монд» было открыто и уже обслуживало нескольких стойких туристов, но он прошел мимо, идя вверх по Норт-Питерс. Его шаги эхом отдавались от множества молчаливых витрин и дверей. Три года назад, прежде чем река изменила курс, в этот час Квартал [58]уже кипел жизнью, торговцы подвозили товар, владельцы магазинов поливали тротуар водой, мусорщики перекликались, пока их грузовики, рыча, продвигались по узким улицам.

Рядом с Французским рынком он перешел на Декатур-стрит, направляясь в кофейню на углу Сен-Питерс. Он продемонстрировал свой жетон, чтобы получить кофе и круассан бесплатно, потом вышел наружу и сел за столик под бело-зеленым полосатым навесом.

Тощий пес, источающий запах сырости, канализации и отчаяния, начал красться по тротуару в его направлении. Пес был полностью серым с одним черным ухом, в глазах его проблескивала надежда, что Дэнни бросит ему кусочек круассана или хотя бы уронит крошки. Когда-то он, возможно, был чьим-то домашним питомцем. После Поворота [59]в городе осталось много брошенных животных, чьи хозяева покинули дома и оборвали все связи с городом, в отчаянной попытке найти новые возможности хоть где-нибудь, потому что любой бизнес в Новом Орлеане, зависевший от реки, зачах и умер.

Пес заскулил и уселся в футе от Дэнни.

– Пошел вон, – пробормотал тот, осторожно пытаясь отпихнуть псину ногой. К его досаде, этот контакт только обнадежил барбоса. Он подобрался еще ближе и на сей раз положил лапу на колено Дэнни. Тот выругался и отшвырнул лапу прочь, обозлившись после того, как увидел широкий мазок хрен-его-знает-чего на штанине. – Долбаная дворняга!

Он снова пнул пса ногой. Это был не очень сильный пинок, но достаточный для того, чтобы до псины дошло. Пес взвизгнул и отполз назад, а потом припал к земле, не сводя с Дэнни глаз. На какой-то момент Дэнни подумал, что пес может напасть. В городе была масса отчаявшихся, готовых на все животных, и тому, у кого хоть капля мозгов в голове, следует держаться начеку. Его рука дернулась, потянувшись к пистолету. Он был готов пристрелить животину, если та нападет, но через несколько секунд псина опустила голову и размашистым шагом, пошатываясь, убралась прочь, унося с собой все окружавшее ее зловоние.

Дэнни облегченно вздохнул, пытаясь салфеткой стереть пятно со штанины. Пристрелить пса здесь – значит, привлечь на хрен ненужное внимание. Не важно, что пес напал бы на него. Всегда хватает идиотов, которые с пеной у рта стали бы доказывать, что не следовало применять крайних мер, что нужно было вначале убедиться, что пес действительно собирался причинить ему вред. Найдутся и такие, которые будут настаивать на том, что он, как офицер полиции, должен вытерпеть один-два укуса, а не хвататься за пистолет.

Пошли они все, мрачно подумал Дэнни. Ты делаешь то, что надо, чтобы выжить – особенно в этом городе. Присматривай за собой, потому что никто за тебя этого не сделает.

Он швырнул грязную салфетку на стол и встал, хмуро глядя на оставшиеся от большого пятна следы. Взяв кофе и круассан, он начал переходить улицу, но остановился, увидев на противоположном углу женщину, державшую в одной руке свернутый красный зонт.

Она была красавицей, с темными волосами и светлыми глазами, а кожа оливкового оттенка навела его на мысль, что здесь имеет место и толика креольской крови. Она была в шортах и сандалиях, в черной майке-безрукавке, которая обтягивала ее тонкий и мускулистый торс, не скрывая округлостей в положенных местах. Молода – двадцать с небольшим, пожалуй. Небогата. Насчет последнего догадаться было несложно. Богатые, оставшиеся в городе, были до неприличия богаты, они еще больше поднялись, когда река сменила курс, и не слишком стеснялись выставлять напоказ свое бабло и свое влияние. Может, официантка? Стриптизерша? Тело у нее для этого было в самый раз.

Но не ее внешность заставила Дэнни обратить на нее внимание. Скорее то, что в ней совсем не было такой знакомой на этих улицах сломленности ни малейшего отчаяния в глазах, которые у многих прохожих словно ищут тропку, лазейку для побега из этой мать-ее скорлупы бывшего города. Она, напротив, смотрела спокойно, разве что с едва заметным оттенком заботы или печали в глазах, когда они встретились с глазами Дэнни. Потом она улыбнулась, и он понял, что она улыбается ему. Дерзкая и скрытная одновременно, с тенью веселости, пробежавшей по ее лицу, она отвела взгляд, отвернулась и пошла вниз по улице, удаляясь от него.

Он сделал шаг в ее направлении, но остановился, когда телефон заиграл знакомую мелодию. Он выматерился, вытаскивая мобильник, чтобы пробежать глазами эсэмэску.

Пряча сотовый в футляр, он наблюдал за девушкой, продолжающей идти вниз по улице и завернувшей за угол. Тогда он развернулся и зашагал в противоположную сторону, реагируя на пришедший вызов.

– Ты и я, Дэнни, – сказал Питер Беннет, глядя на отбросы реки. Дождь колотил по широкому окну его кондоминиума, стекая струями на пустынную набережную и опустевшие причалы. – Мы очень похожи. – Он искоса взглянул на копа. – Мы знаем, как разобраться с переменами, как заставить их работать на нас.

Дэнни облокотился на спинку черного кожаного дивана, сунув руки в карманы, и улыбнулся в ответ.

– Для меня нет проблем делать то, что должно быть сделано, – сказал он.

После того как структура контроля Старой реки рухнула под тяжестью весеннего наводнения и недостаточного финансирования, Питер стал одним из немногих, кто не только остался в городе, но и умудрился еще больше разбогатеть. Разумные вложения в бассейн Атчафалайи окупились с лихвой, когда река изменила курс, но настоящий золотой поток полился благодаря просто-таки магическим способностям Питера наложить лапу на контракты по очистке. Троекратное увеличение объема воды в Атчафалайе, конечно, вызвало множество разрушений, а этот человек знал, что во времена катастроф заработать можно прилично. Людей, которые, как Питер, сделали состояния после Катрины, было довольно много.

– И это ключ ко всему, – сказал Питер, сопроводив свои слова энергичным кивком. – Слишком много народу цепляются за свои гнездышки, нервничают насчет восстановления и ремонта, насчет возвращения к тому, чем все когда-то было. – Он фыркнул. – Ты знал, что городской совет до сих пор теребит губернатора, чтобы очистить русло и возобновить движение по реке? – Он не стал ждать ответа. – Трата времени. Для Нового Орлеана пришло время умереть. Сейчас река стала беззубой шлюхой в сравнении с той боевой сучкой, какой она была прежде, но с этим городом еще многое можно сделать. Со временем это изменится.