Гай Гэвриел Кей - Звездная река

– Если я не вернусь, отведи принца кружным путем на запад, а потом в рощу к остальным. Доложишь командиру Цзао. От тебя будет зависеть судьба Катая.

Он не стал ждать ответа. Снял со спины лук и вложил стрелу на бегу, легким движением, как некоторые проводят рукой по волосам. Он низко пригнулся, бежал быстро и бесшумно, как призрак. Однако он боялся. Если их там много, если они увидели и захватили коней…

Всего трое, и они только что появились. Всадники спешились, они отвязывали коней и разговаривали между собой. Судя по их тону, они не тревожились. Возможно, они пьяны, возможно, даже подумали, что собираются сыграть шутку над другими всадниками. Они не ожидали появления катайских солдат из горящего города.

Он уже делал это много раз. Это нехорошо, если ты нацелен, подобно стреле, на добродетельную жизнь, но после стольких лет можно почти забыть о том, что ты отнимаешь у людей жизнь.

Ты говорил себе, что это необходимо, когда только начинал. Некоторые вообще об этом не думают. Некоторые из тех, кого он знал, получали удовольствие от убийства. Он попытался вспомнить, когда перестал беспокоиться о духах тех, кого убивал.

Он выстрелил, вложил следующую стрелу, спустил тетиву, а потом вложил третью – факел, который держал один из них, облегчил задачу. Конечно, этого всадника он убил последним.

Все это получилось не так бесшумно, как в лагере. Эти трое стояли близко друг к другу, человек с факелом увидел, как упали первые двое. Он вскрикнул от удивления, и одна из лошадей поднялась на дыбы.

Справа от Дайяня послышался какой-то звук.

Их четверо, а не трое. И вероятно, последний только что отошел, чтобы облегчиться, или, возможно, он был хорошим солдатом и осматривал то место, где они нашли нечто необычное.

Этот звук его погубил. Дайянь бросил лук. Удивленное восклицание, услышанное им, заставило его ринуться в темноту, туда, где стоял алтайский всадник на покрытой снегом, неровной земле.

Этого он убил мечом. Двуручные мечи не подходили для колющих ударов. Он взмахнул им наискось, как серпом, словно срезал летние колосья в другой жизни. Еще один призрак будет на его счету, когда наступит его час перейти в потусторонний мир.

Прежде, чем это произойдет, ему еще надо кое-что сделать. Ханьцзинь захвачен. Он подумал о находящихся там женщинах. Об обыкновенных мужчинах и детях, которые теперь так никогда и не станут взрослыми. Он не собирался хоть на мгновение задумываться об отце или матери человека, лежащего у его ног.

Дайянь вытер меч о землю. Подобрал свой лук, вернулся за ожидающими его спутниками. Они забрали всех семерых коней. И еще он взял меч мертвого всадника и пояс к нему и отдал их принцу. Цзюньвэнь молча собрал стрелы Дайяня и отдал ему.

Снегопад прекратился, когда они вернулись в заросли бамбука. Подъезжая к ним, Дайянь ухнул болотной совой, и Цзызци оставил их в живых.

Они вернулись к роще у выхода из туннеля. Там они спешились. Дайянь огляделся. Темнота, очертания людей. Если Катаю суждено уцелеть, а Ханьцзинь будет отомщен и отвоеван, то все должно начаться в этой роще.

Он сказал:

– Дело сделано. Нам нужно быстро ехать на юг и встретиться с нашей кавалерией по пути туда, потому что нас будут преследовать. Нам нужна еда и питье, и подходящая одежда для принца Чжицзэна, который теперь с нами.

И, как он и ожидал, как было совершенно уместно, услышав это имя, все люди опустились на колени, и женщина, которую он любил, тоже.

Он слышал стук конских копыт, и крики, и топот бегущих ног, и вопли. Его желудок сжимался и бурлил, словно он наглотался змей. Пылали пожары, огонь лизал фасады домов до самых крыш с раздвоенными коньками, но пока не на той площади, где стоял на страже Ци Вай перед хранилищем.

На площади никого не было, кроме него. Он понимал, что это ненадолго. Он держал в руке меч. В какой-то момент ему стало казаться, что это глупо, а немного позже (он так его и не положил) уже не казалось глупым. Он понятия не имел, как им пользоваться, но, по крайней мере, он умрет с честью.

Он здесь готовился сражаться с уличными грабителями. Со своими соотечественниками. Он знал, что даже их он бы не испугал, но думал, что они могут предпочесть уйти в другое место, которое никто не охраняет, и не рисковать.

Варвары, налетевшие на город, так не будут рассуждать, когда придут, а они придут, несмотря на то, что это темный и неприметный уголок поселка клана. «Всадники будут обшаривать город, – думал Вай, – сначала, конечно, территорию дворца или кварталы развлечений. Но они доберутся сюда. Сегодня ночью, утром. Скоро». Он посмотрел вверх, на падающий снег. Он был мягким, даже красивым.

Он вспомнил о матери и отце. Его отец говорил, с вызывающей зависть уверенностью, что варвары пришли только за серебром и шелком. Что они уйдут, когда им заплатят. «А после этого, – говорил он, – мы отберем назад серебро, торгуя с ними на границе, как делали много лет». Соответствующие люди будут наказаны, новый император назначит новых советников, все будет продолжаться.

Возможно, его отец уже умер к этому моменту на другом краю поселка, и мать тоже. Думая об алтаях, вспоминая рассказы об их завоеваниях, Вай надеялся, что она умерла. Надрывающая душу мысль. Его мать была холодной, суровой женщиной, но сын уважал ее, а она с уважением относилась к выбранному им пути, к его предпочтениям – тем, о которых она знала.

Она выбрала для него жену, которая несколько лет была ему хорошей спутницей. Он до сих пор не мог бы сказать, как и когда все изменилось. Иногда человеку нужно что-то еще от жены, от жизни.

Его мысли о Коу Яо, его управляющем, его любовнике, были несложными. Он хотел, чтобы он сейчас находился на юге, в безопасности, вместе с девочкой. Настолько в безопасности, насколько позволяет человеку и ребенку время. Он сделал для этого все, что смог. Что касается Шань – возможно, его жена уже за пределами города.

Он надеялся, что это так. Она приходила и просила его присоединиться к ней, в своей забавной смешной шляпе на голове. Он отказался. Они поклонились друг другу. Наступает такой момент в жизни, и он сейчас его переживал, когда ты не можешь отделить себя от того, чем занимался всю жизнь, что любил.

То, что он любил и что делал, большая часть, лежит у него за спиной в хранилище. Он не собирался утверждать, что ведет себя достойно или храбро, стоя здесь и неуклюже держа меч, но он не изменил себе и богам. Может быть, это будет иметь хоть какое-то значение?

Он услышал треск, потом рев и вздрогнул, испугавшись. Он посмотрел налево: красно-оранжевый язык пламени взлетел в небо, крики доносились оттуда. Захватили дом за стеной поселка. Он крепче сжал старый меч, ожидая на пустом дворе.