Даррен Шэн - Горизонты ада

Ник и Присцилла шли последними. Я сделал шаг вперед, желая выразить свои соболезнования, но она, заметив меня, отрицательно покачала головой. Присцилла провела Ника, который ничего вокруг не замечал, дальше, перепоручила одному из друзей и вернулась ко мне.

– Спасибо, что пришел, – сказала она, поцеловав меня в обе щеки. – Ник была бы довольна.

Глаза Присциллы покраснели. На ней было темное обтягивающее платье, которое подчеркивало соблазнительные изгибы ее фигуры. Я старался не пялиться на нее, хотел избежать эрекции в крематории. Подумал, что это было бы проявлением неуважения к покойнице.

– Я сомневался, что мне здесь рады, – пробормотал я.

– Ничего подобного. – Присцилла промокнула глаза носовым платком. – Просто не хотела, чтобы Ник тебя видел. Он сейчас прячет все эмоции внутри, и мне кажется, он только и ждет предлога, чтобы взорваться. Ты и сам мог заметить.

– Что это за идиотизм с Пресли? – поинтересовался я.

Присцилла улыбнулась:

– Ник обожала Элвиса. Она бы этого хотела.

– Кто выбрал песню?

Она поморщилась:

– Я. Ник она нравилась больше других. Я поняла, насколько она не к месту, только когда распорядитель запел. И чуть не провалилась сквозь землю.

Присцилла посмотрела в коридор. Ник уже исчез из виду.

– Мне лучше пойти к нему. Он организовал поминки в своем доме. Пригласил кучу друзей, большинство из которых почти не знали Ник. Поминки могут превратиться в оргию, если не найдется разумный человек, который сможет за всем присмотреть.

Она повернулась, намереваясь уйти.

– Мы не могли бы встретиться? – спросил я. – Поужинать? Выпить? Я хотел бы тебя кое о чем спросить.

– Разумеется. Только не сегодня. Как насчет завтра?

– Замечательно. – Я поколебался. – Ты ведь не захочешь снова повести меня в «Кул кэтс клаб»?

У Присциллы хватило совести покраснеть.

– Я уже за это извинялась. Как насчет «У Кафрана»? Знаешь, где это?

– Найду. В семь?

– Договорились.

Она ушла.

Я постоял еще несколько минут, дожидаясь, когда она скроется из виду, затем медленно пошел следом. На улице участники траурной церемонии рассаживались по машинам. Я огляделся, разыскивая слепого и гадая, с кем он мог уехать, но так и не нашел. Ко мне сунулся репортер, желая сфотографировать, но коп, который раньше не пускал меня в крематорий, прогнал его. Потом сказал:

– Решил, что вы вряд ли хотели бы увидеть свое фото в газетах.

– Спасибо, – кивнул я.

– Не стоит благодарности.

Его брови поползли вверх. Оглянувшись, я увидел выходящего их крематория Элвиса, на ходу срывающего бакенбарды.

– Один из скорбящих? – спросил полицейский.

– Нет. Распорядитель церемонии.

Коп недоверчиво взглянул на меня и хмыкнул, когда понял, что я говорил вполне серьезно.

– Жаль, что меня там не было. Он пел?

– Как соловей, – ответил я, попросил у него список участников церемонии и записал в свой блокнот имена тех, кем позднее собирался заняться. Пробежав глазами список, я удивился: – Здесь только тринадцать имен.

– Совершенно верно, – подтвердил полицейский.

– Но на церемонии присутствовали четырнадцать человек.

– Вместе с вами – да.

– Нет, без меня.

Я вспомнил про слепого и спросил у копа, заметил ли он его.

– Это вряд ли, – покачал он головой. – Я всех проверял тщательно.

– Посторонний мог пройти?

– Могу справиться у ребят на других дверях. Возможно, кто-то из предыдущей группы остался или потерялся… или, может быть, это любитель траурных церемоний, который проник внутрь до того, как мы поставили кордон.

– Любитель траурных церемоний?

– Такие всегда находятся. Бродят с одних похорон на другие. Хотите, чтобы я проверил?

– Не беспокойтесь. Это неважно.

Я убрал блокнот, по благодарил копа за помощь и бросил последний взгляд на дворец мертвецов. Поежился, заметив густой дым, поднимающийся из трубы, затем повернулся спиной к крематорию и поспешил прочь.

Я все никак не мог избавиться от воображаемой картины: Ник извивается в печи – или в чем там сжигают трупы, – пламя поедает ее плоть и наконец поглощает целиком. Я знал, что не смогу сосредоточиться на работе, поэтому отодвинул дело в сторону и, располагая временем, отправился в Холодильник, желая нанести запоздалый визит еще одному члену клуба замороженных.

Девушка по имени Велоурия ознакомилась с моим запросом, проверила мои допуски, раскрыла ноутбук и внесла имя «Том Джири» в строку запроса. Ответа не последовало.

– Когда он был здесь оставлен? – спросила она.

– Точной даты не знаю. В начале восьмидесятых.

– Тогда, скорее всего, его нет в базе данных. – Велоурия закрыла ноутбук и поднялась. – Мы не имеем права вносить в базу имена без разрешения. В систему очень легко проникнуть. Мы начали записывать на диски данные только в конце девяностых. Никогда не производили датирования задним числом – слишком много суеты, связанной с поиском родственников.

– Вы хотите сказать, что не можете его найти?

– Разумеется, можем, – фыркнула она, – если только его не поместили здесь под именем Джон Доу [5]. Но потребуется время. Так как точная дата неизвестна, придется просмотреть старые учетные книги. Если хотите, пока можете погулять.

– Я подожду, – сказал я и уселся на один из неудобных пластиковых стульев.

Я так и не определился, что рассчитывал получить от этого визита. Я очень редко навещал могилу матери, а ведь я ее любил. Может быть, надеялся, что проснутся воспоминания при виде последнего пристанища своего папаши. Хотя он редко бывал дома, когда я рос, я был уверен, что во мне живет больше воспоминаний о нем, чем те жалкие обрывки, которые вставали перед внутренним взором.

Пока я ждал, мимо прошли несколько врачей и санитаров; они едва взглянули на меня. Я удивился, когда один из них остановился и приветствовал меня вопросом:

– Потеряли еще одну подружку?

Я поднял голову, но не узнал улыбающегося врача. Однако, когда вставал и протягивал руку, вспомнил:

– Доктор Сайнс.

– В прошлый раз вы здесь пережили серьезный шок. – Он хмыкнул. – Оправились?

– Вроде бы. Ее сегодня похоронили.

– Да? – Сайнс не казался заинтересованным. – Обычно в таких случаях они дольше держат тело. Наверное, у нее есть родственники со связями.

Ожидавший доктора Сайнса коллега нетерпеливо спросил, идет ли тот. Спросил резко, выказывая нежелание ждать.

– Минуту! – так же резко ответил Сайнс. И обратился ко мне: – Так вы выяснили, где ее убили?

– Простите?..

– Николу Хорняк. Я слышал, что вы вели расследование. Вы нашли место преступления или все еще в поисках?

– Не понимаю. Ник убили в «Скайлайте».

Сайнс невесело рассмеялся: