Даррен Шэн - Горизонты ада

– Нет, свихнусь, пока буду его ждать.

Я медленно двинулся к кровати, чувствуя, что время сжимается, и не замечая, что полицейские расступаются так, будто у меня чума. Женщина лежала лицом вниз. На этот раз убийца действовал еще более жестоко. Похоже, судмедэкспертам не удастся точно сосчитать количество ран.

Я остановился у изножья кровати, заметив блеск в сгустке крови на теле жертвы. Моя рука потянулась вперед, никто не успел остановить меня. Пальцы погрузились в рану и нащупали твердый холодный шарик. Подняв его на уровень глаз, я увидел знакомые золотистые змейки на черном мраморе.

– Узнаете? – тихо спросил Аст.

– Он был в моей квартире. Не знаю, как он мог попасть сюда.

– Лучше верните его на место.

Вложив шарик в рану – то, что он оказался здесь, потрясло меня больше, чем вид трупа, – я обошел кровать, встав так, чтобы можно было увидеть лицо убитой. Его наполовину закрывала подушка. Мне пришлось присесть, чтобы его рассмотреть.

Я ожидал, что это Присцилла, но, когда опустился на корточки, сообразил: волосы другого цвета, ноги длиннее – и с облегчением вздохнул. Эта женщина была выше, крупнее, роскошные длинные волосы… блондинка…

Сердце ухнуло вниз. Мне уже не нужно было видеть ее лицо. Я по волосам, густым и мягким на ощупь, узнал, кто жертва. Эти волосы я тысячи раз расчесывал своими пальцами…

Я пытался даже мысленно не произносить ее имя. Смотрел на волосы, выбросив все остальное из головы, боясь, что правда сведет меня с ума. Они разметались по подушке так, как я помнил, только теперь на них виднелись кровавые отпечатки пальцев смерти.

Я все думал о волосах, пока копы зачитывали мне мои права и сводили по лестнице вниз. Я видел ее волосы, забрызганные кровью блестящие волосы, когда меня сажали в машину и везли в участок, записывали мои данные и запирали в камере.

Когда остался один и волосы уже не могли сдержать ее имени, я прошептал его, чувствуя, как сжимается мое сердце и сгорает мой мир:

– Эллен …

Изоляция оказалась желанным благодеянием. Было полезно оказаться отрезанным от мира. Я бы мог прятаться в этой камере вечно, только бы меня не трогали, и не думал бы ни о чем.

Вошел коп и нарушил тишину.

– Хочешь что-нибудь поесть или попить? – Я отрицательно покачал головой. – Как насчет положенного тебе телефонного звонка? – Я безразлично пожал плечами. Он поколебался. – Я знаю, вы с Биллом Кейси друзья. Мы пытаемся с ним связаться. Если тебе что-нибудь нужно…

– Спасибо, – тихо сказал я, потому что понял, что только мой ответ сможет сдвинуть его с места.

– Пожалуйста, – улыбнулся он. – Мы все знаем, что это все огромный мешок дерьма. Убийцы не оставляют своих носков на месте преступления!

Полицейский ушел, и я снова остался один. Но его визит разбудил меня. Мысли заметались. Меня снова потянуло в мир воспоминаний, помимо собственной воли.

Когда я познакомился с Эллен, она дружила с моей тогдашней девушкой. Она прослышала, что я не храню верность ее подруге, пришла ко мне в квартиру и принялась отчитывать меня. Я спокойно выслушал ее, наблюдая, как колышутся ее волосы, и спросил, не хочет ли она изобразить зверя о двух спинах. Она влепила мне пощечину, выскочила из квартиры, позвонила подруге, и я вновь остался один.

Парк, несколько лет спустя. Я отдыхал у пруда, раздумывая, что делать со своей жизнью. Рядом села плачущая женщина. Я наблюдал за ней краем глаз. Мне показалось, что я ее раньше видел, и я спросил, не знакомы ли мы.

Она отмахнулась, и я сразу ее вспомнил. Немного погодя она извинилась и принялась рассказывать, что ее бросил мужчина, которого она любила два года, что ее отец умер за два месяца до этого и она все еще переживает эту утрату. Одинокая и напуганная, она не знала, что ей теперь с собой делать.

Я сказал, что тоже одинок и тоже не знаю, куда двигаюсь. Сказал, что жизнь трудная штука, рассчитывать на гладкий путь не приходится, так что надо стараться и надеяться, что нас не слишком часто будут водить за нос.

Мы говорили и говорили. Я рассказал ей кучу вещей о себе, даже вспомнил, когда последний раз плакал, – это случилось много лет назад. К концу нашего разговора она улыбалась, и мы оба чувствовали, что со временем что-то может расцвести между нами. Затем она пристально посмотрела на меня и сказала:

– Да ведь ты тот негодяй, Ал Джири!

Дверь открылась и закрылась. Напротив сел крупный мужчина; некоторое время он молчал. Когда заговорил, у него оказался хриплый голос.

– Я не знаю, что сказать.

Я увидел на столе два сжатых кулака.

– Все эти годы я утешал страдающих, и я не знаю, что сказать тебе, мать твою.

Я не сводил глаз с кулаков, видел, что они дрожат, что костяшки пальцев побелели.

– Я думал, что это чья-то идиотская шутка, когда мне позвонили. Отказывался верить, пока не увидел тело.

– Хорошая работа, не так ли? – Я посмотрел в тоскливые глаза Билла. Я все еще не плакал. Не мог.

– Кто это сделал, Ал? Ты знаешь?

– Что бы ты сделал, если бы я знал?

– Я бы нашел этого гада, и… – Он схватился за край стола, потекли слезы, плечи болезненно опустились.

– Я не знаю, кто это сделал, – сказал я, – но если бы знал, то не сказал. Она была моей женой. Это моя забота.

Билл кивнул, вытер глаза, затем достал из внутреннего кармана бутылку виски, поставил ее в центре стола и откашлялся. Я посмотрел на бутылку, потом на Билла.

– Выпей, – произнес он настойчиво.

Я покачал головой:

– Нет.

– Не сопротивляйся, Ал. Сейчас не время.

– Ты знаешь, во что это превращает меня.

Билл медленно кивнул:

– Это ведь я помогал тебе завязать, забыл? Я сказал, что убью тебя, если ты снова прикоснешься к бутылке. Но все меняется. Теперь меня заботит только одно: я хочу помочь тебе прожить следующие несколько дней. И если для этого тебе понадобиться напиться в стельку, пусть так и будет.

– А потом?

– К черту потом! – взревел Билл. – Будем справляться с этим, когда это потом наступит. Пей!

Он замолчал и откинулся на спинку стула. Я знал, что это предложение разрывает его сердце. Наверное, он считает, что я на грани безумия, раз готов прибегнуть к таким отчаянным мерам. Возможно, он прав.

Я протянул руку, желая погладить бутылку. Отвернул крышку, наклонился и понюхал. Билл прав: я в этом нуждаюсь. Больше, чем в чем-нибудь еще. Пара глотков, и все встанет на место. Буду оплакивать Эллен, потом усну с пьяными слезами на глазах. Спрячусь, пока не ослабнут боль и чувство вины. Так заманчиво, так просто.

Я выпрямился:

– Нет. Боль нестерпима, но она заставит меня действовать. Я найду убийцу Эллен, только если останусь трезвым. Выпить можно и позже.