Рене Ахдие - Падший

– Налей мне бокальчик, mon chaton [58] Котеночек (фр.). , – проворковала Гортензия, протягивая пустой стакан Джею. – В конце концов, это меньшее, что ты можешь для меня сделать. – Сама аура вокруг нее будто мерцала, как пар, поднимающийся из закипевшего чайника.

Джей почти что выполнил просьбу. Его рука потянулась по инерции, сама собой, но потом он опомнился и хмуро посмотрел на Гортензию.

Она хитро ухмыльнулась, как рысь, выгнув брови, и еще раз требовательно покачала пустым бокалом перед носом Джея.

Джея выводил из себя сам факт того, что Гортензия была чертовски похожа на Мэделин внешне, однако на деле две сестры были совсем разными. Гортензия пользовалась этим сходством бесчисленное количество раз, заставляя Джея делать то, что ей хочется, просто взмахнув ресницами и сделав умоляющее выражение лица.

Чувство вины все-таки очень действенная штука порой.

Одетта похлопала Гортензию по руке, как школьная учительница:

– Это не для тебя.

– Тронь меня еще раз на свой страх и риск, sorciѐre blanche [59] Белая ведьма (фр.). , – сказала Гортензия. Покосившись на дальний конец зала, она фыркнула, а затем запустила пальцы в свои черные кудри. – В любом случае у тебя и без того предостаточно проблем. – Она указала подбородком на Бастьяна. – Продолжайте ублажать его, как божество на празднестве, и он никогда не научится быть самостоятельным. Ему давно пора научиться жить, как живем мы. Уже прошел целый месяц.

– Для него все это до сих пор ново и непривычно, – возразила Одетта. – Я хочу, чтобы Бастьян научился выживать самостоятельно, так же сильно, как и все вы, но…

– Ты хочешь, чтобы этот проказник научился выживать? – начал Бун низким голосом. – Тогда прекращай баловать его, как младенца в пеленках.

Гневные морщинки пролегли на лбу у Одетты.

– Я его не балую!

Джей оперся локтями о колени и посмотрел на нее из-под своих длинных черных волос.

Лицо Одетты залил румянец, кровь, которую она недавно выпила, наполнила ее щеки.

– А твоего мнения никто и не спрашивал, chat grincheux [60] Сварливый кот (фр.). .

– А я ничего и не говорил, – хмыкнул Джей.

– И все равно ты режешь меня ножом.

Бун усмехнулся.

– Может, он просто царапается.

Одетта встала, ее бледный шелковый наряд закружился вокруг ее фигуры.

– Возвращайся к своему хобби и продолжай дальше сердито таращиться в пространство, сварливый ты кот, – сказала она Джею. – А ты избавь нас от своих жалких возмущений, господин Гончий. – Она одарила Буна испепеляющим взглядом.

Смех Гортензии разнесся под затянутым дымом потолком. А затем другой ветер пронесся по залу, наполненный ароматом французской лаванды и железистых чернил. Джей вдохнул знакомый запах, приказывая себе напрячься, приготовиться к встрече с новоприбывшим гостем Львиных чертогов. Когда он повернулся, то встретил уверенный взгляд Мэделин Деморни. Тепло в ее глазах при виде него растворилось почти моментально. Джей прочистил горло и отвернулся.

Некоторые вещи не меняются даже спустя сотню лет.

Джей огляделся по сторонам, ища, чем занять мысли. Какой же он все-таки дурак.

Себастьян Сен-Жермен сполз ниже на своем импровизированном троне, одну ногу в ботинке он закинул на подлокотник. Его измятую белую рубаху расстегивала девчонка, чья бабушка считалась глубокоуважаемой нимфой до того, как по неизвестным всем остальным причинам ее изгнала из Сильван Уайль правительница тех земель, известная под именем леди Силла.

Всего неделю назад эта девчонка (кажется, ее звали Жасмин) увидела племянника Никодима Сен-Жермена впервые и тут же положила на него глаз, сделав его своей первостепенной задачей, о которой еще месяц назад не могла и мечтать. Никодим ни за что бы не позволил единственному живому наследнику путаться у всех на виду с какой бы там ни было юной особой, если только та не вращалась в высших кругах Нового Орлена. Однако времена – и обстоятельства – изменились. Бастьян больше не был смертным, так что возможность того, что род Сен-Жерменов продолжится и у Себастьяна родится сын, была утеряна вместе с мыслями о самых заветных мечтах его создателя.

Если говорить коротко, на Бастьяна больше никто не возлагал никаких надежд. Да и он сам, похоже, не ожидал от себя больше ничего благородного.

Отвращение подкатило к горлу Джея, когда Жасмин, широко расставив ноги, уселась на Бастьяна, придерживая подол своих юбок одной рукой, а ладонь второй положив на его бронзовую грудь, точно на то месте, под которым когда-то билось живое сердце.

Бастьян ничего не сказал. Ничего не сделал. Лишь наблюдал за ней, сузив глаза, его зрачки опасно почернели.

Жасмин начала развязывать узелок на передней части своего голубого платья, хитро улыбаясь. Потом она провела пальцем от одной из своих обнаженных грудей к тонкой шее, наклоняя голову набок, как будто бы предлагая попробовать. Бастьян поднял ее подбородок вверх большим пальцем, запустив остальные в ее темно-рыжие волосы. Затем подался вперед, ведя кончиком носа по ее ключице.

Не тратя ни секунды на раздумья, Джей метнулся с места, пересек комнату в три больших шага и схватил Жасмин за талию. Та завопила, изображая возмущение, когда Джей дернул ее, ставя на ноги, с такой легкостью, будто она весила не больше перышка.

– Убирайся отсюда, – прорычал он, злость делала его акцент заметнее. – Пока еще дышишь.

– Я так не думаю, вампир, – дерзко-чопорно ответила Жасмин. – Ты вообще знаешь, кто я такая? Моя бабка состояла в числе дворян Летнего королевства Сильван Уайль. А моя мать этириалка высшего сословия. Себастьян пригласил меня как почетную гостью. Если он хочет, чтобы я оставалась рядом с ним, то я…

– Оставайся на свой страх и риск, безмозглая ты сумка с кровью. – Джей притянул ее ближе к себе. – Но сначала я тебе кое-что пообещаю: если он не убьет тебя, то я убью. Для вампира нет ничего слаще, чем кровь жителя Уайль.

Румянец исчез с хорошенького личика Жасмин, она моргнула доставшимися ей от бабки аквамариновыми глазами, как загнанный в угол кролик. Не проронив ни слова, она поправила лиф платья и бросилась к изогнутой лестнице, ведущей в шумный ресторан внизу.

– Поднимайся.

Джей развернулся на месте при звуке этого голоса. Голоса их создателя. Голоса, которому они обязаны были подчиняться по закону крови. Никодим стоял перед Бастьяном, который продолжал валяться в кресле и попивать напиток из своего кубка с непринужденным видом, словно ничего необычного не произошло.

– Поднимайся, – повторил Никодим, тише на этот раз. Но и опаснее.

Джей забеспокоился, что Бастьян продолжит противиться указам Никодима, как делал весь месяц. Однако вместо этого Бастьян приветственно поднял свой кубок, а затем допил его содержимое, прежде чем отставить. Каждое его действие было соблазнительным, как желанная капля меда холодным декабрьским вечером. После этого Бастьян поднялся, выпрямившись во весь рост, расстегнутая рубашка соскользнула с одного плеча, а перстень с печаткой на правой руке поблескивал в полумраке, разбавленном светом ламп.