Моника Пиц - Ночь лазурных сов

Он обнял Лину и попытался прижаться к ее щеке дружеским поцелуем. Как раз в этот момент Лина повернула голову – и поцелуй коснулся ее губ. Разноцветные огни диско-шара плясали по их лицам, басы гремели, Хлоя, которая все это снимала, затихла.

Бобби резко отвернулась и поняла, что она не единственная, кого расстроил поцелуй. В большом зеркале, висевшем перед ней на стене, она увидела странного юношу в длинном черном плаще, который смотрел в сторону Лины и Йонаса. Ошеломленный, он провел рукой по своим светлым, почти белым волосам. В его глазах, различимых даже в полумраке, стоял чистый ужас. Кто это? Бобби повернулась, чтобы лучше рассмотреть незнакомца. Но в тот крохотный миг, когда она оторвала от него взгляд, он исчез. Словно провалился сквозь землю. Бобби огляделась. От загадочного парня не осталось и следа.

– Командное фото, – в этот момент воскликнула Хлоя, оторвав Йонаса от Лины. – Все сюда.

Она вручила телефон в руки растерянному Йонасу и стала позировать.

– Давайте же, – крикнула она своим товарищам по команде. – Нам нужна фотография для Instagram.

Она оттолкнула нескольких товарищей по команде в сторону, чтобы занять центральное место для себя и Лины.

– Капитан и лучший бомбардир. Мы обе должны быть рядом, – объяснила Хлоя, положив руку на плечо звездного игрока.

– Стой, – крикнула Лина и высвободилась из объятий. – Бобби необходимо быть в центре. Мы должны отпраздновать ее первый гол.

Лина оттащила подругу от края. Это не помогло. Приподнятое настроение Бобби сдулось, как плохо приготовленное суфле.

Все закончилось. Вместе с Бобби Лина покинула спортивный зал, большинство игроков со своими семьями уже отправились домой. Музыка стихла, буфет опустел, и кубок чемпиона прошел через все руки, прежде чем торжественно занять свое место в почетной витрине. На стоянке перед залом Генриетта Альберс нетерпеливо нажимала на клаксон.

– Дедушка с бабушкой ждут, – застонала Бобби. – Мне пора.

– Увидимся в гандбольном лагере, – пообещала Лина. Каждый год в Пятидесятницу [4] Пятидесятница в Германии – День Святой Троицы или Пятидесятницы. Праздник приходится на пятидесятый день после Пасхи. их клуб ездил в палаточный лагерь «Зеленое озеро» – главное событие спортивного года Лины.

Бобби исчезла вместе с матерью, Элиф забрала ее большая семья, Хлоя втиснулась в такси с четырьмя подругами. Гандболисты разбредались повсюду. Голоса, желавшие друг другу прекрасной Пятидесятницы, раздавались по парковке, одна машина за другой покидала спортивный центр. Лина, казалось, была единственной, пришедшей на игру без родных. С грустью она направилась в сторону магистрали. У нее было странное настроение. С последней машиной, покинувшей стоянку, исчезло все живое. Лина осталась одна и с сомнением огляделась, испуганная внезапной тишиной. Со всех сторон над Айхбергом поднимались густые облака. С тех пор как Лина нашла хронометр, события захватывали ее, словно вихрь. Теперь она чувствовала себя так, словно попала в самое сердце урагана. Он мог начаться в любую минуту. Беспокойно ее глаза обыскивали окрестности в поисках подозрительных движений. За несколькими кустами она обнаружила узкий столб дыма, который поднимался рябью, прежде чем растворится в небе.

– Иди домой, – вслух сказала она себе. Но не могла отвести взгляд. Своеобразный запах ударил ей в нос. Только что он ей напоминал? Лина закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Образ фургона всплыл перед ее внутренним взором. Небольшая дровяная печь, несвежий воздух – жилище Гарри Кинга. Она замерла, вспоминая их последнюю встречу. Она видела перед собой Кинга, его искаженный гневом рот, безумный взгляд, фанатизм в его пронзительно светлых глазах, когда он бросился на нее. Она почувствовала нож, разрезавший кожу на запястье, боль, страх. Лина начала громко напевать себе под нос. Невозможно одновременно петь и бояться до смерти. Но это не сработало.

Узкий столб дыма не давал ей покоя. Осторожно подкралась она поближе. Ветер хлестал по деревьям, темнеющим на фоне неба, листья вздрагивали, словно хотели что-то ей сообщить. Качели на безлюдной детской площадке пронзительно скрипели на ветру. Блеснула молния, издалека прогремел гром. Краем глаза она заметила промелькнувшую мимо тень. Какое-то мгновение она надеялась, что это Данте. Но это были лишь деревья, качающиеся от ветра. Прорываясь вперед, она обнаружила, что дым исходит от кострища, которое только что окончательно погасло. Лина достала из рюкзака бутылку с водой и потушила угли, когда ей на глаза попался полусгоревший клочок газеты. Заинтересовавшись, она взяла его в руки. В промежутках между следами от огня можно было расшифровать отдельные слова. « Суровая погода в Пятидесятницу , – прочитала она. – Исчисляемый миллионами ущерб … оплакивая погибших …». Ниже она расшифровала заголовок: « Пятнадцатилетняя школьница бесследно исчезла. Кто знает Отто ?» Размытый снимок под текстом был наполовину сожжен, но совершенно отчетливо изображал Данте. Она узнала копну его светлых волос, разноцветные глаза… Но почему его вдруг назвали Отто? Исчезла пятнадцатилетняя школьница? Что это значит? Остальная часть газеты рассыпалась в ее руках.

Сверху красовалась хорошо узнаваемая дата: четверг следующей недели. Лину пронзила дрожь. Что, во имя всего, снова происходит? Она знала, что может быть только одно объяснение тому, как попала сюда газета. Путешественник во времени принес ее с собой. Кто-то хотел ее предупредить? Данте? Впервые ей пришло в голову, что Хранительница времени, возможно, вовсе не собиралась вознаградить ее, отправив назад в обычный мир. Возможно, Хранительница времени заставила ее вернуться по другой причине. Но по какой? Лина чувствовала, что на нее что-то надвигается, помимо непогоды.

Внезапно позади нее раздался какой-то шум. Шаги. Кусты зашелестели. Лина наклонилась к наполовину обугленной ветке, чтобы защититься. В этот момент на ее плечо легла чья-то рука. Лина громко вскрикнула.

– Такси, – дружелюбно произнес голос.

Она обернулась. Это был Йонас. К чувству облегчения примешалась долька разочарования. Она все еще надеялась на встречу с Данте.

– Хочешь подвезу? – спросил Йонас, с беспокойством глядя на небо. – Думаю, начнется в любой момент.

Он указал на свой оранжевый шоссейный велосипед, у которого даже не было багажника. Лина взяла себя в руки. После неожиданного поцелуя они избегали друг друга всю оставшуюся часть праздника.