Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

Спустившись с крыльца, она услышала звук мотора. Это был пикап Эрика, который ехал по улице. Она взглянула на «БМВ» – Эрику ничего не стоило сбросить его с дороги.

«Помоги, Господи», – пробормотала она и, не дожидаясь, пока появится пикап, свернула налево и юркнула за угол дома. Стараясь двигаться как можно проворнее, она шла через сад – было слышно, как хлопнула дверца автомобиля. Уже почти бегом она миновала туннель с рододендронами и вдоль берега озерца двинулась к конюшне.

«Пусть он меня не увидит, умоляю, пожалуйста…»

Анника была уже в нескольких метрах от входа в конюшню, когда сзади раздался звон, и она оглянулась на дом. На втором этаже было выбито окно, и в образовавшееся отверстие что-то пропихивали. Это выглядело так странно, что она застыла на месте.

Из окна показались растопыренные руки и деформированная голова. Роберт торчал из окна, как сломанная кукла, и Анника ахнула, поняв, почему он выглядит так… неправильно. Болторез пробил ему голову и вышел через затылок. Это кошмарное зрелище предстало перед ней лишь на секунду, после чего тело, потеряв равновесие, выпало из окна и рухнуло на землю.

В окне показался Эрик с вытянутой вперед рукой. И он смотрел на нее. Анника дернула дверь конюшни. Последний шанс.

– Я тебя не знаю. Не знаю даже, как тебя зовут. Но только ты можешь мне помочь, так пожалуйста, пожалуйста, помоги. Пойми, о чем я тебе говорю. Пожалуйста, пойми, о чем я говорю.

Анника гладила черную кобылу, а сама все шептала ей на ухо. Лошадь всхрапнула и мотнула головой, чуть не вырвав у нее из руки повод. Анника сжала его сильнее.

– Стой тихо, – сказала она. – Просто постой спокойно, вот и все, шшш…

Анника вытянула шею и посмотрела на дверь в трех метрах от себя. Кобыла стояла так, что задние ее ноги были в метре от двери, и Анника подтянула повод, заставив лошадь пройти на десять сантиметров вперед. Послышались шаги Эрика, и она поцеловала лошадь в шею. «Ну, давай, ласточка моя. Не подведи».

Полагаете, человеческие существа в силах нанести мне вред?

Только намек. И ее последняя надежда.

Дверь конюшни распахнулась, и Эрик ступил внутрь. Его руки были покрыты кровью. Заметив Аннику рядом с лошадью, он нахмурился. Не давая ему времени опомниться и осознать, что происходит, Анника выкрикнула: «Гамм!»

Эрик не успел открыть рот, как кобыла вскинула зад и копытом с силой ударила его прямо в лицо. Отброшенный назад, он вылетел через открытую дверь и упал неподвижно, раскинув руки и ноги.

Анника поцеловала лошадь в морду и выбежала наружу. Эрик все еще оставался неподвижным. Крови на лице не было, но скула и висок были вдавлены внутрь, как пластилиновые. Обшарив его карманы, Анника нашла свой мобильник.

Ей удалось набрать номер, когда стало что-то происходить с Эриком. Увидев, как изуродованная часть черепа вздувается, постепенно приобретая прежнюю форму, Анника сунула телефон в карман и стремглав бросилась в конюшню.

Эрик пришел в себя, как раз когда она покончила с последней цепью. На ее счастье, от первых признаков восстановления до полного завершения процесса прошло довольно много времени. Его лицо теперь выглядело, как обычно, каким оно было бог (или дьявол) знает сколько времени.

Взглянув на Аннику, он хотел подняться, но цепи не позволили ему этого сделать. По одной на каждом запястье и на каждой щиколотке. Не отрывая глаз от Анники, он заговорил:

– Ты всерьез полагаешь, что это вам поможет? Я выем это дитя прямо у тебя из живота, сейчас же.

– А может, и нет, герр Томте.

Эрик оглянулся, и в первый раз она заметила в его глазах страх. На конце каждой цепи была лошадь. Аннике пришлось запрягать их второпях, и она успела только накинуть обычную сбрую, а концы вожжей привязать к цепям. Чтобы это восполнить, она дала каждой лошади по несколько дополнительных метров свободы. Так у них будет возможность разбежаться и набрать скорость. Это обеспечит сильный рывок.

Она посмотрела Эрику в глаза.

И крикнула: «Хайч!»

Лошади рванулись не очень слаженно. Оторвалась только одна рука и одна нога. Другая рука казалась совсем неповрежденной, а другая нога изогнулась под немыслимым углом. Лошади заржали и рванули с новой силой – одна, поменьше остальных, упала, с такой силой остальные дернули ее назад.

Эрик открывал и закрывал рот, пытаясь отдать к оманду, из него наружу лезла зеленая пена. Анника подозвала двух лошадей, привязанных к его сохранившимся конечностям, позволив им подойти совсем близко, почти наступая на него копытами.

– Хайч!

Вторая рука была оторвана. Оставалась только искореженная нога. Лошадь, привязанная к ней, побежала, волоча за собой по двору остатки тела Эрика. Анника подошла посмотреть. Его голова болталась как на ниточке.

Зеленая пена исчезла, и Эрик вперился в нее черными глазами.

– Ты всерьез полагаешь… – выдавил он. – Всерьез?..

Из рваных дыр на месте оторванных рук и ног, где сквозь лоскуты одежды виднелась странная серая плоть, медленно начинали отрастать новые конечности. Неопределенной формы култышки пульсировали, увеличивались, меняли очертания. Из плеча, словно пучок щупалец, появились пальцы, из ягодицы наружу проталкивался зародыш ноги.

Анника подозвала кобылу и подвела ее вплотную к Эрику.

– Да, – ответила она. – Я всерьез полагаю. Денш!

Кобыла завертелась на месте, обрушив копыта на лоб Эрика. Его череп лопнул, разлетевшись во все стороны.

– Денш!

– Денш!

– Денш!

Только убедившись, что признаков регенерации нет и тело Эрика совершенно неподвижно, Анника отвела лошадей в стойла. Она насыпала и овса в кормушки и похлопала каждую по шее.

Выйдя во двор, она увидела, что Эрика больше нет. Его пустая одежда лежала на земле, а на месте тела осталась лишь горсть червей, спешно закапывавшихся в землю.

Анника была уже на полдороге к городу, когда начались первые схватки. Она стиснула зубы и, согнувшись вдвое над рулем машины, кричала от боли. Когда наступила передышка, она собрала в кулак волю и напрягла тело, чтобы следующий спазм не застал ее врасплох.

Она успела добраться до больницы Дандерюд раньше. Оставив машину на стоянке, она поковыляла ко входу. Ей даже удалось протиснуться в двери, и только тут боль заставила ее упасть на колени.

– Ох, малыш, – простонала она. – наверное, пора?

Ее отвели наверх, уложили на каталку и повезли по коридорам. С ней говорили ласково, и она, наконец, разрыдалась. Она оплакивала всех детей, которым не позволили жить, и это дитя, которое будет жить.

– Силы небесные, что с вами произошло?

Она была истощена, вымазана экскрементами, с пролежнями на теле. Ее вымыли, поставили капельницу, обработали раны, а тем временем схватки приходили и уходили. Так продолжалось несколько долгих часов, и она успела постепенно вернуться в реальный мир, прежде чем погрузилась в безумие процесса родов.