Терри Пратчетт - Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус

Один их эффективных методов распознания обмана состоит в том, чтобы ставить себя на место другого и спросить себя, соответствует ли то, что он говорит, тому, что он думает. Например, вам говорят, какой у вас милый ребенок, но из прошлого опыта общения с этим человеком вы помните, что он вообще не выносит детей. Конечно, есть вероятность, что ваш ребенок особенный, но затем вы замечаете тревожный взгляд в его глазах, выдающий, как ему сейчас не по себе…

Эмпатия – это не просто красивый способ понимания чужой точки зрения. Это оружие, которое можно применять в своих целях. Поняв точку зрения другого человека, вы сравниваете ее с его словами и делаете вывод, стоит ли ему доверять. Таким образом, ложь, присутствующая в фазовом пространстве смежных возможностей, способствовала развитию эмпатии у людей, а вместе с ней – индивидуального интеллекта и целостности социальных групп. Обучение лжи стало огромным шагом для всего человечества.

Мы умеем ставить себя на место других людей и достаточно правдоподобно о них судить благодаря тому, что мы сами люди. По крайней мере, мы знаем, каково это быть людьми. Однако все же вводим себя в заблуждение, думая, что можем знать наверняка, что происходит у кого-то в голове, не говоря уже о понимании того, что он чувствует. Разум каждого индивида устроен по-своему и формируется на основе перенесенного его владельцем опыта. Но еще сложнее представить, что чувствуют животные. В Плоском мире квалифицированная ведьма способна проникать в их сознание, и мы можем в этом убедиться, вспомнив отрывок из романа «Дамы и Господа»:

«Она Заимствовала. Однако здесь следовало проявлять крайнюю осторожность. Это ведь как наркотик, затягивает. Входить в разумы зверей и птиц – но не пчел – нежно управлять ими, смотреть на мир их глазами… Матушка Ветровоск частенько наведывалась в чужие сознания. Для нее это было неотъемлемой частью ведьмовства. Возможность взглянуть на мир иными глазами…

…Глазами мошек увидеть медленное течение времени в быстротечном дне, их маленькие разумы перемещаются с быстротой молнии…

…Телом жука услышать мир, представляющий собой трехмерный узор колебаний…

…Носом собаки обонять запахи, которые вдруг приобретают цвета и оттенки…»

Это поэтический образ. Разве обоняние у собак устроено таким образом? Некоторые верят, что нюх для них важнее, чем зрение, но это, очевидно, преувеличение, основанное на более правдоподобном мнении, что он просто для них важнее, чем для людей. Но даже здесь мы должны добавить «по крайней мере, на уровне сознания», так как мы подсознательно реагируем на феромоны и другие вещества, заряжающие нас эмоциями. Несколько лет назад Дэвид Берлинер работал с веществами, входящими в состав человеческой кожи, и оставил на лабораторном столе открытый сосуд с кое-какими кожными выделениями. Затем он заметил, что его ассистенты начали вести себя намного оживленнее, чем обычно, стали более дружелюбными и даже игривыми. Он заморозил выделения и поставил их в лабораторный холодильник для лучшего сохранения. Тридцатью годами позже, изучив эти вещества, он выяснил, что это был андростерон, или половой гормон. Серия последующих опытов показала, что это вещество отвечает за оживленное поведение. Однако андростерон не имеет запаха. Тогда в чем же дело?

У некоторых животных есть «вомероназальный» орган, также известный как «второй нос». Это небольшой фрагмент ткани в носу, который распознает определенные химические вещества и при этом не связан с обычной системой обоняния. Долгое время считалось, что у людей такого органа нет, но необычное поведение ассистентов возбудило в Берлинере любопытство, и он выяснил, что общепринятое мнение по этому поводу было ошибочным. По крайней мере, некоторые люди обладают вомероназальным органом, и он способен реагировать на феромоны – то есть особые химические вещества, заставляющие животных испытывать сильные чувства, такие как страх или половое возбуждение. Люди, у которых он есть, не осознают того, что он ощущает, но тем не менее реагируют на воспринимаемые им вещества.

Эта история демонстрирует, как легко мы можем ошибаться в собственных ощущениях. В данном случае вы знаете , как устроено вомероназальное обоняние человека: ваше сознание вообще ничего не ощущает, но вы все равно реагируете! Получается, ваша реакция существенно отличается от того, как «вы ее ощущаете». Слышимые нами звуки, ощущения тепла и холода на коже, запахи, проникающие в наши ноздри, легко узнаваемый вкус соли… Все эти квалиа, яркие «ощущения», привязаны к нашему восприятию, чтобы нам было легче их распознавать. Да, они основываются на реальных вещах, но не являются реальными свойствами окружающего мира. Вероятно, это реальные свойства архитектуры нашего мозга и его функций, реальных вещей, происходящих в реальных нервных клетках, но этот уровень реальности сильно разнится с уровнем нашего восприятия.

Поэтому стоит задуматься над тем, действительно ли мы знаем, что чувствуют собаки. В 1974 году философ Томас Нагель опубликовал в журнале «Философское обозрение» свою знаменитую статью «Каково быть летучей мышью?», посвященную как раз этому вопросу. Мы можем вообразить, каково быть человеком, который ведет себя – по крайней мере, внешне – как летучая мышь, но понятия не имеем, насколько это похоже на бытность настоящей летучей мышью, и едва ли людской разум вообще в состоянии это постичь.

Летучих мышей мы в любом случае понимаем неправильно. Как известно, они используют эхолокацию для восприятия окружающей среды – аналогично подводным лодкам, использующим сонар. И летучие мыши, и подводные лодки излучают сильные звуковые импульсы и прислушиваются к возникающему в ответ эху. На основе этого эха они могут «вычислять», от чего может отражаться такой звук. Естественно, мы предполагаем, что летучая мышь реагирует на эхо точно так же, как это делали бы мы сами – то есть слушает его. Естественно, мы ожидаем, что квалиа эхолокации летучих мышей похожи на человеческие квалиа, вызванные звуковыми образами, наиболее ярким примером которых служит музыка. То есть представляем, будто летучие мыши летают под аккомпанемент невероятно быстрых ритмов бонго.

Но едва ли эта аналогия правдива. Эхолокация – это основное чувство летучей мыши, поэтому среди чувств человека ей «корректно» соответствует не слух, а зрение. На обложке номера журнала «Природа» за август 1993 года изображена летучая мышь, а подпись гласит: «Как летучие мыши видят ушами». Это отсылает нас к технической статье Стивена Дира, Джеймса Симмонса и Джонатана Фритца, которые открыли, что нейроны в части мозга летучей мыши, отвечающей за обработку эха, связаны практически так же, что и нейроны в зрительной коре человека. С точки зрения архитектуры нейронной сети это дает веские основания полагать, что мозг летучей мыши использует эхо, чтобы выстраивать изображение окружающей среды. Современные подлодки аналогичным образом используют компьютеры, чтобы превращать полученные эхо в трехмерную карту окружающей воды. В «Вымыслах реальности» мы развили эту тему и отчасти ответили на вопрос Нагеля: