Кендалл Калпер - Соль и шторм

– Эй! Эвери Роу!

Я повернулась к нему и скользкий, липкий страх прокрался в душу. В знакомых чертах улавливалась странная жесткость, почти обвинение… Мартин никогда не был моряком, да и остальные мастера, что трудились на верфи, не выходили в море, но все они были островитяне и их жизнь, как и каждого на острове Принца, так или иначе была связана с китобойным промыслом. Одни охотились с гарпунами, другие строили корабли, третьи вкладывали в строительство деньги, четвертые исполняли обязанности агентов, управляющих делами судовладельцев. Чужаки тоже нередко наведывались к нам, чтобы купить какие-нибудь амулеты, но местные… они готовы были целиком и полностью ввериться ведьмам Роу. Они ждали, когда я приду и, заняв место бабушки, верну острову прежнюю, благополучную жизнь.

Однако теперь, когда их бизнес мало-помалу разваливался, приходил конец и их терпению – я это явственно чувствовала. Вот и сейчас большинство смотрело на меня выжидательно и сурово. Я вспомнила ночной кошмар, холодные, недобрые лица китобоев, содрогнулась и еще больше ускорила шаг.

Уотер-стрит минула судостроительную верфь и уперлась в доки, издали похожие на гнилые щербатые зубы, понатыканные вдоль побережья Нью-Бишопа на расстоянии полутора миль. В самом центре, в Главном доке, обслуживались только крупные промысловые суда, остальные доки принимали небольшие вельботы и рыбацкие лодки, дорогие частные парусники и плоскодонки.

Когда-то здесь громоздилось столько разных кораблей – казалось, что берег порос густым, высоким лесом из мачт и развевающихся парусов. Трех-, четырехъярусные мачты, вонзающиеся в самое небо, островитяне называли небоскребами. Правда, было это еще до того, как крупные китобойные суда ушли на север, в арктические льды, потому что киты научились скрываться от охотников, а может, их просто стало намного меньше. Еще перед войной между Севером и Югом китобойный промысел оказался в таком упадке, что судовладельцы вместо того, чтобы отправлять суда на охоту, продавали их южанам, а затем наполняли их трюмы камнями и топили, лишь бы не пустить Конфедерацию в море. Много замечательных старых кораблей сейчас разрушены или потоплены и стоят не дороже мусора. Судовладельцы лишь руками разводят: «Что мы могли сделать? Рисковать? Ведь киты ушли далеко, льды разбивают корабли, а ведьма Роу больше не способна нас защитить».

Я направилась прямиком в Главный док, в котором, невзирая на трудности, пока еще кипела работа, толкались и сновали туда-сюда взрослые мужчины и мальчишки, тянули канаты, закатывали на палубы бочки. Они двигались хаотично и вместе с тем почти синхронно, словно стая суетливых рыбешек. За долгие годы в дощатый настил впиталось столько крови и жира, что он стал напоминать бурый мрамор с грязно-серыми прожилками. Мне пришлось кричать и очень громко, чтобы меня смогли услышать через невообразимый шум: скрип мачт, хлопанье парусины, беспрерывные стук молотков и визг пилы. К тому же там стояла жуткая вонь: пахло солью и потом, сгнившим китовым мясом и сладким маслом. Одним словом, доки были сущим мучением для каждого из пяти чувств и моим самым любимым местом на острове после бабушкиного дома.

Не замедляя шага, я спустилась по шаткой лестнице и словно пересекла невидимую грань, разделявшую жизнь на два мира. Один принадлежал детям и женщинам с их домашними хлопотами. Второй, полный невзгод, риска и опасности, – китобоям.

Все эти работяги прекрасно знали меня и мою бабушку и оторвались от дел, чтобы меня поприветствовать. В Главном доке работали не только островитяне, но и чужестранцы, прибывшие буквально отовсюду. Белые, чернокожие, мулаты. У одних в речи угадывался французский акцент, у других – испанский или португальский, у кого-то в голосе звучали упругие ритмы юга, а у кого-то – певучие трели Тихоокеанского побережья.

– Ого! Да тут мисс Эвери! – воскликнул крупный краснолицый мужчина.

Я кивнула и хотела проскочить мимо, но он преградил мне путь.

– Ты-то мне и нужна. Наложи-ка заклятие вот на это! – и он протянул тонкую металлическую свайку дюймов шести в длину, которая висела на веревке, охватывающей его запястье. Бывалые моряки знают, как важно накрепко стянуть снасти или, наоборот, вовремя ослабить их. Бабушка готовила особый состав из китового жира и морской грязи – смазанная им свайка с легкостью проникала в любые, самые тугие узлы. Но даже если бы я и не была так встревожена своим ночным кошмаром, все равно не смогла бы исполнить просьбу такелажника.

– Езжайте к моей бабушке, – предложила я, – она вам поможет.

Он вдруг рассердился:

– Съездил уже! Прошлой ночью! Она отказалась.

Он вверх-вниз водил пальцем по свайке. Я насторожилась – второй раз за неделю до меня дошли слухи, что бабушка отправила моряка ни с чем.

– Зачем она так? Да я ног под собой не чуял, пока до нее добрался. И деньги у меня были.

– Мне жаль, – ответила я. – Наверное, она просто устала.

– Ну да, устала. А мне что прикажешь делать? Вот еще оправдание! С каких это пор вы, Роу, вздумали нам отказывать?

– Она бы все сделала как надо, если бы могла, – оправдывалась я.

Мужчина схватил меня за рукав.

– Ну а как насчет тебя? – продолжал он горячиться. – Ты-то можешь? Или думаешь, что можешь разгуливать тут, задрав нос, раз уж назвалась Роу? А я вот вижу, что ты просто глупая девчонка, которая решила поиграть в колдунью. Но это моя жизнь! Или ты и ею вздумала поиграть?

– Мне надо идти, – я вырвалась и заспешила прочь, пока он не сказал еще что-нибудь неприятное…

– Это правда? Ты и есть Эвери Роу? – услышала я за спиной.

Я быстро обернулась и увидела… нет, не мужчину – парнишку, всего лишь на пару лет старше меня. Он стоял, чуть склонив набок голову. Судя по его внешности, прибыл он откуда-то из тихоокеанских островов. Такой же смуглый и черноглазый. Тамошние жители считались прирожденными моряками, да еще и превосходными гребцами, что очень ценится в китобойном промысле. Вот только разговаривал паренек не так, как принято на Тихом океане. Перевидав на острове множество чужестранцев, я научилась различать акценты. А в говоре паренька звучала смесь британского и французского, а вдобавок – жаргонные словечки, которыми изъясняются моряки Новой Англии…

– Да, но мне нужно спешить, – выпалила я, – так что до свидания.

У меня и без того после слов краснолицего сердце из груди выскакивало. Повернулась, чтобы уйти, но парень остановил меня. Широко улыбнулся, обнажив ослепительно-белые зубы, и достал из кармана горсть монет.

– Я мог бы заплатить, чтоб ты не тратила время зря. Мой сон… Я хотел бы узнать, что он значит.

И парень протянул мне несколько серебряных долларов.