Роберт Л. Андерсон - Страна снов

Деа рассказала все: как все началось, как ее учила мать, как она заболевает, если долго не ходит в сны. Она перечислила основные правила, упомянув, что птицы – вестники, что спящие подсознательно реагируют на вторжение, а миры распадаются, когда заканчивается сон, поэтому, если не поостережешься, можно оказаться в ловушке.

Она сказала, что именно это, судя по всему, и случилось с ее матерью: Мириам каким-то образом застряла в кошмарах Коннора.

Этому могло быть лишь одно объяснение: Мириам связана с безликими, иначе как она проникла в сон Коннора?

Но о чудовищах Деа решила пока не рассказывать. Она не готова была объяснять, что мать предупреждала ее остерегаться зеркал и воды и что теперь ей самой стало понятно – они служат порталами между мирами. И что безликие из сна Коннора увидели ее, устроили погоню и проникли в реальный мир, сгустившись из дождевой влаги на мокром шоссе.

Когда она договорила, Коннор долго молчал. Тишину нарушало только шуршание шин. Было совершенно темно – Деа не видела, где заканчивался асфальт и начинались поля, не знала, куда они едут. Изредка попадались неожиданные оазисы цивилизации – созвездия огоньков на горизонте или рекламный щит у дороги, с которого на проезжающих смотрела силиконового вида девица с толстыми губами и фальшивой грудью, позировавшая на высоченных каблуках, или объявлялось об открытии клиники планирования семьи. Заметив вывеску: «Своими глазами: самые красивые девушки в Огайо», Деа сообразила, что они направляются на восток и уже пересекли границу штата. Они проехали биллборд с ободранной рекламой и большим граффити: «Иисус спасает». Надпись на секунду загорелась в свете фар, будто начертанная пламенем. Деа кольнула грусть: если бы все было так просто…

– Я так и знал, – сказал наконец Коннор. – Ты там была. Я знал, что ты мне не приснилась. Это совсем иначе… – Он снова замолчал. Деа с огромным облегчением убедилась, что Коннор не сердится и не проникся к ней отвращением, и боялась испортить все неосторожным словом. – А ты всегда… была такая? Всегда ходила в сны?

Деа кивнула, но сообразила, что он ее не видит.

– Да.

– А что произошло? Почему все вдруг полетело к чертям?

Из-за тебя , чуть не ответила Деа и поняла, что это правда. Все пошло вразнос, когда они познакомились: мир заиграл новыми красками, ей захотелось сблизиться с Коннором, узнать его секреты, проникнуть в темные закоулки его подсознания.

Потому что она влюблена в Коннора. Это тоже правда, с абсолютной ясностью поняла Деа. Она влюблена в него из-за ямочки на подбородке и привычки юморить даже с незнакомыми. Она любит его за мягкие футболки и то, как он произносит ее имя – будто слово песни, которую знает наизусть. Потому что Коннор настоящий друг, веселый и умный, он прошел через ад и не сломался, не возненавидел весь мир и не начал мстить.

А сейчас Деа хочет попросить его снова пройти через ад, и у него появится полное право возненавидеть ее за это.

Она сказала:

– Я нарушила правила.

Согласно указателю, они подъезжали к Вапачи-Фоллз. Деа никогда о таком не слышала, как никогда не слыхивала о городках, которые уже остались позади. С шоссе можно было различить заправки и мотели, неожиданное неоновое свечение вывесок в ночи.

Она удивилась, когда Коннор свернул с дороги.

– Что ты делаешь?

– Я устал, – ответил он, – и есть хочу.

Взглянув на приборную панель, Деа спохватилась, что они едут уже три часа. Время за полночь. Но, несмотря на усталость и голод, она боялась останавливаться.

– Считаешь, это безопасно? – спросила она.

– Между Филдингом и этим городишкой пятьсот мотелей, – отозвался Коннор. – Рискнем переночевать.

– Как переночевать? Ты что, домой не поедешь?

– Боже мой, Деа, – произнес Коннор устало, но без злости. В голосе почувствовался даже намек на улыбку. – Ты иногда такая дура, ты в курсе?

Сказано это было не всерьез, и Деа не обиделась, обрадовавшись, что еще не нужно прощаться.

Вапачи-Фоллз был еще меньше Филдинга и сплошь состоял из сетевых заведений: «Макдоналдс», «Бургер кинг», «Тако белл», «Мотель 6», «Холидей инн», «Кволити инн», «Супер 8», «Бритиш петролеум» и «Тексако». Из местного были только мотели, где безымянные проезжие могли переночевать или провести время и ехать дальше. Сегодня это оказалось как нельзя кстати.

У уличного окошка «Бургер кинг» Деа пересела вперед. Коннор заказал двойную порцию всего, а Деа расплатилась двадцаткой, которая нашлась под резинкой в пачке полусотенных. На несколько минут они стали безымянными подростками, направлявшимися по своим делам и уплетавшими вкусную жареную картошку.

Ели в машине, поставив промасленные пакеты на колени. От голода Деа почти не чувствовала вкуса, обжигая пальцы и язык. Пробыв на больничной диете больше недели, она управилась с бургером за три укуса, слизав с пальцев жир и соль. В желудке стало тяжело, началась дурнота, но это было лучше голода. Деа немного успокоилась: деньги у нее есть, и Коннор есть, а самое главное, она открыла правду и он от нее не отвернулся.

Поев, они поехали выбирать мотель, присматривая самый неприметный, захудалый, где их не станут искать, и остановились у безымянного заведения в самом конце улицы. Покрашенный в унылый серый цвет, мотель напоминал барак концлагеря. Половина букв неоновой вывески не горела, поэтому читалось только: «… бодные … ра».

– Сюда только умирать приезжать, – сказала Деа.

Коннор заехал в самый дальний угол парковки и с грехом пополам спрятал машину за огромным мусорным контейнером.

– Зато уединение обеспечено. – Он кивнул на одно из немногих освещенных окон.

Через неплотно задернутые шторы Деа заметила обнаженные тела – мужское и женское. Вспыхнув, она резко отвернулась. Только сейчас, когда они по обжигающему холоду торопились ко входу, до Деа дошло – ей придется ночевать в одной комнате с Коннором, может, даже спать на одной кровати. Пусть это вынужденная необходимость, но Деа испытала ужас и восторг. Она вспомнила волшебную минуту на колесе обозрения: может, Коннор снова попытается ее поцеловать?

Нет, вряд ли, слишком многое изменилось. Деа все испортила, и больше он на нее так не посмотрит. Тогда у него, наверно, случилось временное помрачение…

На долю секунды она подумала о том, что видела между шторами чужого номера и каково бы это было с Коннором.

Стены в холле были выкрашены в тот же грязно-серый цвет. Сам холл казался не больше больничной палаты. Пахло подгоревшим кофе, на полу лежал дырявый палас. Прыщавый парень лет двадцати сгорбился над айфоном и едва взглянул на Коннора и Деа.

– Вам чего? – поинтересовался он.

– Нам нужна комната. – Коннор пытался говорить напористо, но Деа видела, что он нервничает. Она облокотилась на стойку – отчасти чтобы выглядеть непринужденно, а отчасти потому, что на нее по-прежнему волнами накатывала тошнота и пол уходил из-под ног, подбивая под колени и шепча упасть.