Флоранс Серван-Шрейбер - 24 сверхспособности. Гениальность по-французски!

Во время другого эксперимента в Гарвардской школе бизнеса были собраны вместе произведения двадцати трех художников: у одних картины покупали меценаты, другие творили из любви к искусству. Эксперты и критики оценивали качество работ вслепую, не зная ни имени автора, ни цели создания картины. В итоге при равном техническом уровне заказные полотна были признаны гораздо менее художественными. Да художники и сами часто признаются, что чувствуют себя куда более ограниченными, когда создают что-то на заказ. Свобода влияет на качество.

Освободиться от своих привычек – это еще один способ развить творческое начало. Сюрреалисты провозгласили это своим девизом и в итоге изменили литературный мир, начав изобретать новые приемы, расширяющие творческие возможности. Одним из них стало автоматическое письмо — литературный процесс, позволяющий «освободиться от узости мышления, ограниченного здравым смыслом» (Андре Бретон). Другими словами, оно позволяло забыть о привычных жизненных установках. Такая методика и сейчас широко рекомендуется для избавления от ограничивающих нас психологических барьеров. Вы тоже можете попробовать себя в этом жанре. Для этого надо:

1. Взять карандаш и большой лист бумаги.

2. Написать на листе какое-нибудь слово, чтобы избавиться от «синдрома белого листа».

3. Закрыть глаза.

4. Начать писать.

Что же нужно писать? Да все, что придет в голову. Включите свое воображение, не думайте о цели, уйдите от шаблонов и привычных схем. Следуйте за своей фантазией, а не направляйте ее.

Это упражнение рекомендовано в качестве ежедневной медитации. В момент творческого усилия, если вам нужно найти решение проблемы или начать новый проект, вы можете выполнять его утром в течение двадцати минут. Его можно делать даже лежа в кровати, как будто вы продолжаете видеть сны и записываете, что в них происходит. Как утренняя зарядка для мозга.

Автоматическое письмо позволяет забыть о своих привычных заботах и сосредоточиться на чем-то другом. Мы пишем все это не для того, чтобы затем перечитать – даже если мы сможем воспользоваться написанным как источником вдохновения, – а чтобы освободиться от навязанных рамок. В общем-то все равно, что именно мы напишем на листе, главное здесь – уход от реальности и наших обычных привычек.

В Арле мы это тоже практиковали. Например: «дыши коленями, обмани свой расслабляющий синий мир, ближе больше нежно-фиолетовый, писать жирным шрифтом, скользить по фасадам моря и отцам земли, мне нравится тот, кто делает свои глаза голубыми, обманись, иди вперед!..»

Прочитав написанное, мы затем снова закрывали глаза и продолжали писать. Потом следовало прочитать этот бред своему соседу. Например, у Абигайль речь шла о пустынях, билетах, аннотациях, Сан-Франциско и райских садах. У нее получались очень точные фразы, в отличие от меня, чьи каракули иногда даже не помещались на листе.

Потом мы взяли слова и выражения из чужого листа и начали писать заново, уже пользуясь ими. На этой стадии мы еще меньше контролировали то, что делали. Возможность писать чужими словами открыло перед нами новые горизонты. Как ни странно, это упражнение сильно сблизило нас с Абигайль. Мы почувствовали друг к другу сильную близость и искреннюю симпатию. Мне понравилось гулять в ее райских садах, хотя она и англичанка и не говорит по-французски. Чтобы выполнить это упражнение, я писала по-английски, ломая таким образом еще один стереотип в себе.

Выйдя с занятий, я твердо решила заниматься автоматическим письмом каждое утро, что означало, что я поверила в его волшебный эффект. После этого мне нужно было закончить эту книгу в течение месяца. В итоге я задержала ее всего на два дня. Уж поверьте, обычно срок задержки у меня гораздо больше. А в связи с тем, что я и так обычно практикую медитацию и бег для стимулирования творческого процесса, мне казалось, что этот метод уже излишний. Вот такой предлог я в итоге придумала, чтобы не заниматься этим. В то же время я начала рисовать – встречающихся мне людей; все, что лежит на столе; да все, что угодно, чтобы мои руки делали что-то другое, кроме печатания текста. Теперь я понимаю, почему я так люблю готовить, когда работаю над очередной книгой. Это конкретная видимая и ощущаемая перемена деятельности и в то же время пример самого настоящего творчества.

Творчество никогда не берется ниоткуда. Нам необходимы идеи и образы, чтобы вдохновиться ими и создать что-то свое и оригинальное. Творчество – это преобразование. Даже Леонардо да Винчи, бывало, смотрел на стену, чтобы найти новые идеи. То есть они рождались не внутри него, а извне. Каждая новая идея появляется из совокупности предыдущих.

Сальвадор Дали говорил: «Те, кто не хотят имитировать, не придумают ничего сами». Подражая кому-то, мы как бы строим сами себя, причем начиная с младенческого возраста. Как бы мы смогли придумать все модели поведения, ни на что при этом не опираясь? Это же невозможно. Заинтересовавшись нашими творческими механизмами, Остин Клеон обращает внимание на способность вдохновляться людьми, которых мы любим. Например, мои родители оба ценители визуальной гармонии, что мне всегда нравилось в них. В результате эта страсть передалась и мне.

Так как мы черпаем новые идеи из того, что у нас перед носом, то нам приходится совать его везде. Задача любого творца заключается в том, чтобы собрать максимум из того, чем возможно вдохновиться. Чем шире наш выбор, тем богаче будет финальный результат. Короче говоря, что вас вдохновляет? Что вам близко? Старое кино, архитектура мостов, разговоры в кафе? Вот вам мой список: книги, предупреждающие таблички, облака в небе, игрушки, роботы, антикварные вещи, накладные волосы, смешанные цвета, кастрюли и лампы. И какая между всем этим связь? Да неважно, речь просто идет об элементах, поддерживающих мое творческое начало.

Но чтобы начать творить самим, нам следует пойти немного дальше. Имитируя что-то, мы просто копируем. А следующий этап заключается в авторской интерпретации. Ведь стать самим собой можно лишь тогда, когда перестаешь быть, как все.

К созданию чего-то необычного, то есть неожиданного, может подтолкнуть игра с переодеванием. Недаром у каждой профессии есть своя униформа. Как в компьютерной игре – облачившись в доспехи или проникнув в какое-то секретное место, мы получаем разрешение стать неким персонажем, действующим определенным образом. А это уже креатив. Поэтому у Шелли – той, что вела мастерскую в Арле, – два стола. Один – чтобы работать на компьютере, другой – чтобы рисовать, и для этого не нужна никакая современная техника, а тетради, карандаши, ластики, стикеры и всевозможные вещи, способные ее вдохновлять. Когда она сочиняет театральную пьесу, то поначалу почти не пользуется компьютером. Делает наброски, занимается автоматическим письмом или рисует. Теперь, когда шлюзы открыты, потребности удовлетворены, можно пересаживаться за монитор. Для этого достаточно двух столов.