Роберт Стивенсон - Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde

Hence it came about that I concealed my pleasures; and when I reached years of reflection, and began to look around me, and take stock of my progress and position in the world, I stood already committed to a profound duplicity of life. Many a man would have even blazoned such irregularities as I was guilty of; but from the high views that I had set before me I regarded and hid them with an almost morbid sense of shame.

It was thus rather the exacting nature of my aspirations(таким образом, скорее взыскательная природа моих стремлений; nature – природа; сущность; exacting – требовательный; придирчивый; суровый, взыскательный, строгий ) , than any particular degradation in my faults(чем какое-то особое ухудшение нравственности /имеющее место/ в моих недостатках = чем какие-либо недостатки, вызванные ухудшением /моей нравственности/; degradation – деградация, вырождение ) , that made me what I was(сделала меня тем, чем я был) , and with even a deeper trench than the majority of men, severed in me(и даже более глубокой, чем у большинства людей, чертой разделила во мне; trench – ров, канава ) those provinces of good and ill which divide and compound man’s dual nature(те области добра и зла, которые разделяют и составляют = объединяют двойственную природу человека) . In this case, I was driven to reflect deeply and inveterately(в этом случае = по той же причине я был вынужден глубоко и настойчиво размышлять; to drive smb. to do smth. – вынудить, заставить кого-либо сделать что-либо; inveterate – закоренелый; ожесточенный, враждебный ) on that hard law of life, which lies at the root of religion(над тем жестоким законом жизни, который лежит в основании религии; root – корень ) , and is one of the most plentiful springs of distress(и который является одним из наиболее обильных источников страданий; spring – родник; начало, источник ).

It was thus rather the exacting nature of my aspirations, than any particular degradation in my faults, that made me what I was, and with even a deeper trench than the majority of men, severed in me those provinces of good and ill which divide and compound man’s dual nature. In this case, I was driven to reflect deeply and inveterately on that hard law of life, which lies at the root of religion, and is one of the most plentiful springs of distress.

Though so profound a double-dealer(хотя я и был столь злостным: «глубоким» двурушником; profound – глубокий, основательный; совершенный, абсолютный ) , I was in no sense a hypocrite(я вовсе: «ни в коем смысле» не был лицемером; sense – чувство; значение ) ; both sides of me were in dead earnest(обе стороны /моей натуры/ были совершенно серьезны; earnest – серьезность, нешуточность ) ; I was no more myself when I laid aside restraint and plunged in shame(я был не более самим собой и когда отбрасывал сдержанность и предавался распутству; to plunge – нырять; пускаться /во что-либо/; начинать; shame – стыд; позор; to restrain – сдерживать; обуздывать ) , than when I laboured in the eye of day(чем когда усердно трудился при свете дня; the eye of day – /поэт./ дневное светило, солнце ) , at the furtherance of knowledge or the relief of sorrow and suffering(над развитием знаний = на ниве знания или над облегчением /чужих/ страданий и несчастий; to further – продвигать; поддерживать, содействовать, способствовать; furtherance – продвижение; поддержка, помощь, содействие ) . And it chanced that the direction of my scientific studies(/случилось так/, что направление моих научных исследований) , which led wholly towards the mystic and transcendental, reacted(которые целиком вели = тяготели к мистическому и трансцендентальному, подействовали = повлияли; to react – реагировать; влиять, воздействовать ) and shed a strong light on this consciousness of the perennial war among my members(и пролили яркий свет на это осознание той непрерывной войны, которую вели между собой две мои сущности = на эту вечную войну двух начал, которую я ощущал в себе; perennial – длящийся круглый год; постоянный, непрерывный; member – член; to shed – ронять, терять; сбрасывать; распространять; излучать /свет, тепло и т. п./; испускать, издавать ).

Though so profound a double-dealer, I was in no sense a hypocrite; both sides of me were in dead earnest; I was no more myself when I laid aside restraint and plunged in shame, than when I laboured in the eye of day, at the furtherance of knowledge or the relief of sorrow and suffering. And it chanced that the direction of my scientific studies, which led wholly towards the mystic and transcendental, reacted and shed a strong light on this consciousness of the perennial war among my members.

With every day, and from both sides of my intelligence, the moral and the intellectual(с каждым днем и с обеих сторон моей духовной сущности – нравственной и интеллектуальной) , I thus drew steadily nearer to that truth(я, таким образом, все больше приближался к той истине) by whose partial discovery I have been doomed to such a dreadful shipwreck(при частичном открытии которой я был обречен на столь ужасное поражение; shipwreck – кораблекрушение; крушение /надежд и т. п./ ) : that man is not truly one, but truly two(/а именно/ что человек на самом деле не един, а двойственен) . I say two, because the state of my own knowledge(я говорю двойственен, потому что мои собственные познания) does not pass beyond that point(не переходят за эту грань; point – точка; место, пункт ) . Others will follow(за мной последуют другие) ; others will outstrip me on the same lines(они превзойдут меня, /двигаясь/ в том же направлении; line – линия; курс, путь ) ; and I hazard the guess that man will be ultimately known(и я рискну предположить: «предположение», что человек, в конечном итоге, будет известен как = окажется) for a mere policy of multifarious, incongruous and independent denizens(всего лишь комбинацией разнообразных, несовместимых = несхожих и независимых /друг от друга/ жителей = сочленов; policy – политика; система; число, комбинация чисел /в азартной игре/; denizen – житель страны /в отличие от иностранца/; multifarious – различный, разнообразный, разный ).

With every day, and from both sides of my intelligence, the moral and the intellectual, I thus drew steadily nearer to that truth by whose partial discovery I have been doomed to such a dreadful shipwreck: that man is not truly one, but truly two. I say two, because the state of my own knowledge does not pass beyond that point. Others will follow; others will outstrip me on the same lines; and I hazard the guess that man will be ultimately known for a mere policy of multifarious, incongruous and independent denizens.

It was on the moral side, and in my own person(именно в сфере нравственности и на собственной своей личности/и лично; in person – лично ) , that I learned to recognise the thorough and primitive duality of man(я научился распознавать = обнаружил абсолютную и изначальную двойственность человека; thorough – исчерпывающий, полный, основательный, всесторонний, доскональный; тщательный; совершенный, абсолютный ) ; I saw that, of the two natures that contended in the field of my consciousness(я понял, что из тех двух естеств, что сражались на поле моего сознания/разума; conscious – сознательный, осознанный; сознающий ) , even if I could rightly be said to be either(даже если по праву можно было сказать, что я являюсь тем или другим; either – любой /из двух/; один из двух; тот или другой; и тот и другой; оба; каждый ) , it was only because I was radically both(так только потому, что я в своей основе был и тем, и другим: «обоими»; radically – в своей основе, в корне, по происхождению ) ; and from an early date(и с самого раннего времени) , even before the course of my scientific discoveries had begun to suggest(даже до того, как ход моих научных открытий = изысканий позволил предположить: «начал предполагать»; to suggest – внушать; подсказывать /мысль/; намекать; наводить на мысль ) the most naked possibility of such a miracle(совершенно явную возможность подобного чуда; naked – голый; явный, открытый ) , I had learned to dwell with pleasure, as a beloved day-dream(я привык: «научился» предаваться с наслаждением, словно любимой = заветной мечте; to dwell – обитать, жить; задерживаться /на чем-либо/, рассуждать /о чем-либо/ ) , on the thought of the separation of these elements(мысли о разделении двух этих элементов).