Мелисса де ла Круз - Алекс & Элиза

Неужели он сошел с ума? Приглашать девушку, за которой ухаживаешь, в лазарет? О чем он думал? Но Элиза Скайлер, похоже, ничуть не возражала.

«Романтика военного времени, – подумал он. – В такие исключительные времена ни одно из привычных правил не работает».

«Хотя, возможно, исключительные вовсе не времена, – мелькнула очередная мысль. – Возможно, все дело в девушке».

Лазарет С, Морристаун, штат Нью-Джерси

Февраль 1780 года

Лазарет С разместился в длинном каменном амбаре. Перед этим его наскоро подготовили к зиме и даже опустили потолок пониже, чтобы тепло не терялось под крышей. Но все равно амбар не был предназначен для людей, и четыре чугунные печурки на все длинное помещение едва поднимали температуру в нем чуть выше уличной. Вдоль обеих стен расположились по десять коек, всего двадцать. Облачка пара поднимались над бледными лицами больных при каждом вздохе.

При виде всего этого Элиза покачала головой, вытащила небольшой блокнот с карандашом из ридикюля и сделала запись.

– Что вы пишете? – заинтригованно спросил полковник.

На мгновение она остро ощутила его присутствие и почувствовала, как сердце забилось быстрее, но затем взяла в руки себя и свои чувства, чтобы сосредоточиться на деле.

– Список. Нам нужно больше печей, – объяснила она спутнику. – Больше печей и одеял. – Она обвела рукой обширное помещение. – Так не пойдет.

– Не сомневаюсь, что если кому и под силу их найти, так это вам.

Дневальный, дремавший рядом с одной из печей, встал по стойке смирно, как только они подошли.

– Добрый день, полковник Гамильтон! – рявкнул он, отдавая честь. Солдат сидел так близко к печи, что его лицо покраснело от жары, а в расстегнутом воротничке виднелась чуть вспотевшая шея.

– Капрал Вестон! – воскликнула Элиза, с радостью встречая знакомое лицо.

– Вы знаете этого человека? – требовательно, с нотками ревности в голосе, спросил полковник Гамильтон.

Элиза с улыбкой обернулась к нему.

– Конечно. Я делала ему прививку от оспы. Что вы здесь делаете, капрал?

Вестон слегка смутился.

– Я немного приболел после прививки.

– Жаль это слышать, но все должно пройти довольно быстро. Однако не могу не спросить, капрал Вестон, почему ваш стул стоит так близко к печке? Похоже, это доставляет определенные неудобства, если судить по тому, как пылают ваши щеки.

Глаза Вестона распахнулись от удивления.

– Но, мисс, это же самое теплое место в лазарете! Если вы вдруг не заметили, то на улице зима.

– Я вполне заметила. Так же, как и те двадцать солдат, чьи койки стоят намного дальше от печи, чем ваш стул.

– Девятнадцать, мисс, – неуверенно возразил капрал Вестон. – Одна из коек освободилась сегодня утром.

– Освободилась? – переспросила Элиза. – Вы хотите сказать, пациент умер?

В голосе ее отчетливо прозвучало обвинение.

– Д-да, мисс, – тихо ответил капрал Вестон. – Здесь еще три печки, мисс.

– И еще девятнадцать пациентов. Могу я предложить вам подвинуть пару коек поближе к этой печке и найти себе место, где вам не будет излишне жарко? Я просто смотреть не могу на страдания одного из наших храбрых воинов.

– Нужны, по меньшей мере, двое, чтобы передвинуть койку, мисс. А я всего лишь дневальный.

– Уверена, полковник Гамильтон будет счастлив вам помочь.

Она повернулась к своему спутнику впервые с тех пор, как они вошли в лазарет, готовая встретить его пронзительный взгляд, так, похоже, и не отрывавшийся от нее ни на мгновение. Почему, во имя всего святого, он так на нее смотрит? Это и имели в виду Пегги с Анжеликой, когда сказали, что Гамильтон увивался вокруг нее целый вечер? И если да, заметил ли он, что она смотрит на него точно так же?

– Полковник?

Словно очнувшись ото сна, мужчина встал по стойке смирно.

– Капрал, беритесь за изножье, да побыстрее, – сказал он, поспешив к ближайшей койке.

Юный пациент на ней, похоже, пребывал в беспамятстве; на щеках его едва пробивался редкий пушок. Элиза смотрела, как Алекс подоткнул одеяло под плечи больного и ласково потрепал его по руке.

– Отдохни немного, мальчик. У тебя впереди долгая дорога.

Элиза тихонько отошла от Алекса, направившись к больному на соседней койке. Еще один бледный юноша следил за ней с любопытством, очевидно, услышав, какой переполох она здесь устроила. Девушка представилась, и солдат сказал, что его имя рядовой Уоллес. Ему было около двадцати, но его рука, которую она держала, казалась слабой, как у десятилетнего.

– Как вы сегодня, рядовой Уоллес? Принести вам что-нибудь?

– Один взгляд на прелестное женское личико делает день ярче, – ответил солдат.

– У вас не бывает других посетителей?

– Никого, кроме докторов, а они обычно так заняты, что приходят лишь раз в день.

– Нет семьи? Это ужасно!

Рядовой Уоллес пожал плечами.

– Мы собрались со всего севера, а некоторые даже с юга, из Вирджинии. С тем, как работает почта в наше время, наши семьи чаще всего даже не знают о том, что мы в лазарете, пока нас не выпишут или, ну, вы понимаете, « выпишут» .

Он поднял глаза к потолку, а Элиза, напротив, опустила взгляд на кровать и не могла не заметить пустоту под одеялом ниже колена рядового, там, где должны были находиться лодыжка и ступня.

– Я – один из счастливчиков, – сказал Уоллес, заметив ее взгляд. – Пуля попала ниже колена, так что сустав не пострадал. И, док сказал, заражение крови мне уже не грозит. Осталось поднабраться сил, а затем отправлюсь домой, в Массачусетс. Я учусь писать, – продолжал он, указывая на небольшой ящик, заменяющий стол, который стоял на полу рядом с его койкой. – Подумал, что могу выучиться на печатника, когда вернусь домой. Если эта работа подошла послу Франклину, думаю, что она сгодится и мне.

Элиза перебросилась с ним еще парой слов и отошла к следующей койке. Истории у всех были в основном одинаковые, если, конечно, пациент находился в сознании. В лазарете было холодно и кормили скудно, но, по их собственному утверждению, сильнее всего донимала скука.

Они бодрствовали по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, а доктора заглядывали минут на двадцать-тридцать. Элиза решила, что будет приходить сюда каждый день и попросит Пегги с Анжеликой навещать другие лазареты в лагере. Если нет возможности собирать припасы или деньги, как в Олбани, и если у нее нет медицинских навыков, как у тетушки, она, по крайней мере, может почитать выздоравливающему солдату книгу или послушать его рассказы о доме, находящемся за сотни, а то и тысячи миль.

К тому времени, как они с Алексом закончили обход, на город опустилась темнота. Элиза повернулась к своему спутнику.