Моника Мерфи - Четыре года спустя

– Красивая, – говорю я, покручивая стебель между пальцами.

Улыбаясь, он садится напротив.

– Тебе нравится?

– Конечно. – Парни никогда раньше не дарили мне цветы. – Очень.

– Она напоминает тебя. – Его красивые губы расплываются в хитрющей улыбке. – Розовый цвет такой же, как твои…

– Не говори! – Я перегибаюсь через стол и зажимаю ладонью его рот, чтобы он не произнес бог знает что. Честное слово, я умру от стыда, если он скажет что-нибудь похабное. Я и сейчас не могу смотреть ему в глаза. Мы еще не виделись с тех пор, как вернулись домой, и мне несколько неловко.

Его озорные глаза искрятся беззвучным смехом, я убираю руку, откидываясь назад на стул, грозно глядя на него.

– Я собирался сказать… губы . – Он подчеркивает последнее слово. – И только-то! А ты о чем подумала?

– Сам знаешь. – Щеки горят от смущения. – Я надеялась, мы проведем занятие, не обсуждая произошедшее.

– В самом деле? Какая жалость, Челс. А я надеялся целый час говорить только об этом. Немного отдохнуть. Может, я мог бы поцеловать тебя и убедить прийти ко мне сегодня вечером? Придешь после работы?

– Ты правда хочешь, чтобы я приехала в два ночи? – Я в полнейшем недоумении.

– Хочу использовать любую возможность видеться с тобой почаще. – Он подходит к столу и берет мою руку, переплетая наши пальцы. – Я уже говорил тебе это, помнишь?

Я кладу розу на стол, нежно поглаживая пальцами ее бархатистые лепестки.

– Оуэн, что ты собирался сказать о розе?

– Я уже говорил. Ее цвет напоминает о твоих губах.

– Правда? – Поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом.

Он улыбается.

– Да. Ну и о твоих сосках. Потому что они такие же розовые.

– Боже. – Я хочу вырвать руку, но он не отпускает. – Не верится, что ты это сказал.

– Сама попросила. – Он пожимает плечами, сжимая мне руку. – Итак, ты придешь сегодня вечером? Время неважно. Я не лягу спать, буду ждать тебя.

Я несколько ошарашена тем, как легко он приглашает меня к себе ночью, не стесняясь говорит о губах и сосках, держит меня за руку и загадочно улыбается.

Все, о чем я могу думать, – это его руки, ласкающие мое тело, проникающие внутрь меня. И еще мои собственные руки, прикасающиеся к нему даже в самых интимных местах. Мы разделили нечто очень сокровенное, что только может произойти между двумя людьми, а теперь сидим здесь и ведем непринужденную беседу. О работе, учебе и сосках.

– Вчера утром я зашла в закусочную и поговорила с шефом. – Глубоко вздыхаю и сжимаю пальцы Оуэна. – Я больше не работаю в ночную смену.

– Ну слава богу. Терпеть не могу твои поздние смены. Опасно идти домой.

– Девушка, которая работает со мной, всегда подбрасывает меня до дома после работы. – Я пожимаю плечами, втайне радуясь, что он, оказывается, беспокоится обо мне.

– Все равно. Это опасно. – Его взгляд смягчается, цвет глаз напоминает зелень травы в теплый летний день. – Значит, ты сможешь прийти пораньше?

– А как же тренировка?

– Только до шести. Я сегодня не работаю. Решил работать чуть меньше, чем планировал. Лучше возьму больше смен после окончания футбольного сезона.

– Хорошо. – Даже прекрасно. Его график настолько плотный, что я боялась, мы совсем не будем видеться.

– Хочу показать тебе еще кое-что. – Он достает папку из рюкзака и кладет ее между нами на стол. – Мое портфолио по творческому письму.

– М-м-м. – Я медленно открываю папку и вижу красивую, аккуратную стопку сочинений Оуэна. Список заданий подшит с левой стороны, и там отмечены те, которые он уже сделал.

– Похоже, ты почти закончил.

– А то. – Он пододвигает папку к себе поближе, листает бумаги, пока наконец не находит что-то. – Прочти.

Беру листок и вижу напечатанные слова, но пока не могу разобрать написанное.

– О чем это?

– О тебе.

– О! – Не знаю, что сказать. Он такой нежный и милый. И так изменился. Расцепив наши пальцы, я беру листок, кладу прямо перед собой и читаю.

Я вся горю. Смысл стихотворения очевиден. Боже, он ужасен. И вместе с тем бесконечно прекрасен.

– Оуэн. – Я подбираю слова и чувствую его взгляд. – Это…

– Неплохо, да? Поэт из меня так себе, да еще и с рифмой я не дружу, но эти строки пришли на ум вчера ночью, и я подумал, что в целом неплохо. Не идеально, но достаточно близко к тому, чтобы назваться стихотворением, а?

Молча читаю стихотворение еще раз. Затем еще раз. На первый взгляд слова кажутся невинными.

– Да, я действительно делал уроки вечером после тренировки. Представляешь? – Я слышу гордость в голосе и снова перечитываю, задерживаясь на строке, где он называет розу своим домом.

Это правда? Он так думает обо мне?

– Прекрасно. – Наконец-то я набираюсь смелости и поднимаю на него глаза. Он сидит, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги вперед, с жутко довольной миной на красивом лице.

– Я так и думал. – Он улыбается, сложив руки на груди. – Ты же поняла, о чем это?

– Конечно. Я же не дурочка.

– Не говори так. – Он улыбается еще шире. – Думаю, ты моя муза, Челс. Мое вдохновение.

Мои щеки становятся ярче розы, лежащей на столе.

– А ты не подумал, что учитель догадается, о чем ты написал? Он может этим оскорбиться.

– Мне все равно, – он пожимает плечами. – Мне нравится писать о… личном.

Мне одновременно хочется и убить его, и поцеловать.

Он садится, вытаскивает другой лист бумаги из папки и придвигает ко мне.

– Прочти. Это я написал несколько недель назад.

– Нам задали написать парочку стихотворений, – объясняет он спокойно и обстоятельно, в то время как я лихорадочно пытаюсь осознать, что он пишет о наших самых интимных моментах, что мы разделили, констатирует на бумаге, увековечивает. – Одно можно было сделать в любом понравившемся формате, а другое – обязательно рифмованное. Даже не знаю, какой из двух вариантов мне больше нравится. По-моему, они оба чертовски великолепны.

– Говоришь, написал это несколько недель назад? – Я пристально смотрю на него.

– Э-э-э, да. – Он выглядит смущенным. Ну наконец-то. – В тот вечер, когда ты была у меня и мы ели китайскую еду.