Лора Гурк - Пари с маркизом

– Она поймет, что вам глубоко безразлично, что вы хотели только ее денег. Розали узнает, что у вас никогда не было намерения уважать брачные обеты, что обещание любить и заботиться о ней было ложью. А когда вы вернетесь к своим любовницам, она поймет, что и все остальное тоже было ложью.

Белинда слышала, что ее голос дрожит, но все равно продолжала:

– Сначала она будет надеяться, что любовь вас изменит, а когда из этого ничего не выйдет, сердце ее будет разбито, все иллюзии развеются, и у нее не останется никакого выбора, как только оставаться рядом с вами. Беспомощной, ей придется соответствовать ожиданиям общества и быть порядочной, хорошей женой, в то время как вы будете тратить ее деньги на свои удовольствия, а она будет пытаться убедить себя, что ваше поведение свойственно всем британским лордам. Ей придется все это принять, потому что она будет связана с вами навеки. Теперь вам понятны мои причины?

Белинда замолчала, хватая ртом воздух, и теперь они стояли и смотрели друг на друга, а мелодичные отголоски вальса сменились веселой полькой. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Трабридж заговорил:

– Я понятия не имел, что Федерстон был таким негодяем.

Белинда моргнула.

– Прошу прощения?

– Согласен, я знал его не очень хорошо, но всегда считал веселым общительным парнем. Конечно, о его женщинах я был осведомлен, но вас не знал совсем. И еще я не догадывался, почему вы двое так отдалились друг от друга, и никогда особенно не задумывался о том, какой из Федерстона муж. Если бы кто-нибудь спросил меня об этом, я бы выразил совершенно другое мнение.

Белинда вздернула подбородок.

– Не впутывайте в это моего покойного мужа. Он не имеет к этому никакого отношения.

– Он имеет к этому самое прямое отношение, раз уж меня ставят с ним в один ряд. Вы не знаете меня достаточно хорошо, чтобы судить, какой я человек и какой из меня получится муж, но уже составили обо мне твердое мнение. Вы думаете, что я такой же, как он.

– Хотите сказать, что вы будете другим?

– Именно так. Я буду другим. Как я уже сказал, я готов заранее рассказать о своем положении и финансовых перспективах нашего союза любой женщине, на которую падет мой выбор. И никогда не буду ждать верности от жены, не предложив ей то же самое со своей стороны. А если мужчину ждет дома красивая женщина, обожающая его, он не только настоящий мерзавец, если станет изменять ей, но еще и полный болван.

– О…

Белинда не знала, что еще сказать. Она, вероятно, и так наговорила много лишних слов. Белинда закусила губу, охваченная внезапными сомнениями, что случалось крайне редко, и отвела взгляд.

– Вы составили мнение обо мне еще до того, как я ступил в вашу гостиную, – продолжил Трабридж, – и бьюсь об заклад, с той минуты вам ни разу в голову не пришло, что ваше суждение может быть чересчур суровым, несправедливым или просто неверным.

Он словно повторил слова Нэнси, сказанные чуть раньше, но на этот раз она не могла с такой же легкостью отмахнуться от них. Неужели Белинда и вправду несправедлива? Есть только один способ выяснить.

– Считаете, что я ошибаюсь? Так докажите. Соглашайтесь на мое предложение и покажите мне, что вы не тот человек, каким я вас посчитала.

– Разве такое возможно? Вы так глубоко всадили мне нож в спину, что я вряд ли смогу его вытащить.

– Считайте, что это вызов. Вы же говорили, что никогда не могли устоять перед ним.

Кривая усмешка изогнула его губы, когда его слова обернулись против него же.

– Говорил. Очень хорошо. Я оставлю в покое Розали, если вы согласитесь помочь мне найти подходящую невесту.

– А вы дадите обещание не подвергать ни одну молодую женщину риску оказаться скомпрометированной?

Усмешка превратилась в ухмылку.

– Обещаю, что нас никто не застанет.

– Это не одно и то же!

– Это все, что я готов предложить. – Николас протянул руку. – Соглашайтесь или отказывайтесь.

– Соглашаюсь. – Белинда вложила свою обтянутую перчаткой руку в его и подняла глаза. Его веселый взгляд встретился с ее многозначительным. – Но знайте, представив вас любой молодой леди, из виду я вас обоих уже не выпущу.

Он фыркнул.

– Довольно справедливо. Когда же мы начнем?

Белинда убрала руку с его ладони.

– Зайдите ко мне завтра в два часа пополудни, и я опрошу вас, как любого другого клиента.

– Опросите меня? – Маркиз выглядел удивленным. – Чего ради, скажите на милость? Вы уже довольно много обо мне знаете.

– Как вы сами подчеркнули, многое из того, что мне известно, оказалось неточным. И я не знаю, на какой женщине вы хотите жениться. Предпочитаете ли молчаливую или такую, что любит вести беседы? Считаете ли вы привлекательными умных женщин? Или же такие вас пугают?

Это его рассмешило.

– За всю мою жизнь меня устрашала только одна женщина.

– И кто она? Ваша мать?

– Нет. Я не помню свою мать. Она умерла, когда я был ребенком. Единственная женщина, которая могла меня запугать, была Нана.

– Нана?

– Моя нянька. Она весила, наверное, стоунов восемнадцать [2] 18 стоунов – примерно 114,5 кг. , управлялась с вязальной спицей, как с оружием, и откуда-то всегда знала, когда я вру. Была добрейшей, самой чудесной женщиной из всех, кого я знал.

– Была? – повторила Белинда. – Что с ней случилось?

На лице Трабриджа не дрогнул ни один мускул, он продолжал улыбаться, но в его выражении сменилось что-то, чему Белинда не могла дать определение.

– Отец уволил ее, когда мне исполнилось восемь.

– Почему?

– Не знаю. Но если мыслить логически… – Он замолчал и отвел глаза. – Думаю, потому, что я ее слишком сильно любил.

– Но это же нелепо!

– Разве? – Трабридж снова посмотрел на нее, продолжая улыбаться.

Белинда нахмурилась, чувствуя себя неуютно. Ей не нравилась его странная, похожая на маску улыбка, но она не знала, хочется ли ей сорвать ее и увидеть истинные эмоции.

– Я уже говорил вам, кого ищу, – продолжал между тем Трабридж, и Белинда заставила себя прервать размышления о его скрытых качествах. – Это не сложно. Мне нужна жена с приданым, приятная в общении и желательно привлекательная внешне.

– И это все ваши требования?

Он подумал.

– Если она будет американкой или любой другой национальности, кроме англичанки, это тоже неплохо.

– Кроме англичанки? – повторила Белинда, неуверенная, что расслышала правильно.

Трабридж кивнул, подтверждая свои слова.

– Если это будет римская католичка, или еврейка, или методистка, еще лучше. Любая религия, кроме англиканской.

Белинде внезапно показалось, что она попала в Зазеркалье, потому что никак не могла понять, к чему он клонит.

– Но ваша семья относится к англиканской церкви.