Софи Джексон - Унция надежды

– Что было, то было, – бесцветным голосом ответил Макс и вызывающе пожал плечами. – Трах и есть трах. Разве не так?

Его слова били по сердцу Грейс, как пули. Она понимала: он боится и потому говорит совсем не то, что думает. И все равно его слова причинили ей боль.

– Ты ведь так не думаешь, – дрогнувшим голосом возразила Грейс.

– Не думаю? – Макс пренебрежительно покачал головой, всем видом показывая, что делает Грейс одолжение, разговаривая с нею. – Черт! Я знал, что это было ошибкой.

– Ошибкой? – переспросила Грейс, вновь ощутив противную слабость в коленях.

Ей опять пришлось ухватиться за дверной косяк.

– Наивной прикидываешься? – выкрикнул Макс. – Я тебя с самого начала предупреждал: мне нужен только секс и больше ничего. – Он говорил досадливым тоном взрослого, который вынужден объяснять ребенку простые вещи. – С самого начала я был прям и честен с тобой. Никогда не давал тебе ложных надежд и обещаний. Но ты предпочитала меня не слушать.

– Зато я слышу тебя сейчас, – твердо сказала Грейс. Она была готова закрыть дверь, чтобы он не видел, как ее трясет. – Слышу ясно и четко, без малейших искажений.

– Наконец-то! – воскликнул Макс, хлопая себя по бокам.

Грейс плотно сжала губы. Можно было больше ничего не говорить, но ей тоже требовалось поставить точку.

– Мне остается лишь принести тебе свои искренние извинения за то, что все мои действия были заботой о тебе. Я пыталась тебе помочь, чтобы ты осознал свой потенциал, который значительно превосходит наркотики и тягостные воспоминания о прошлом… Теперь я понимаю, что все мои усилия были напрасны. Тебе комфортно сидеть в знакомом болоте, поскольку все новое до смерти тебя пугает.

Глаза Макса кололи ее, как десятки иголок.

– Не смею задерживать. – Грейс кивнула в сторону машины Картера. – Если я действительно была ошибкой и у тебя ко мне нет никаких чувств, ты уедешь со спокойной душой и легким сердцем. Согласен?

Макс засопел. Его глаза вспыхнули.

– Согласен, – процедил он сквозь зубы. Кажется, он хотел сказать что-то еще, но лишь махнул рукой: – Честное слово, до чего мне все это надоело!

Макс сбежал с крыльца, быстро дошел до машины Картера и с такой силой дернул дверцу, что едва не своротил ее. Плюхнувшись на пассажирское сиденье, он шумно захлопнул дверцу. Машина развернулась и быстро скрылась из виду. Грейс вошла в дом и тихо закрыла дверь. Потом привалилась к ней спиной и стала медленно сползать вниз, пока не очутилась на полу.

И только тогда она распалась на миллион кусочков.

Макс затих. Настолько затих, что Картера это не на шутку пугало.

Он молчал с тех самых пор, как расстался с Грейс и сел в машину. Глубокое дыхание и подрагивающие руки однозначно свидетельствовали о яростном огне, полыхающем у него внутри. Картер не задавал другу никаких вопросов. Он видел разговор Макса с Грейс. Судя по обрывкам фраз, долетавших до окошек «лексуса», разговор велся на повышенных тонах. Оба чувствовали себя уязвленными, оба испытывали страх. Для Картера это было ясно как день.

Он вздохнул. Неужели Макс и впрямь неисправимый придурок? О чем только думал его лучший друг, кусая заботливо протянутые руки? Картеру было достаточно взглянуть на Грейс, чтобы понять, как много значит для нее Макс. Она из кожи вон лезла, заботясь об этом бревне. Да и сам Макс, вопреки его дурацким словам, был в восторге от Грейс. Картеру было больно видеть, как его друг упорно заслоняется от счастья. Из-за страха, из-за прошлого, из-за женщины, которая до сих пор стояла у него на пьедестале. Но что оставалось Картеру? Только поддерживать Макса. Он это делал всегда и во всем. Так что здесь ничего не изменилось.

В самолете Макс сидел, глядя в одну точку, и, лишь когда они прилетели в Нью-Йорк и поехали к Картеру домой, оживился. Теперь он с интересом разглядывал залитые огнями улицы, пеструю толпу, соседние машины. Это отчасти успокоило Картера. Слишком давно Макса не интересовало ничего, кроме выпивки и белого дурмана в пластиковых мешочках. Картер побаивался, что теперь так будет всегда. Но Грейс сделала чудо, сумев пробудить в нем интерес к жизни. И как назло, именно сейчас Лиззи вдруг решила напомнить о себе, словно хотела застопорить возрождение Макса. Какая жестокая ирония.

Впрочем, жизнь каждого человека полна жестокой иронии.

Картер открыл ключом дверь своих апартаментов в Трайбеке, где они жили с Кэт, и, пропустив друга внутрь, сразу же нашел глазами Кэт. Она сидела в кухне, за барной стойкой. Стойка была густо завалена открытками свадебных приглашений, конвертами и ленточками. Тут же лежали старомодные перья для каллиграфии – плоды еще одной предсвадебной фантазии Кэт.

– Персик, – прошептал Картер, наклоняясь и целуя свою невесту.

– Привет, беглец, – улыбнулась она, отвечая на поцелуй.

Макс застыл возле дивана. Он опять чувствовал себя лишним. Кэт уловила его состояние.

– Здравствуй, Макс, – произнесла она, не зная, что еще говорить. – Рада тебя видеть. Прекрасно выглядишь.

– А ты вообще цветешь, – заставил себя улыбнуться Макс.

Приезд Макса не был для нее неожиданностью. Как только тот принял решение вернуться в Нью-Йорк, Картер позвонил Кэт и предупредил ее. Голос Персика был для него сродни лекарству от тревог и дурных мыслей. Картер боялся, как бы встреча с Лиззи не толкнула Макса обратно в пучину наркотиков и выпивки. Случись такое, он бы достал эту женщину из-под земли и заставил бы дорого заплатить за вторжение в жизнь друга. Картер настоял, чтобы Макс позвонил Тейту. Разговор был коротким и не слишком откровенным, однако Картеру стало легче. Как-никак, Макс не одинок. Хорошо, что есть те, кто готов сорваться с места и броситься ему на помощь.

– Есть хочешь? – спросил он у Макса. – Я могу что-нибудь устроить.

– Ты? – удивился Макс. – Неужели готовить научился?

Кэт прыснула в кулак и тут же уткнулась в очередную пригласительную открытку.

Макс улыбнулся одними губами. Но главное, улыбнулся.

– Просто я еще не разучился заказывать пиццу, – ответил Картер.

– Нет, старик, спасибо. Я, пожалуй, завалюсь спать… если вы оба не возражаете.

Стенные часы показывали начало десятого.

– Кровать тебе готова, – сказала Кэт. – И полотенце, если захочешь принять душ.

– Спасибо, – пробормотал Макс.

Взяв сумку, он протопал в гостевую комнату. Услышав звук закрывшейся двери, Картер облегченно вздохнул.

– Волновался? – спросила Кэт, стискивая его руку.

– Конечно… Как все это не вовремя.

Кэт встала, подошла к Картеру и крепко обняла его:

– Знаю, дорогой. Такое всегда бывает не вовремя.

Три часа ночи, а сна – ни в одном глазу.