Лора Гурк - Истинное сокровище

Отец был добр и благожелателен – как же она любила его! – но теперь в его голосе звучали и суровые нотки. Или они всегда были, но она их не слышала?

Линнет не стала возражать. Она знала, что и так доставила родителям достаточно неприятностей для одного вечера. Поднявшись по элегантной мраморной лестнице, она вошла в свою комнату. Фостер помогла ей раздеться, и наконец сбылось самое горячее желание Линнет – она осталась одна. Гнев тотчас покинул ее, уступив место более глубоким чувствам и серьезным размышлениям.

Фредерик – мошенник. Сначала сама мысль об этом казалась ей нелепой, но затем, когда она заглянула в глаза Фредерика, ей многое стало ясно. Его неожиданная любовь, показная преданность, несмотря на ее позор, и безразличие к приданому – все это было ложью. Но как же она могла быть настолько слепой и не видеть, что он собой представлял на самом деле?

Внезапно все в собственной жизни показалось Линнет нереальным – она словно заблудилась в ночном кошмаре. Опустившись на стул перед туалетным столиком, девушка уставилась на свое отражение в зеркале. Даже собственное лицо показалось ей чужим.

Разве она – та же самая девушка, что всего несколько часов назад надевала великолепное бальное платье, приплясывая от нетерпения и предвкушения? Та самая, что была счастлива, вернувшись домой, та, что готова была устроить свое будущее по своему собственному усмотрению? Увы, та веселая и счастливая девушка еще не знала, что очень скоро весь ее мир рухнет, а безупречная репутация погибнет из-за одного-единственного поцелуя…

И снова нахлынули воспоминания. Вспомнились сильные мужские руки, обнимавшие ее за талию, и горячие губы, прижимавшиеся к ее трепещущим губам. У Линнет тревожно заколотилось сердце, а все тело словно охватило огнем – безусловно, порождением стыда, в этом она не сомневалась.

Линнет придвинулась к зеркалу, коснулась пальцем своих губ и поморщилась. Губы были пухлыми и яркими – даже они горели от стыда.

Ее раньше целовали только однажды, так что сравнивать, в общем, было не с чем, но даже при столь ограниченном опыте она не могла не признать: поцелуй Конрада отличался от поцелуя Федерстона как день от ночи.

Поцелуй Конрада был сладким и мягким, и он последовал сразу после того, как она приняла его предложение. Через несколько дней началось обсуждение приданого, и папа обнаружил, как много долгов Конрада ему предстояло выплатить. Тогда он отложил переговоры и нанял детективов, после чего тайное стало явным. Оказалось, что Линнет далеко не первая богатая наследница, на которой Конрад пытался жениться. Папа не дал своего согласия, и Конрад сразу же стал ухаживать за другой наследницей, недвусмысленно дав понять Линнет, что его сердце ей никогда не принадлежало.

В Лондоне у нее было множество поклонников, но никто из них ее не целовал. Ведь мужчина не должен целовать женщину, с которой не обручен, – это неприлично. Но Федерстону, судя по всему, было плевать на приличия. Одним поцелуем, оскорбительно-дерзким и возмутительно самонадеянным, он отнял у нее будущее.

Тут отражение в зеркале стало расплываться, и Линнет, встав из-за столика, быстро заморгала, наотрез отказываясь плакать. Нет, ей нельзя поддаваться гневу, да и жалеть себя тоже вряд ли стоило. Она сделана из другого теста. Она – Холланд.

Напомнив себе об этом, Линнет начала мерить шагами комнату; при этом она машинально грызла ноготь на большом пальце – то была дурная привычка, которую она унаследовала от отца. Ей сейчас следовало во что бы то ни стало найти решение, исключавшее брак с Федерстоном. Конечно, он был прав относительно Фредерика, но это не оправдывало его возмутительного поведения. И у Линнет не было ни малейшего желания провести с ним всю жизнь.

Но где же выход? Не выходить замуж и допустить, чтобы ее репутация окончательно погибла? Линнет прижала ладонь ко лбу и всхлипнула. Скорее всего, такой жизни она не вынесет, во всяком случае здесь, в окружении друзей и семьи.

Конечно, хорошо, что сегодня она продемонстрировала гордость и несгибаемость, но что будет через неделю, когда ее имя начнут смешивать с грязью? Сможет ли она по-прежнему высоко держать голову, слушая громкие шепотки за спиной? Сумеет ли сохранить самообладание, если при ее появлении в какой-нибудь гостиной разговор немедленно стихнет? И что она будет делать, если ей перестанут присылать приглашения и перед ней захлопнутся все двери в Новой Англии?

Нет, придется все-таки выйти замуж. Но за кого? Ведь теперь мужчины ее круга даже не посмотрят в ее сторону. В нынешней ситуации у Линнет не будет никакого влияния в обществе, и потому для нуворишей она тоже перестанет представлять интерес. Не исключено, что отец со временем купит ей мужа – какого-нибудь юриста или клерка из среднего класса. Но даже если не принимать во внимание тот факт, что она так и останется объектом насмешек – возможно, знакомые даже посочувствуют ей, – купленный муж все равно будет считаться собственностью ее отца. Папа выберет того, кто подойдет ему в качестве будущего правителя империи Холланда, он будет видеть в нем сына и готовить его к роли императора. А о ней все забудут.

«Станешь такой же, как я».

Линнет перестала мерить шагами комнату и задумалась. Эти слова матери внезапно показались ей не такими уж глупыми.

«Ты будешь жить моей жизнью, в которой есть только домашнее хозяйство… и ничего больше. Твой муж станет держать тебя вдали от всего важного и значительного, а общество это одобрит».

Конечно, она могла бы избежать этой судьбы, если бы нашла здесь человека, который полюбил бы ее, но теперь на это рассчитывать не следовало. Но не исключено, что для нее оставалась открытой другая дверь…

«…Выйдя замуж за пэра, ты попадешь в яркий, восхитительный мир. Заниматься английским поместьем намного сложнее и интереснее, чем американским домом. Английская аристократка обладает гораздо большей свободой и властью, чем американка».

Линнет в задумчивости смотрела на пейзаж, висевший на стене ее спальни, но не видела его. Перед ее мысленным взором открылся «яркий, восхитительный мир», тот самый, о котором говорила мать.

Как странно… Одно незначительное, в общем-то, событие может сломать жизнь девушке – и одновременно открыть перед ней нечто совершенно новое. Линнет впервые поняла, что так долго пыталась втолковать ей мать, и сейчас, вместе с этим пониманием, к ней вернулась надежда.

Ей придется покинуть все, что она любила. Больше не будет вечеринок в Ньюпорте и пикников в Центральном парке. И ей не жить в уютном каменном доме с человеком, которого она знала с детства. Но, по крайней мере, ей не придется выходить замуж за того, кто нагло вломился в ее жизнь. И она не будет сидеть сложа руки и ждать, когда отец выдаст ее замуж за того, кто всегда будет плясать под его дудку.