Диана Чемберлен - Тайная жизнь, или Дневник моей матери

Ей не следовало приходить. Иден вдруг показалось, что она находится в незнакомом месте с незнакомым мужчиной.

– Хочешь, чтобы я уехала?

– Я действительно не понимаю, зачем тебе оставаться.

– Ты все еще зол на меня.

– Нет, – пожал он плечами. – Просто намерен держаться от тебя как можно дальше. Во вторник, когда тебя здесь уже не будет, я хочу сказать себе: «Иден уехала. Невелика важность».

Она вздрогнула, и Бен быстро отвел взгляд.

– Прости, – сказал он. – Я и правда еще злюсь. И все же мне не следовало этого говорить.

– Я люблю тебя, Бен.

Он рассмеялся:

– Знаешь что? Я тебе не верю. Ты утверждала, что любишь меня, а затем провела какой-то час с Майклом Кэрри и начала обращаться со мной так, будто я – Джек-потрошитель. Затем я открываю газету и читаю, что ничего не значу для тебя. Получается, наедине я был вполне хорош, но не дай бог показаться со мной на людях! – Он подошел к двери и распахнул ее: – Каково это, Иден, когда тебе не верят?

Иден шагнула к двери, но затем обернулась и взглянула на него:

– Бен, я желаю тебе только добра. – Иден вышла из дома, села в машину и лишь тут дала волю слезам.

Бен вышел из дома вскоре после Иден. Время близилось к девяти, и он успел здорово проголодаться. Сев в машину, он отправился к «Шугар-Хилл». Нет, он правильно сделал, что высказал все Иден. Ей явно не следовало приходить. Было бы лучше, если бы она уехала из Линч-Холлоу, даже не попрощавшись.

Невзирая на субботний вечер, в «Шугар-Хилл» было на удивление мало народа, так что Бен без труда нашел себе столик. В скором времени к нему подошла Рут, и он напрягся, ожидая привычной уже недружелюбной реакции. Но Рут его удивила.

– Можно присесть? – спросила она.

– Пожалуйста.

– Мне просто необходимо перед тобой извиниться, – сказала она, усаживаясь напротив. – За то, что все эти месяцы я думала, будто ты и в самом деле обидел свою девочку. Мы все так думали и обращались с тобой соответственно. И теперь, когда мы узнали правду, нам по-настоящему стыдно.

Бен прищурился:

– Откуда вы узнали, что это был не я?

– Из той статьи в газете.

– Из какой статьи?

– Ты еще не видел ее? Хотя что я говорю. Это воскресная газета, а сегодня еще суббота, но мой сынишка закупает их в городе субботним вечером и привозит мне на выходные.

Бен нахмурился, пытаясь уловить ее мысль.

– Хотите сказать, что в завтрашней газете есть статья обо мне?

– Погоди-ка. – Она встала и принесла газету, которую и раскрыла перед ним на третьей странице. – Тебе как обычно?

– Да, пожалуйста.

Там была та самая фотография, на которой он стоял рядом с Иден. Тут же приводилось несколько цитат из ее нового заявления, в котором она открыто винила себя за то, что усомнилась в нем. «Я слишком испугалась за свою дочь и свою карьеру и постаралась защитить себя единственно доступным мне способом. В результате я заставила страдать человека, которого горячо люблю».

Бен встал и окликнул Рут.

– Мне нужно срочно уйти, – сказал он ей. – Еще не поздно отменить мой заказ?

– Никаких проблем, парень, – ответила она. – Приходи завтра, я работаю, как обычно.

Иден прочла Кэсси сказку, механически перелистывая страницу за страницей. Затем она поцеловала ее на ночь и ушла к себе в спальню. Здесь она переоделась в белую атласную рубашку и забралась в постель. Несмотря на ранний час, она чувствовала себя утомленной до предела – сначала поисками в туннеле, а затем неутешительной беседой с Беном.

Спать ей не хотелось, и она потянулась к сумочке, чтобы достать оттуда дневник. Внезапно перед домом притормозила машина. Иден замерла, прислушиваясь к невнятным голосам на кухне, к шагам на лестнице. Бен.

Он тихонько постучал в дверь:

– Иден?

– Заходи, – сказала она.

Бен вошел и присел рядом с ней на постель.

– Я вел себя сегодня как последний дурак, – сказал он, беря ее за руку.

– Все в порядке, – ответила Иден.

– У Рут был экземпляр завтрашней газеты. Там твое опровержение.

– Понятно.

Она была рада, что Бен прочел ее заявление. Какой бы несчастной ни уезжала она отсюда в понедельник, совесть ее по крайней мере будет чиста.

– Прошлым вечером я смотрел «Сердце зимы». – Бен мечтательно улыбнулся. – Его крутят в Гловертоне. Я останавливался там по пути из Аннаполиса.

– Но ты же видел его уже дважды.

– Это так, – сказал Бен. – Но мне хотелось увидеть тебя , а это был самый безопасный способ. Никакого тебе соблазна. – Он пожал плечами. – Знаешь, Иден, ты здорово вошла в образ. Ты и правда великолепная актриса, но меня все-таки коробит при виде того, как ты целуешь Кэрри или как он лапает тебя. – Бена передернуло. – Словом, я не дождался кульминации и сбежал.

Иден улыбнулась и легонько коснулась его щеки.

– Ты сказала сегодня, что любишь меня… Я тоже очень тебя люблю.

– Тогда скажи, чтобы я не уезжала в понедельник.

– Прошу тебя, не уезжай.

Она приподнялась, чтобы поцеловать его, но боль в плечах и ногах заставила ее поморщиться.

– Это у тебя после туннеля?

Иден кивнула.

– Я мог бы предложить тебе массаж. Боюсь только, стоит мне тебя коснуться, и я уже не остановлюсь.

– Прикоснись ко мне, пожалуйста.

Бен встал и запер дверь, после чего вновь вернулся к кровати.

– Какая красивая, – сказал он, касаясь ночной сорочки Иден. – Почему я не видел ее у тебя раньше?

– Потому что в ней не было необходимости. Мы просто срывали с себя одежду, и все.

Бен выключил свет и помог ей снять сорочку.

– Ложись на живот, – сказал он.

Иден легла, и Бен принялся осторожно растирать ее плечи. Она так давно не ощущала этих бережных прикосновений, что глаза у нее наполнились слезами.

– У тебя все тело напряжено, – заметил Бен, осторожно поглаживая и разминая ее мышцы. Его руки легли ей на спину, и в этот момент он ощутил ее попытку сдержать слезы.

– Прошу тебя, не плачь. – Он приподнял Иден и крепко сжал в объятиях.

– Я так боялась, что больше уже не увижу тебя, – промолвила она. – Мне казалось, стоит вернуться в Калифорнию, и все снова пойдет по накатанной. Я не чувствую там особой боли, но и счастья тоже не ощущаю. Это лето изменило всю мою жизнь. Невозможно описать все, что я тут прочувствовала – от безумной радости до безумного горя. В любом случае это были мои эмоции, а не той женщины, которую я привыкла изображать.

Бен поцеловал ее в плечо.

– Ложись, – кивнул он на кровать.

На этот раз она легла на спину, а он положил руки ей на бедра.

– Покажи, где болит.

Она показала ему те места на ногах, где натруженные мышцы ныли с особой силой, и Бен начал бережно разминать их своими чуткими пальцами. Поначалу боль только усилилась, но постепенно мышцы обмякли, а за ними расслабилось и все тело.