Джулия Кеннер - За час до рассвета. Время сорвать маски

Дэмиен между тем еще одет.

– А ты точно не жульничал?

– Ничуть. Хотя ради того, чтобы увидеть тебя обнаженной, я готов жульничать.

– Ага! – я указываю на него пальцем, и он смеется.

– К счастью, выпитый тобой виски избавил меня от этой необходимости. Играли вы не лучшим образом, мисс Фэрчайлд.

Я приподнимаю брови.

– А тебе не приходило в голову, что я могла поддаваться?

– Да ладно? Как интересно! Давай-ка посмотрим, что у тебя там, – добавляет он, кивая на карты в моей руке.

Я с вызывающим видом кладу карты на стол.

– Пара королей, туз.

– Неплохо. Жаль только, что остальные три туза у меня.

– Врешь! – говорю я, но Дэмиен кладет свои карты, и мне улыбаются два красных и один черный туз.

– Снимай.

Я собираюсь расстегнуть бюстгальтер.

– Нет-нет, – останавливает он меня и делает вращательный жест пальцем. – Юбку. Я помогу тебе.

Я повинуюсь, переворачиваясь на живот и облегчая ему доступ. Дэмиен прижимает ладонь к моей талии. Другой рукой медленно тянет вниз молнию.

– Встань, – говорит он, и я встаю на колени, закрываю глаза и стараюсь не дрожать. Он медленно снимает юбку, едва касаясь кончиками пальцев каждого миллиметра обнаженной кожи.

– Прекрасно, – улыбается он, когда я вновь переворачиваюсь и сажусь, высвобождая ноги из юбки.

Теперь на мне лишь крохотный бюстгальтер и еще более крохотные трусики. В комнате прохладно – мы открыли дверь в патио, – но кожа у меня горит.

– Сдавай, – говорю я, стараясь унять дыхание, потому что с каждым вздохом моя грудь вздымается, и чувствительные соски трутся о кружева.

Это ощущение сводит меня с ума, возбуждает, и я невольно представляю, как Дэмиен легонько покусывает и посасывает их, как его теплые руки ласкают мою грудь и как настойчиво упирается в меня его член, когда он прижимается ко мне всем телом.

– Ники.

– Что? – я приподнимаю голову, внезапно возвращаясь в реальность. Судя по взгляду Дэмиена, он точно знает, о чем я думаю.

– Твои карты.

Тут я понимаю, что он уже сдал.

– А, да…

– Что, если я попрошу тебя сменить позу?

– Сменить? – переспрашиваю я, склонив голову вбок. Я сижу на диванчике, закинув ногу на ногу.

– Сядь по-турецки, скрести ноги.

– Э-э… зачем?

– Затем, что я хочу на тебя посмотреть, – отвечает он.

Я приподнимаю брови.

– Это тоже часть игры, мистер Старк?

– Да. Я хочу посмотреть, насколько ты влажная. Хочу знать, как сильно тебя возбуждает вот так сидеть рядом со мной, постепенно лишаясь одежды и раскрываясь навстречу мне все больше. И как только я это узнаю, тут же в тебя погружусь.

Ох!

Мое сердце колотится так сильно, что Дэмиен наверняка видит, как ходит ходуном моя грудь.

– Давай, Ники, – подбадривает он. – Ты знаешь правила.

– Это приказ, мистер Старк? – Я действительно вся мокрая, и Дэмиен наверняка об этом знает. А теперь еще и увидит.

– Совершенно верно.

– И если я его не исполню, ты меня накажешь?

Его губы искривляются.

– Не думаю, что тебе понравится наказание.

– Нет? Почему же?

Я представляю жжение от его шлепка, и как дрожит моя попа от удара плетки. Пытаюсь вообразить, какой грязный прием он задумал на этот раз, но мозг отказывается работать. Я горю желанием. Я хочу Дэмиена прямо сейчас.

– Что ты со мной сделаешь?

– Скорее, что не сделаю, – отвечает он, и тут до меня доходит. Ослушаюсь – и он не прикоснется ко мне вовсе.

– Но ведь это наказание для нас обоих, – замечаю я.

– Правила есть правила. Я, когда захочу, могу быть очень сильным. Но если думаешь, что я блефую… – добавляет Дэмиен, бросая красноречивый взгляд на карты.

Я сразу понимаю, о чем он. Всю ночь я проигрывала в покер. Хочу ли я проиграть и теперь? Ну уж нет.

Я задираю ноги на диван и медленно скрещиваю их перед собой. И вот я уже сижу перед Дэмиеном по-турецки, с широко распахнутой промежностью. Теперь от него ничто не скроется – да я и не хочу скрывать.

Я наблюдаю за тем, как он разглядывает влажное пятно на моих трусиках – свидетельство моего возбуждения, моего желания. Медленно поднимаю на него взгляд, вижу огонь в его глазах и чувствую исходящие волны страсти. Я вызывающе выгибаюсь назад, опираясь на руки.

Пусть Дэмиен и устанавливает правила – но именно я свожу его с ума.

– Мне нравится это зрелище, – говорит он. – Нравится видеть, как сильно ты меня хочешь.

– Правда? – невинно переспрашиваю я. Поднимаю одну руку, медленно провожу пальцами по бедру и еще медленнее проникаю под трусики.

– Боже, Ники, – хрипло шепчет Дэмиен.

Но я безжалостна: пробегаю пальцами по краю трусиков и чуть приподнимаю голову, чтобы видеть глаза Дэмиена. Затем просовываю палец под полоску ткани, прямо во влажную горячую вагину. По моему телу пробегает дрожь, как будто вот-вот наступит оргазм. Потом, прямо на глазах у Дэмиена, я подношу палец к губам и пробую на вкус собственный сок.

– Да, – шепчу я. – Ты прав. Я очень-очень влажная, и все из-за тебя.

– К черту покер, – рычит Дэмиен, смахивая карты на пол, хватая меня за бедра и притягивая к себе. Это движение выбивает меня из равновесия, и я опрокидываюсь на спину, с разведенными в стороны ногами, Дэмиен устраивается между них.

– Вы признаете поражение, мистер Старк? – спрашиваю я насмешливо.

– Да, – отвечает он.

– Признаешь, что ты проиграл? – уточняю я, приподнявшись на локтях.

– Нет. – Он пробегает пальцами вверх по моему телу, расстегивает бюстгальтер. – Уверяю тебя, я выиграл.

Его губы берут в плен мою грудь, а рука скользит вниз и ласкает мой клитор через намокший шелк. Я изгибаюсь, отдавшись буре, которую пробудил во мне Дэмиен.

– Ошибаетесь, мистер Старк. – Мне едва удается выговаривать слова. – Сегодня мы оба выиграли.

Я просыпаюсь поздним утром. Рядом со мной – мой возлюбленный мужчина, солнце светит в дверь, распахнутую во внутренний дворик. С озера веет легкий ветерок, запах хвои и…

Нахмурившись, я принюхиваюсь. Чем это пахнет?

– Дэмиен, просыпайся! – Я трясу его за плечо. – Либо под нами вчера загорелись простыни, либо…

Он немедленно вскакивает, хватает джинсы с пола и бежит к двери. Я накидываю халат и бегу вслед, едва не налетая на Дэмиена, когда он внезапно останавливается на пороге.

– Это не пожар, – говорит он.

И теперь, хорошенько принюхавшись, я с ним согласна. Запах тошнотворно-приторный, как рождественская пастила, сгоревшая на дне кастрюли.

– Кажется, я знаю, что это, – говорю я и иду на кухню, где Джеми лихорадочно переворачивает блины. Когда она смотрит на нас, выражение лица у нее одновременно ошарашенное и расстроенное.

– Простите! Хотела приготовить завтрак, но… – Подруга указывает на заляпанную плиту, будто больше ей и сказать нечего. Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.