Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками

– У меня никаких просьб не было, я пришел лишь засвидетельствовать королю свое почтение, – объяснил Джейми, – а потому просто опустился на колени и сказал: «Доброе утро, ваше величество», а герцог тем временем объяснил королю, кто я такой.

– А король что-нибудь ответил? – спросила я.

Джейми улыбнулся и, заложив руки за голову, потянулся всем телом.

– О да! Открыл один глаз и посмотрел на меня так, словно не верил тому, что видит. По-прежнему одним глазом Людовик с мрачноватым интересом обозрел меня и заметил: «Ну и здоровяк же ты!» А я ответил: «Да, ваше величество». А он вдруг спрашивает: «Танцевать умеешь?» Я сказал, что умею. Тогда он снова закрыл глаза, и герцог сделал мне знак отойти. По завершении представления гостей придворные и приближенные из знати перешли к церемонии умывания и одевания короля. Пока она продолжалась, посетители через герцога Орлеанского передавали королю свои просьбы, которые тот шептал ему на ухо, а его величество поворачивал голову, подставляя бритве то одну щеку, то другую, потом наклонился, чтобы ему надели парик.

– О! А тебе, случайно, не выпала честь вытирать его величеству нос? – спросила я.

Джейми усмехнулся и потянулся с такой силой, что затрещали суставы.

– Слава богу, нет. Я вжался спиной в гардероб, стараясь слиться с мебелью, а все эти виконты и герцоги так опасливо косились на меня, словно боялись подхватить какую-нибудь заразу.

– Хорошо, что ты высокий. И тебе было все видно.

– Ага. Особенно повезло, что увидел, как он облегчается в свой ночной горшок.

– Неужели он и в самом деле?.. На глазах у всех?!

Я была потрясена. Конечно, мне доводилось читать об этом, и все равно верилось с трудом.

– Ну да. А все вели себя так, словно ничего особенного не происходит. Да и потом тоже, когда он умывался и сморкался. На долю герцога де Нев выпала небывалая честь, – с иронией добавил он, – вытереть задницу его величеству. Не заметил, правда, что они сделали с полотенцем. Наверняка унесли куда-то и украсили испачканное место позолотой. А впрочем, там было довольно скучно, – добавил он и начал разминать мышцы ног. – Главное впечатление, которое я вынес, – человек этот тугой, как сова.

– Тугой, как сова? – Меня озадачило это сравнение. – Ты хочешь сказать, он склонен к запорам?

– В каком-то смысле. И неудивительно, когда смотришь, что они там едят при дворе. Сплошные сливки и масло. Да ему каждое утро кашку на завтрак надо есть, очень хорошо для желудка, ты же знаешь.

Если шотландцы и были в чем-то упрямы – а вообще они проявляют упрямство по очень многим поводам, – так это в прославлении полезности овсянки на завтрак. Жизнь из века в век на скудной, малоплодородной земле не оставила им большого выбора, зато овса было всегда вдоволь, и они, как это часто случается, превратили недостаток в добродетель и даже уверяли, что овсянка очень вкусна.

Джейми тем временем улегся на пол и начал делать серию упражнений, специально разработанных для ВВС, которые я рекомендовала ему для укрепления мышц спины.

– Но почему ты сказал «тугой, как сова»? Обычно это выражение употребляют, когда хотят сказать, что кто-то мертвецки пьян. Но при чем тут запоры? Разве совы ими страдают?

Окончив упражнения, он перевернулся на спину и лежал теперь на ковре, тяжело дыша.

– Ну да.

Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. Сел, откинув волосы со лба.

– Уж не знаю, правда это или нет, но так говорят в народе. Говорят, что у сов нет дырочки в заднице и неоткуда выпускать переваренную пищу – мышей, к примеру. Поэтому они превращают их косточки и шерсть в такие малюсенькие шарики и выблевывают, так как не могут выпустить с другого конца.

– Правда?

– Ну да, правда, так они делают. И по этому признаку можно отыскать дерево, на котором живет сова. Стоит только глянуть под него, и увидишь шарики. Смотреть тошно, что они вытворяют, эти совы, – добавил он и распахнул ворот рубашки пошире. – И все же дырочка у них имеется. Раз сбил одну с дерева рогаткой и специально посмотрел.

– А ты, оказывается, любознательный мальчик! – рассмеялась я.

– Ясное дело, англичаночка. – Он усмехнулся. – И выпускают они из этих дырочек что положено. Однажды целый день проторчал с Айеном под деревом, чтобы убедиться.

– Да, это уже более чем обычное любопытство, – заметила я.

– Просто интересно было знать. Айен никак не хотел сидеть спокойно, а потому пришлось врезать ему маленько, чтобы не рыпался. – При этом воспоминании Джейми улыбнулся. – И потом мы с ним сидели тихо и дождались, и тогда он схватил пригоршню этих самых какашек, сунул мне за ворот рубахи – и наутек! Господи, он мчался как ветер!

Воспоминание о быстроногом друге юности вызвало печальные ассоциации, лицо его помрачнело; он вспомнил своего зятя, ковыляющего на деревянной култышке. Несчастный потерял ногу в бою.

– Вообще у него, должно быть, просто ужасная жизнь, – заметила я, желая отвлечь Джейми от грустных мыслей. – Я имею в виду короля. Ни секунды уединения, даже в туалете.

– Да уж, себе такого не пожелаешь, – согласился Джейми. – Но он как-никак король!

– Гм… А мне кажется, что за роскошь, власть и все такое прочее приходится слишком дорого платить.

Он пожал плечами:

– Да. Так или иначе, но это судьба. Бог повелел ему быть королем, и выбора у него не оставалось.

Он поднял плед, накинул на плечи, один край засунул за пояс и перекинул через плечо.

– Позволь мне. – Я взяла из его рук серебряную застежку в виде кольца и скрепила края пледа у плеча. Он расправил складки, разглаживая яркую шерстяную ткань пальцами.

– У каждого своя судьба, англичаночка, у меня тоже, – тихо добавил он, не сводя с меня глаз, и улыбнулся. – Хотя, видит Бог, я рад, что мне не надо приглашать Айена вытирать мне задницу. Но я был рожден помещиком, хозяином земли и людей на этой земле, и я должен стараться как можно лучше исполнять свое предназначение.

Он протянул руку и легко коснулся моих волос.

– А потому я обрадовался, когда ты сказала, что мы должны постараться сделать все, что в наших силах. Но больше всего на свете мне хотелось бы забрать тебя и ребенка и уехать далеко-далеко и жить где-нибудь, работая на полях и охотясь на зверя. А вечерами приходить домой и укладываться рядом с тобой спать.

Темно-синие глаза мечтательно затуманились, рука теребила складки пледа, поглаживая яркие клетки с еле заметной белой полоской – знак принадлежности к клану Фрэзеров из Лаллиброха.

– Но если бы я поступил так, – продолжал он, как бы рассуждая про себя, – то та, другая сторона моей души мучилась бы и страдала. Думаю, я чувствовал бы себя предателем. И все время слышал бы голоса своих людей, которых бросил на произвол судьбы.