Марк Перини - Первый раз – 2 (сборник)

А потом я не успеваю подумать – не успеваю даже осознать, что делаю – а просто касаюсь языком того места, где сходятся ключицы. Рассел так крепко обхватывает меня за талию, что я чувствую каждую подушечку его пальцев. И в то же время знаю, что если захочу, то он сразу отпустит меня.

– Маккензи, – шепчет он, и его горячее дыхание касается моего виска.

В его тоне слышится вопрос. Рассел хочет знать, уверена ли я в своих желаниях. Понимаю ли, чем это может закончиться. Его губы ласково касаются волос на висках, и я тихонько постанываю.

Его рука ныряет под рубашку, скользит вверх по бедру и ложится сбоку, чуть ниже талии. Когда Рассел понимает, что на мне, кроме нее, ничего нет, то глухо рычит и откидывает голову назад.

– Маккензи, – опять шепчет он.

На этот раз его тон больше похож на просьбу. Но Рассел не понимает, что я теряю голову даже от звука его голоса, зовущего меня по имени. Я провожу руками по его груди, плечам и крепко обнимаю за шею. Потом наклоняю голову Рассела, и наши взгляды встречаются, а губы оказываются так близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке.

– Да, – говорю я.

Одно мгновение Рассел ждет, что, может, я изменю решение. Ждет, чтобы знать наверняка, – что мне тоже этого хочется.

Но я не отступаю, а наоборот, чуть выгибаюсь навстречу ему. И тогда Рассел с низким хриплым стоном, дрожа всем телом, одной рукой обнимает меня за талию, а другую запускает в волосы. Он толкает меня назад и прижимает к зеркальной стене, окружая жаром своего тела.

Потом Рассел медлит в последний раз. Его губы так близко, что я почти касаюсь их. У меня нет сил ждать, и я первой тянусь к ним. Мое движение застает его врасплох, и я пользуюсь этим, чтобы поцеловать Рассела.

Тогда он жадно набрасывается на меня. Все мое тело успело так чутко настроиться на него, что теперь, когда Рассел рядом и ласкает меня, ощущения захлестывают меня с головой.

– Маккензи, – говорит он, покусывая губами мое ухо, а потом чертит дорожку из поцелуев вниз по шее.

– Да, – опять говорю я, выгибаясь навстречу, прижимаясь к нему всем телом. И тону в жаре и страсти, нежности и силе Рассела. Когда он поднимает мою ногу и кладет себе на талию, я вспыхиваю по-настоящему. С моих губ срывается стон.

Я свободно глажу, ласкаю его обнаженную спину, ощущаю ладонями силу Рассела, пульс жизни. Мы дышим хрипло, громко, страстно. Он расстегивает рубашку и только собирается распахнуть ее, как вдруг звонит красный телефон.

Мы оба замираем и пытаемся отдышаться. Я обнимаю Рассела, его голова лежит у меня на плече. Он с трудом поднимает ее и смотрит на меня затуманенным взглядом. Но потом закрывает глаза. Вздрагивает всем телом. И отступает, чтобы снять трубку.

– Слушаю, – хрипло говорит Рассел и, нахмурившись, слушает. А потом вздыхает, медленно вешает трубку и какое-то время смотрит на нее.

Меня начинают мучить сомнения. Он сожалеет о том, что случилось. Это было неправильно. Я чувствую, как рубашка касается моей обнаженной кожи, хватаюсь за края и плотно ее запахиваю.

– Маккензи. – В тоне, которым он произносит мое имя, я слышу ноты раскаяния. Они мне ненавистны – ведь так ужасно чувствовать себя ошибкой. Боже, если бы не этот звонок, то я и дальше соблазняла его!

Я отворачиваюсь и крепко закрываю глаза. Такое со мной произошло впервые. Это вообще была не я.

– Мне жаль, – первой говорю я, потому что не хочу услышать это от него.

Ничего не происходит. Тишина. Я рискую, открываю глаза и вижу, что Рассел стоит передо мной, сжав ладони в кулаки. Он внимательно смотрит на меня, и я защитным жестом складываю руки на груди.

– А мне – нет, – наконец говорит он.

Я недоверчиво хмурюсь, а Рассел вздыхает, ерошит волосы и кладет ладонь сзади на шею.

– Я знаю, что должен сожалеть о том, что случилось. Но ничего такого я не чувствую. – Он делает паузу и опускает подбородок. Глядя на меня снизу вверх, Рассел добавляет: – Если только ты не захочешь, чтобы я жалел.

Он ждет моего ответа. Ждет, что я потребую от него извинений. Но у меня язык не поворачивается сказать такое. Я качаю головой, и Рассел слегка расслабляется. «Будь храброй», – говорю я себе. И произношу вслух:

– Я соврала. – Я вижу, как его взгляд становится напряженным, вопросительным, а на скулах играют желваки мышц.

Я касаюсь его руки. Рассел стоит, затаив дыхание.

– Соврала, что мне жаль, – объясняю я и притягиваю его к себе. – Наверное, я должна стыдиться того, что происходит. Но это не так.

Я встаю на цыпочки и начинаю медленно целовать его губы. Я не тороплюсь и скорее смакую их на вкус, чем жадно поглощаю. И Рассел позволяет мне задавать ритм, пока, наконец, мы не отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть воздуха.

– Кстати, зачем они звонили? – спрашиваю я, прижимаясь лбом к его подбородку.

– Сказали, что приехал инженер и понял, в чем проблема, но решит ее только через час или два.

– Это хорошо, – шепчу я.

Позже я лежу головой на коленях Рассела, а он гладит меня по волосам, нежно распутывая их. На мне по-прежнему его рубашка, но теперь застегнутая правильно. Я думаю о том, что случилось со мной за последние несколько часов, и в какой-то момент начинаю смеяться. Рассел останавливается и удивленно смотрит на меня.

– Я вспомнила о тех идиотах, которые не придержали дверь лифта, – объясняю я. – Их там было человек семь, и по крайней мере один из них хотел в туалет. Боже, я так рада, что застряла не с ними.

– Надеюсь, это не единственная причина, – улыбается он.

– Конечно, нет. – Я провожу подушечками пальцев по его животу. Но, вспомнив о тех парнях, я вспоминаю о работе, а значит, и о том, что все произошедшее со мной в лифте – это мыльный пузырь, который скоро лопнет. И который не имеет никакого отношения к реальности, как бы сильно я этого не желала.

Я сажусь и поворачиваюсь к Расселу, подобрав под себя колени и закрыв их рубашкой.

– У меня к тебе вопрос. – Его взгляд становится настороженным, но я все равно продолжаю: – С кем ты собирался тут встретиться? – И добавляю про себя: «Вечером, да еще с бутылкой вина».

Он вдруг смущенно отводит взгляд, и сердце у меня замирает.

Конечно, у меня нет никаких прав его ревновать. К тому же если Рассел шел на свидание с другой девушкой, а сам не отказался от близости со мной, это значит, что он идиот похуже, чем те парни, которые отказались придержать дверь лифта и потом смеялись надо мной. Но все эти рассуждения не спасают меня от болезненных уколов ревности.

– Мой отец работает в этой фирме, и сегодня у него день рождения, – наконец отвечает он. – У нас с ним плохие отношения, и мать опять попросила, чтобы я попытался их наладить. – Рассел пожимает плечами. – Я решил, что вино мне в этом поможет.