Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

– Почему бы и нет? – ответила я неуверенно.

– Ребекка Сибони рассказывала мне об «Отеле де Шарм». Похоже, очень милое местечко. Вы там бывали?

За последнее время я посетила его лишь два раза. Мне просто нужны были деньги. Немного ошалев от того, как легко они достаются, я все же не сомневалась, что мое временное занятие не будет иметь последствий. Никогда оно не станет привычкой и тем более – источником постоянного дохода.

Мод, Фред, Соня, Ребекка, Дэвид. Их лица проносились перед мысленным взором, сменяя друг друга. Что бы подумал или думает каждый из них о моем тайном заработке? Что бы каждый из них мне посоветовал? Ковать железо, пока горячо? Брать деньги оттуда, откуда они плывут в руки? Или смиренно вернуться домой на такси, которое мой кавалер заботливо вызвал?

Я мысленно уже представляла себе, как четыре банкноты по сто евро к концу этой ночи пополнят копилку нашего с мамой американского проекта, как вдруг, сигнализируя о полученном сообщении, запищал мобильник.

Текст эсэмэски, отправленной с незнакомого номера, подтолкнул меня к окончательному решению:

«Мы не можем расстаться так просто. Нет, я хочу сказать другое: мы больше не расстанемся никогда».

Как сохранить в тайне наши самые сокровенные мысли? Остается надеяться, что они, запрятанные в глубины памяти, забудутся сами собой, растворившись в глубине подсознания, если мы и сами забудем об этом думать.

Одному богу известно, как так случилось, что Дэвид Барле стал для меня самым близким спустя всего несколько недель после нашей первой встречи, насколько неожиданной, настолько же и мистической. Его призыв, брошенный в самой первой эсэмэске, отправленной мне на мобильник, в действительности воплотился на все сто – мы больше не разлучались. Время от времени я возвращалась в Нантерр, к маме, на улицу Риго, но и дня не проходило, чтобы мы с ним не встретились. Пусть на бегу, где-нибудь в полдень в каком-нибудь ресторанчике недалеко от башни Барле, ультрасовременном здании из стекла и стали, построенном по его указанию лет десять назад недалеко от окружного шоссе на юге столицы, где разместились многочисленные офисы, осуществляющие деятельность его фирмы.

– Где мы сегодня встречаемся?

– В ресторане «Ле Дивелек», – сообщил он мне накануне, позвонив из машины. – Ты знаешь, где это?

Да, я знала, но до сих пор мне не приходилось бывать в этом превосходном заведении, имеющем в столице репутацию лучшего ресторана, где подают рыбные блюда и дары моря. Говорят, здесь часто ужинал покойный президент Миттеран, иногда с Мазариной, своей дочерью, о которой мало кто знал.

– Университетская улица, это там?

– Да-да. Я зарезервировал столик на 20.30, тебе подойдет?

Я в сто раз менее занятой человек, чем Дэвид, однако он был учтив и всегда интересовался, свободна ли я, хотя каждая секунда его времени стоила несколько сотен пунктов на Парижской фондовой бирже. Последние недели отражали куртуазность наших отношений в полной мере: любезность и предупредительность с обеих сторон соперничали с утонченной галантностью. Как Дэвид догадывался о моих вкусовых предпочтениях? Вряд ли он знал, какое вино я выберу по карте Сен-Жак, или о том, что я обожаю лобстеров, выдержанных в подсоленном масле, но выбор в пользу даров моря на сегодняшний вечер нельзя назвать случайным – ему это подсказала зарождающаяся любовь.

То, что раньше представлялось мне исключением, быстро стало обычным, ужин в шикарном ресторане, например, Но я пока не привыкла к роскоши. Я слишком хорошо знаю оборотную сторону богатства, чтобы относиться к нему как к норме, думала я, проходя вдоль узнаваемых издалека синих стекол портала у парадного входа в ресторан.

– Добрый вечер, мадемуазель. Месье Барле ждет вас за столиком.

Стоило мне войти, как метрдотель с необыкновенной любезностью поспешил навстречу, стараясь изо всех сил быть на высоте, исполняя свои нехитрые обязанности. Неслышно ступая по коврам полупустого обеденного зала, я послушно отправилась за ним к тому, кто назначил мне здесь свидание. Несколько немолодых политиков, известных журналистов, а также кое-кто из знаменитых эстрадных певцов, чьи имена сейчас уже стерлись из памяти, провожали меня взглядами.

Дэвид сидел за столиком перед кувшином белого вина, задумчиво наблюдая, как омары и прочая живность шевелят клешнями в садке, бесстрашно ожидая, пока их не кинут в бульон и не подадут к столу. Оцепенение, нападавшее на него довольно редко, улетучилось, стоило мне появиться. Лицо озарила радостная улыбка, в искренности которой нельзя было усомниться.

– Дорогая!

Не в его привычках бросать направо и налево ласковые слова, но если он так делает, значит, легкий ужин в моей компании для него не пустяк. Аромат его особого одеколона, особенно интенсивный после трудового дня, обволакивал нас, создавая вокруг непринужденную задушевную атмосферу.

– Здесь просто замечательно.

– Да, пожалуй, – равнодушно согласился он.

Дэвид сменил тон после приветственного поцелуя с бокалом в руках и первого глотка вина.

– Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, зачем мы тут, – сказала я, кивнув в сторону омаров, прижавшихся друг к другу в плену садка в синеватой воде.

Улыбка слетела с его губ, и на лице застыло странное, почти мучительное выражение, как будто он вдруг испугался, что я собираюсь здесь и сейчас открыть какую-то страшную тайну. Нет, Соня, все совсем не так! Дэвид Барле пока еще не предлагал мне чувственных наслаждений в чистом виде, типа русских горок, вверх-вниз в эротическом экстазе, по которым ты катаешься чуть не каждый вечер с разными партнерами. Но при всяком удобном случае он смотрел на меня с открытой юношеской улыбкой таким ласковым взором, так пленительно и вдохновенно – по образу и подобию моего любимого актера, которого природа выбрала его двойником, – что любая девушка на моем месте с радостью последовала бы за ним хоть на край света.

– Первое блюдо нашего меню – «Синий омар», – торжественно объявил подошедший с двумя искусно сервированными тарелками официант.

Специальным сачком он выловил из садка омара для Дэвида. Я, как ребенок при виде любимого лакомства, не могла унять дрожь, мне не терпелось скорее попробовать кушанье. Раньше я не знала о таком способе приготовления этого блюда. Дэвид все время изобретал что-то новенькое, чтобы побаловать меня, но сегодня превзошел сам себя, предложив самый изысканный вариант парижской кухни.

– Хм, – улыбнулся он, – ты раньше такое пробовала?

– Горячий омар с кусочками топинамбура в свекольном соусе, – уточнил официант в черном жилете, с ослепительно белой салфеткой на руке. – Приятного аппетита, мадам. Приятного аппетита, месье.