Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

– Это ваш? – спросил он, даже не пытаясь притвориться любезным.

– Да… огромное вам спасибо.

Как только я взяла Фелисите на руки, синяя калитка захлопнулась опять, ни тебе «пожалуйста», ни «до свидания». Как сказала бы Соня в таком случае: «не мужлан, но похож».

Когда я вернулась в спальню, записка лежала там же, где я ее уронила, когда эти трое затеяли возню между собой. Теперь-то уж я могла спокойно изучить ее содержание.

Что это? Дурная шутка? Или забывчивость? Как иначе объяснить то, что страница оказалась совершенно пуста? Я присела на краешек кровати, в задумчивости вглядываясь в глубину сада, где мопсы и Фелисите опять принялись резвиться от души. Очень скоро я поняла скрытый смысл бессодержательного послания. Раз мне доставили листок без текста, значит, предлагали сочинить его самой. Все эти похабные записочки, настырно обследующие закоулки моего либидо, имели одну лишь цель: заставить меня потянуться к перу и излить на бумаге суть своих вожделений.

Попискивание мобильника прервало ход моих мыслей. Пока я беседовала с супергалантным соседом по поводу освобождения Фелисите из плена, мама оставила мне сообщение. Вот такое очень длинное письмо:

Здравствуй, дорогая. Это мама. Надеюсь, что твой первый день на новой работе прошел хорошо. Впрочем, милая Эль, я и так была в этом уверена.

Да, это – мама, с ее бесконечной верой в меня.

У меня все нормально, но не слишком. Я все думаю об этом путешествии в США: а есть ли смысл? И потом, знаешь ли, мадам Чаппиус мне сказала, что Макс Фурестье входит в пятерку лучших больниц в нашем округе. Она прочитала об этом в своем журнале… В пятерку лучших! Это ведь не так плохо, правда? Там, за океаном, что они могут сделать лучше или больше для меня, чем здесь, у нас?

Ах, мама! Ох уж эта ее невыносимая соседка с пагубной привычкой смотреть на все сквозь призму своих малюсеньких очков, висящих на кончике носа. И все из-за невежества и скудости ума, а не от скромности или смирения. Разве моя мать не заслуживает большего?

Ах, вот еще что случилось сегодня хорошего: твой Дэвид опять меня балует. На этот раз – миндальное печенье и великолепные пионы. Так мило! Но скажи ему, чтобы он перестал, дорогая! Мне просто некуда ставить его подарки…

Мод, дорогая мама, она готова поверить в любую сказку, лишь бы я была в ней главной героиней!

Ну ладно, все! Я тебя крепко целую. И не звони мне сегодня. Я уверена, у тебя вечером будут дела поинтереснее.

Мне не хватало мужества, но я все-таки заставила себя. Пришлось несколько раз заново набирать номер, так как линия была занята, но, в конце концов, мама сняла трубку. Еще ни одного дня не проходило, чтобы я не позвонила ей. Так было принято до того, как она заболела, и тем более превратилось в своего рода ритуал уже после. Каждый день почти в одно время, где-то во второй половине дня, я набирала номер, выслушивала ее жалобы на Лору Чаппиус, а иногда посмеивалась над ее странностями. Мы рассказывали друг другу какие-то банальные вещи, вроде ничего особенного, но нам от этого становилось хорошо.

Прошел час. Облака за окном приобрели оранжевый оттенок. Я услыхала внизу, в прихожей, странный шум, не имеющий ничего общего с возней, которую иногда устраивали четвероногие обитатели дома. Арман, когда занимался хозяйством, делал все тихо, если не сказать украдкой, так что источником этой шумихи мог быть только один человек.

– Эль, дорогая! Это я!

Дэвид вернулся домой в шесть . Что-то в этой фразе мне самой показалось странным. Я подумала « домой », значит, по мере того как протекали дни, я мало-помалу привыкала считать эту тихую гавань, в высшей степени спокойную и изысканную, своим домом.

– Мы встретимся внизу?

В прихожей весело лаяли и радостно попискивали мопсы, устроив возню по поводу раннего прихода хозяина, их тоже удивил этот факт. Послышалось хлопанье открываемых и закрываемых дверок, видимо, Дэвид искал игрушку, чтобы дать собакам, или виски, чтобы выпить для поднятия настроения.

– Арман, вы здесь? – спросил он в пустоту. – Вы не присоединитесь к нам в гостиной?

Я первая спустилась в главную комнату, оформленную в неоантичном стиле. Она, в отличие от нашей спальни, кухни и помещений общего назначения, была воссоздана практически в полном соответствии с оригинальными представлениями эпохи, когда особняк был возведен. Все здесь отражало старину: мебель в стиле ампир, потолочные фризы с цветочным орнаментом, роспись на потолке в виде стайки райских птичек, а также кабинетный рояль, занимавший угол напротив выхода в сад.

Дэвид поцеловал меня в лоб, но мне показалось, что не так, как всегда, хотя поцелуй был не лишен нежности.

– Знаешь, а ты произвела на всех сильное впечатление!

– Неужели? – искренне удивилась я.

Он усмехнулся, давая понять, что его предчувствия в отношении моего успеха полностью подтвердились.

– Ну да! Люк и Альбана только о тебе и говорят. И даже Луи! Хотя, не скрою, поначалу он высказывал некоторую сдержанность по поводу твоего назначения, а теперь говорит, что был приятно удивлен, увидев, с какой уверенностью ты держишься во время совещания с Крисом и Филиппом. Думаю, что твой первый день был на редкость удачным!

День, когда Луи уничтожил меня. Когда лишний раз доказал, что я полностью в его власти. Если бы не новость об исчезновении агентства «Ночные Красавицы», я бы с полным основанием считала этот день наихудшим в своей молодой жизни. Я была бы уверена, что мой первый рабочий день на BTV станет сразу и последним.

– Арман! Заходите же!

Его присутствие угадывалось в просторной прихожей, где он был весело встречен ватагой домашних зверюшек, у которых там, по совпадению, тоже состоялось общее собрание. Управляющий не заставил себя ждать, вскоре в дверях появилось его круглое лицо. Его щеки и нос с красными прожилками плохо сочетались с почтенной белоснежной шевелюрой. Как зимой, так и летом он всегда одевался одинаково: темно-коричневые велюровые штаны, белая рубашка и вязаная кофта, застегнутая на все пуговицы, на ногах – мокасины из мягкой кожи.

– Вот почему я хотел, чтобы мы оба вернулись рано сегодня, – произнес Дэвид, обращаясь ко мне. – Арман нам сейчас вкратце расскажет о том, как идут приготовления.

– И, слава Богу, все пока складывается удачно, – продолжил его мысль управляющий своим теплым, глубоким голосом. – С чего начать, как ты хочешь?

Я немного удивилась, обратив внимание на то, что он называет Дэвида на «ты», тогда как мой жених упорно обращается к нему на «вы», как это принято между отцом и сыном у аристократов или в семьях буржуа знатного происхождения. Можно было ручаться, что после смерти Андре и Гортензии Арман заменил братьям Барле отца.