Эйлин Драйер - Искушение любовью

Он быстро прошел вперед и, открыв дверь, проводил Фиону глазами.

Сделав несколько шагов, она услышала шум закрывшейся двери и, обернувшись, увидела, что он стоит с опущенной головой, прислонившись спиной к стене. Сердце застучало быстрее, когда она повернулась и подошла к нему, коснувшись ладонью руки.

– В этой ситуации незазорно и поплакать.

Он тихо засмеялся.

– Легко давать подобные советы, не так ли?

– Тяжелее им следовать. Я знаю,  – улыбнулась Фиона. – Но, если надо, я уйду, и никто ничего не увидит.

Она попыталась убрать руку, но Алекс удержал и вдруг обхватил ее крепко-крепко и прижал к себе. Фиона, будто только этого и ожидала, обвила руками его шею, и они замерли в полном молчании, тесно прижавшись друг к другу. Она знала: ему нужны не слова, а кто-то, кто понял бы его состояние, понял, что только что произошло в комнате отца.

Фионе показалось, что сердце в ее груди стало больше и увеличивается с каждым ударом от радости. Она чувствовала, что они с Алексом принадлежат друг другу, что, пусть только на этот краткий миг, они едины. И это новое для нее ощущение ошеломило. С Мейрид похоже, но не так. Сестра не отделяет себя от Фионы, потому что больше у нее никого нет. У Алекса есть выбор.

Они стояли так недолго – точнее, не так долго, как хотелось бы Фионе. Но ей надо было идти вниз и готовить целебный чай, а Алексу – возвращаться к отцу. Сделав над собой усилие, она отстранилась от него, и вовремя: из спальни вышел доктор О’Рорк и, аккуратно закрыв за собой дверь, пристально посмотрел на Алекса.

– Я сказал там только половину из того, что вам следует знать.

Фиона едва сдержалась, чтобы вновь не прижаться к замершему после слов доктора Алексу.

– И в чем заключается остальное?

О’Рорк снял очки и протер своим галстуком.

– Я не обманывал, когда говорил, что самое позднее в полдень он начнет нормально дышать. Но, Алекс, он очень слаб. И между тем диагнозом, о котором ты говорил, и пиявками, которые ему прописал этот…

– Его пользовал врач принца-регента.

О’Рорк саркастически рассмеялся.

– Это только еще раз доказывает, что они там не знают, за какой конец держать скальпель. Короче говоря, получается, что мне следует задержаться здесь на несколько дней, если ты не возражаешь. Сердце весьма непредсказуемый инструмент, а у сэра Джозефа оно к тому же слабое и потрепанное. Я привык делать свою работу на совесть, и мне бы не хотелось трудиться здесь только для того, чтобы похоронить его чуть позже.

– Благодарю тебя, Майкл. Конечно, я с радостью принимаю твое предложение.

– Вот и хорошо,  – сказал доктор улыбаясь. – Значит, я могу рассчитывать в качестве благодарности на серьезное пожертвование сиротскому приюту леди Кейт, которым руковожу.

Алекс изобразил сердитую гримасу.

– Ты пират.

– Филантроп, с вашего позволения,  – ответил О’Рорк, прижимая руку к груди и театрально кланяясь.

Рассмеявшись, оба направились в спальню сэра Джозефа. Наблюдая за ними, Фиона открыла нечто новое для себя в Алексе – внутреннюю сосредоточенность и готовность к действию. Он был спокоен, но это было спокойствие, которое могло предшествовать буре. Доктор, как ей показалось, этого не замечал, но она чувствовала: то, что Алекс узнал о здоровье отца сейчас, взволновало его гораздо сильнее, чем все сказанное О’Рорком ранее. Хотелось бы выяснить почему, но пока это было нереально.

Покачав на ладони, прикидывая вес, мешочек с листьями одуванчика, Фиона решила, что наконец имеет полное право и возможность хорошенько выспаться, однако ошиблась, поскольку не учла такой фактор, как наличие Мейрид.

О том, что насторожило Алекса, она думала и пока шла в спальню, и когда уже надевала ночную сорочку. Солнце подходило к зениту. Значит, отвар одуванчика должен начать действовать и ее отсутствие в спальне сэра Джозефа простительно. Конечно, ей хотелось самой убедиться, что ему лучше, но, учитывая ее собственное состояние, разумнее все же приготовить себе чашку чаю и лечь в постель.

Кстати, это относилось не только к ней. Алекс тоже обещал, что немного отдохнет. Леди Би, которая на кухне экспериментировала с рецептами, предполагающими использование карри, сказала, что Чаффи и Мейрид недавно вернулись из «домика с телескопом». Фиона подумала, что неплохо было бы проверить, чем занимается сестра – так, на всякий случай,  – но затем решила, что имеет право разок позаботиться о себе. Должна же когда-то настать ее очередь сделать то, что необходимо именно ей. А нужно ей сейчас лишь одно – рухнуть в постель и не подниматься до вечера.

Однако, по ее расчетам, прошло не более двух часов, когда она почувствовала, что кто-то ее трясет, а открыв глаза, увидела испуганную горничную в сползшем на один глаз чепчике, которая тараторила:

– Пожалуйста, мисс, вы должны пойти туда.

– Уйди…  – простонала Фиона, натягивая одеяло на голову.

– Я не могу. Леди Би приказала, чтобы я привела вас… ну, по крайней мере мне показалось, что приказала. Это маленький бродяжка Линни сказал так, и, кажется, он знает ее. Он сказал, что вы должны срочно прийти в столовую, иначе там произойдет бойня! Что бы вы ни делали, сказал, надо прийти!

– Что же такое натворила моя сестра? – спросила Фиона.

В том, что виновницей переполоха была Мейрид, она не сомневалась. Никто, кроме нее, не мог сыграть с Фионой такую дьявольскую шутку, зная, что она наконец-то крепко уснула.

– Она взяла ружье и пугает, что выстрелит.

Фиона вскочила с кровати, прикрываясь одеялом.

– Что она взяла?

– Ружье,  – пролепетала испуганная горничная. – Одно из тех, которые носят грумы. Она наставила его на мистера Чаффи и грозит… говорит, уж простите меня, что он ее обманул.

У Фионы вновь вырвался стон. Как она могла подумать, что Чаффи тот человек, с которым можно оставить сестру? Ведь до встречи с ним Мейрид не наводила оружие ни на одну живую душу.

– Хорошо. Я сейчас приду.

Собираться было некогда. Она сунула ноги в домашние туфли, накинула пеньюар и, закинув косы за плечи, помчалась вслед за горничной вниз по лестнице.

Мейрид она услышала почти сразу, прежде чем смогла увидеть, тут же раздались вопли Чаффи, а затем голоса леди Би и миссис Уилтон. Все они громко кричали друг на друга, как заднескамеечники в парламенте.

– Что здесь происходит? – воскликнула Фиона, распахивая дверь столовой. – Для вас не имеет значения, что наверху находится очень больной человек, которому совсем ни к чему весь этот бедлам? Мне стыдно за вас, Эдна Мейрид Фергусон Хоуз!

Все участники скандала стояли у заваленного бумагами стола: Мейрид с одной стороны, остальные напротив. При словах сестры Мейрид замерла с поднятой рукой, которой перед этим размахивала. В ее глазах блеснули слезы, лицо раскраснелось, волосы разметались по плечам.