Эйлин Драйер - Искушение любовью

Алекс замер от удивления и, помолчав, с неожиданной уверенностью согласился:

– Да, я выиграл великолепный приз и не намерен его терять. Она заслуживает большего, чем имеет, и я намерен дать ей то, чего она достойна.

Едва сказав это, Алекс поймал себя на мысли, что уже говорил такие слова тогда, давно. Чем отличается нынешняя ситуация? Ответ прост: тем, чем отличаются эти две женщины. Тем, например, что Фиона в отличие от Аннабел думала не о себе, а о том, как не нанести вреда его отцу. Потому что, как он знал, Фиона будет до последнего зубами и ногтями защищать свою сестру. Потому, наконец, что она не требует от него помощи и даже отказывается от нее. Остается только надеяться, что она позволит ему ее оберегать.

– Ну а что насчет шантажа? – спросил Чаффи. – Ты же должен был с этим разобраться.

Алекс кивнул и, взяв с камина маленькую хрустальную вазочку, покрутил ее в пальцах.

– В самих ее связях не было ничего особенно тайного. Тайна, пригодная для шантажа, заключается в том, что она в своих письмах Смиту сообщала некоторые предназначенные для правительства сведения, которые ей удавалось узнать. Он был ее любовником. Именно он и сломал ей жизнь.

«Из-за него она покончила с собой»,  – добавил Алекс мысленно.

– Этот Смит настоящий пройдоха. Но достать его было трудно, по крайней мере какое-то время, пока он находился на континенте. А тебе следовало просто раскрыть то, что она делала, и тем самым снять проблему.

Алекс пожал плечами: конечно, так и надо было поступить,  – но и сейчас, по прошествии стольких лет, он сомневался, что это стало бы самым правильным решением.

– У них есть ее письма с информацией, которую она якобы узнала от сэра Джозефа. Это сведения о численности и передвижении войск, сообщения дипломатов и тому подобное – вполне достаточно, чтобы уничтожить отца.

Чаффи кивнул:

– Ты думаешь, они блефуют?

– Я просто не могу поверить, что это может быть правдой. В противном случае на этой земле не осталось чести.

Алекс посмотрел на огоньки, пляшущие на хрустальных гранях вазы, и ему вдруг захотелось разбить ее о мраморную облицовку камина.

Чаффи несколько раз моргнул и как бы стряхнул этим хмурое выражение с лица.

– А у него самого ты спрашивал?

– Ты же видел, в каком он состоянии. Разве я мог нанести такой удар по его сердцу?

– Кажется, ты практически нанес его. Я имею в виду ордер на его арест.

Алекс поставил вазу на место. Его раздражение неожиданно исчезло.

– Именно поэтому я и должен попасть в дом Хоуза раньше кого бы то ни было. Если имеются еще письма, то, думаю, они хранятся там. Я должен узнать это наверняка и решить, что делать дальше.

– Ты уверен, что это самое правильное?

Алекс посмотрел другу в глаза, но на вопрос отвечать не стал. Конечно же, абсолютной уверенности не было. Но что еще он мог сделать?

– Мне передали требование через Бена. «Львы» угрожают его отцу. Они хотели, чтобы я передал им девушек…  – Произнеся это, Алекс прервался, чтобы восстановить сбившееся дыхание. – Фиона, должно быть, слышала тот разговор и подумала, что я выполню их требование.

– Она была права? – спросил Чаффи, глядя ему прямо в глаза.

И Алекс впервые сам осознал истину, ставшую для него печальным открытием.

– Я не знаю…

Могут ли две не уступающие в росте большинству мужчин, великолепно сложенные девушки-близнецы с огненно-рыжими волосами сделаться совершенно незаметными? Как это ни казалось невероятным, они смогли. На всем протяжении дороги в Лондон следов девушек обнаружить не удалось. Алекс даже проехался вдоль Темзы, выясняя, не отправились ли они водным путем. Результат был таким же.

Завершив первый этап поисков в гостинице «Павлин» на иллингтонской Хай-стрит, Чаффи и Алекс принялись за разработку плана действий в Лондоне. Затем Франшем пошел за покупками в Севен-Дайлс, а Чаффи отправился в родительские конюшни, чтобы обменять породистых лошадей на каких-нибудь не так бросающихся в глаза кляч.

С начала розысков они постоянно просили всех, кого можно, дать им знать, если где-то объявятся две рыжеволосые девушки. И одно такое известие Алекс получил из Виллоубенда. Одна тамошняя судомойка сообщала, что нашла в куче с отбросами две толстых косы золотистого цвета и две ванночки, вымазанные черной краской. Стало ясно, что их прекрасные, блестящие, будто пламя, волосы были принесены в жертву страху и необходимости скрываться. У Алекса до боли сжалось сердце, когда он представил эту ужасную процедуру.

Он вышел на узкую улочку с однообразными красными кирпичными домами и, остановившись, закрыл глаза. Воспоминания вновь унесли его на четыре года назад, и он ясно представил, как, освобождая из плена шиповника, отрезает ее локон и тот развевается на ветру, будто знамя в руках победителя на поле боя. Он вновь почувствовал тепло согревавшего их солнца и ощутил шелковистую нежность сжатого в кулаке золотого локона. Это было несправедливо. Неправильно, что они тогда едва не расстались насовсем. И вот снова она убежала, не задумываясь о последствиях. Но убежала, чтобы спасти его.

Внезапно он понял, что начинает сомневаться в успехе задуманного.

– Вы уверены, что стоит идти? – услышал он вопрос Франшема примерно через час, когда они готовились идти в трущобы.

Алекс застегнул последнюю пуговицу на своих покрытых разнокалиберными и разноцветными пятнами мятых панталонах, которые приобрел для него парнишка, и взял украшенное несколькими заплатками пальто из грубого черного сукна.

– Ты собирался показать нам, как становиться незаметными, Франшем. Мне говорили, что это невозможно.

Франшем закивал:

– Дело в том, ваше почтение, что вы не отсюда и это сразу видно.

Алекс помрачнел:

– Я знаю, ты знаешь. Но можно же как-то сделать, чтобы другие не узнали?

Франшем на минуту задумался, разглядывая Алекса.

– В первую очередь нельзя так важно выхаживать, будто только что покинул теплую постельку. Люди в Дилисе устают по-настоящему. Ходят устало. Думают устало и двигаются тоже. Потом… нельзя смотреть в глаза. Это так же опасно, как с собаками.

Стоявший за Алексом Чаффи водрузил на свои густые кудри плоскую кепочку.

– Действовать устало. Это я смогу. Не спал несколько ночей подряд.

– Это не та усталость,  – сказал Франшем, обматывая шею шерстяным шарфом в серую клетку. – Усталость, как у вас, ничего не значит, и вы от нее ничего не имеете. К тому же вы упитанный, как козленок. Такая усталость только, напротив, обратит на себя внимание.

– Не могу представить, что Фиона вела себя так, как ты говоришь,  – задумчиво произнес Алекс.

Франшем презрительно фыркнул:

– Если она жила на улицах, то именно так. По-другому там нельзя. Она бы просто не выжила,  – сказал парнишка, не понимая, что для Алекса это прозвучало как обвинение. – Кстати, железная собачка у вас имеется? Только с ней можно отбить охоту покромсать вас на куски, пока будете болтаться по парку.