Софи Джексон - Фунт плоти

Картер снова целовал ее, пытаясь ослабить ее страхи. Кэт вздрагивала даже от его прикосновений. Картер был готов убить Остина. Пусть только попробует отнять у него Персика.

– Он ничего не сделает. Я ему этого не позволю. – В голосе Картера появились угрожающие ноты. – Если ему нужна компания, пусть забирает и подавится. Деньги – дерьмо. Мне нужна только ты.

Кэт беспомощно кивала. Теперь и Картеру стало страшно. Неужели он ее потеряет?

– Мы не позволим им победить, – сказал Картер, сжимая ее подбородок. – После этих бесподобных выходных ты должна пообещать мне, что не позволишь им победить.

Кэт покачала головой, но Картеру этого было мало.

– Малышка, скажи это вслух. Я должен слышать твои слова.

– Я не позволю им победить. Обещаю тебе.

Он застонал от смешанного чувства отчаяния и желания.

На Картера напала странная немота. Его язык, такой изобретательный на поцелуи, вдруг потерял свою силу. Картеру хотелось рассказать ей обо всем, что сейчас творилось в его душе. Но слова не желали выговариваться. Он целовал Кэт в шею, нанизывал ее волосы на пальцы, молча проклиная себя за слабость.

– Если я устроюсь на другую работу, то перестану считаться твоей преподавательницей, – грустно пробормотала Кэт, уткнувшись в его небритую щеку.

О новом преподавателе и о своей неприязни к этой породе людей он будет думать потом. Сейчас не время.

– Но ведь ты и тогда останешься со мной?

– И тогда, и вообще всегда, – ответила Кэт, гладя его по щеке.

Начавшиеся ласки были отчаянными и неистовыми. Картеру прежде всего хотелось ее успокоить. Засунув язык к ней в рот, он ощущал вкус ее страха. Страх струился с кончиков ее пальцев, забравшихся ему под футболку. Успокоить, прежде всего успокоить Персика.

– Кэт, пошли ты их всех подальше! – прорычал он. – Вернись ко мне. Будь со мной. Немедленно. – Тон его был требовательным. – Не думай о них. Думай только о нас.

Им было о чем поговорить. О чем подумать. Они сильно, очень сильно рисковали. Картер стиснул зубы, прогоняя эту мысль. Пока они вместе, все будет хорошо.

– Заставь меня забыть. Пожалуйста, – взмолилась Кэт. – Заставь меня забыть их всех.

– Это я тебе обещаю, – сказал Картер, переворачивая ее на спину и склоняясь над ней.

Шли дни, складываясь в недели. Отношения Картера и Кэт только крепли. Они старались проявлять предельную осторожность. Трижды в неделю встречались в библиотеке, продолжая занятия по намеченному плану. Теперь, когда им принадлежали ночи, они вели себя гораздо сдержаннее. А по ночам они погружались в водоворот наслаждений, поклоняясь телам друг друга. Этим они пытались заслониться от мерзостей окружающего мира, грозящих разлучить их. Сладостные, благословенные часы. Сплетенные руки и ноги. Неистовый шепот имен, переходящий в стон наслаждения. Пусть ненадолго, но это давало им иллюзию безопасности. Главное – быть вместе, и тогда никакие враждебные силы не смогут их одолеть.

Картер внимательно наблюдал за Персиком и ее внутренней беспомощностью. Он убеждался: напряжение, в каком они жили, начало подтачивать ее решимость. Внешне она оставалась все такой же красивой и собранной. Но когда они были вдвоем, она все чаще и крепче обнимала Картера. Это у нее почти превратилось в зависимость. В любой другой ситуации Картер мог бы только радоваться. Однако сейчас он видел: она торопится насладиться их отношениями, боясь, что мир, построенный ими, может в любую секунду рухнуть.

Картер отнюдь не был беспечным простаком. Он не пытался закрывать глаза на реальность. Ближайшее будущее тревожило его не меньше, чем Кэт. Остин был дрянью высшего порядка и сейчас наверняка разрабатывал план ответного удара, быстрого и сокрушительного. Картеру было не на кого опереться. Макс все глубже увязал в кокаиновой трясине, равнодушный ко всем, кому он был небезразличен. Кэт постоянно дергали звонки матери. Эта женщина категорически отказывалась понимать, что дочь не желает с ней говорить.

Иногда Картеру казалось, будто они с Кэт живут внутри пузыря. Там, как в сказочном саду, вечное лето. А снаружи дуют холодные ветры и промозглая осень того и гляди перейдет в зиму. Картер понимал: он должен быть сильным за двоих. Улыбка на лице Кэт важнее его собственных предпочтений и антипатий. Заметив, что папки Бет уже почти две недели пылятся на кофейном столике, он уговорил Кэт ради смеха заглянуть в них. По той же причине Картер согласился поехать с ней в Чикаго на День благодарения. Он не мог допустить, чтобы его Персик снова провела пятнадцать часов за рулем. Одна.

Картер был не из тех, кого охотно приглашают в чужие дома на семейные торжества. Он терпеть не мог такого времяпрепровождения. Все, кто его знал, покрутили бы пальцем у виска. Пусть крутят. Уж лучше он будет изображать пай-мальчика, сидя за столом в доме ее бабушки, чем волноваться за нее и слать шквал эсэмэсок.

Кэт ободряюще погладила его по колену. Нога Картера дернулась, как от удара врачебного молоточка. Больше всего ему сейчас хотелось оказаться в гостиной своего лофта. Но он сидел в салоне «ягуара» Наны Бу и потому по старой детской привычке принялся грызть ноготь большого пальца. Привычка идиотская, но помогала успокоиться.

– Дорогой, расслабься, – тихо сказала сидевшая за рулем Кэт. – Все будет в лучшем виде.

Картер фыркнул.

В лучшем виде? Она что, спятила?

И откуда у нее такая непрошибаемая уверенность? Едва они тронулись в путь, мозг начал подбрасывать Картеру картинки его будущей встречи со знаменитой Наной Бу. Он уже знал: все его красноречие сменится отвратительным косноязычием. Он начнет что-то мямлить, корчась от спазмов в животе. А как иначе, если тебя вежливо терпят, чтобы не обижать внучку? У него уже сейчас нервы…

– Я люблю тебя.

Картер даже зажмурился. Потом открыл глаза, глядя на ангела, сосредоточенно держащего рулевое колесо. Рука, которой он прикрывал рот, шлепнулась на колено.

– И Нана Бу тебя тоже полюбит. – Кэт улыбалась. Ее глаза сверкали. – Я просто это знаю.

Как ей это удается? Она знала, что́ сейчас надо сказать. Она выбрала самое сильное успокоительное. Правда, Картеру все равно хотелось выскочить из машины. Но после слов Кэт его состояние стало более терпимым.

– Спасибо.

Картер чмокнул ее в висок. Даже этот жест показался ему неуместным и жалким, однако на что-либо другое он был не способен. Картер потянулся к ее руке, соединил их пальцы. Его рука двигалась вместе с рулевым колесом. За окнами проносился Нью-Йорк. Скоро они выедут из города. Впереди – долгих девять часов, ночевка в мотеле, потом еще шесть часов до Чикаго.

Картер взглянул на часы.

До мотеля оставалось восемь с половиной часов.