Элоиза Джеймс - Обретая любовь

Джон оглянулся, но Грейс напутственно кивнула ему, и тот покорно последовал за Лили.

На этот раз Грейс не дожидалась, когда из-за стены донесется стон. Поднявшись по лестнице, она сразу же направилось в комнату, где находился Колин. В помещении царила темнота – окна были занавешены плотными портьерами, скудный свет исходил от единственной лампы с подкрученным фитилем. Сделав глубокий вдох, Грейс прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Это было безумие, но она не могла себя остановить.

Колин не лежал на кровати, как того требовал доктор. Он сидел в кресле перед незажженным камином и, казалось, созерцал воображаемый огонь.

– Колин, – шепотом позвала Грейс.

Он повернул голову – гораздо медленнее, чем делал это прежде. Его руки сжимали подлокотники кресла так же, как он мог сжимать леер ограждения, стоя на мостике взлетающего на волнах корабля.

– Кто здесь? – резко спросил он.

– Это я, Грейс. – Она двинулась к нему. – Как ты?

– Чем меня напоили? – проговорил он сквозь стиснутые зубы.

– Настойкой опия.

На его лице отразилась досада.

– Тебе ее дал доктор, – пояснила Грейс. – Мы бы давать не стали. Он считает, что тебе следует лежать в постели.

Колин протянул руку и взял ее за запястье.

– Даже не знаю, снится мне это сейчас или нет, – пробормотал он.

– Нет, не снится, – заверила Грейс, глядя на его большую ладонь, обхватившую ее предплечье.

Он вдруг потянул Грейс на себя, и она невольно уселась ему на колени.

– Колин!..

– Ты мне снишься или нет?

– Уж я-то точно не снюсь! Я – Грейс. Ты что, не помнишь меня?

– Ты помолвлена с Макиндером… Бог ведает, что он может подумать, если узнает, что ты побывала в комнате другого мужчины.

– Я разорву нашу помолвку, – неожиданно для себя вымолвила Грейс.

На это Колин ничего не сказал.

Ей, конечно, не следовало находиться здесь, восседая на его коленях, но… Своим мягким местом она отчетливо ощущала его бедра, такие мускулистые и сильные. Как хорошо, что Колин вернулся живым!.. Одно это обстоятельство наполняло радостью, оттеснявшей переживания по поводу состояния его глаз.

– Ты должна уйти, – сказал Колин, проигнорировав ее заявление.

– Что случилось с твоим зрением? – спросила она, отчаянно желая остаться.

– Прямо передо мной разорвалось пушечное ядро, и вспышка ослепила меня, – сухо сообщил он. – Наверное, мне надо прилечь.

Грейс встала с его колен, испытывая некоторую досаду. Однако ничего нового не произошло. Он отвергал ее годами, поэтому совсем неудивительно, что отталкивает и сейчас.

Грейс шагнула в сторону, и Колин поднялся. Но тут же покачнулся, и по его крупному телу прокатилась дрожь.

– Я помогу тебе. – Она взяла его за руку так же, как это ранее сделал Джон.

– Я знаю, где находится кровать, – проговорил Колин уже заплетающимся языком и повернул не в ту сторону. – Я ведь добрался от нее до кресла после того, как доктор… Что он со мной сделал? Я чувствую себя неважно.

– Ты идешь не туда… – Грейс потянула его за руку.

Истина заключалась в том, что ее любовь так и не прошла. Она прямо-таки жаждала находиться рядом с Колином, и совсем неважно, что он слеп. Ей все равно, даже если его зрение не восстановится, даже если он будет постоянно рычать на нее. Возможно, она могла бы стать его экономкой, и он бы не догадывался, кто она на самом деле.

– От тебя так хорошо пахнет… Как от одной девушки, которую я знал, но это происходило во сне… – Голос у Колина был такой же, как когда-то у Фреда, перепившего пунша.

Грейс снова потянула его за руку.

– Твоя кровать там…

Своим боком она касалась его бедра, отчего словно огненные мурашки пробегали по ее коже.

– Колин… – произнесла она каким-то низким и хрипловатым голосом.

– Моя кровать… – пробормотал, в свою очередь, Колин, обнимая ее за талию и еще ближе привлекая к себе. – У тебя такие прелестные изгибы.

Судя по голосу, Колин действительно пребывал в состоянии наркотического опьянения. Как видно, снадобье возымело действие.

– Шагай-шагай… – Грейс продолжала тянуть его в нужную сторону.

И он сделал несколько шагов, после чего полетел вперед и рухнул на кровать, перевернувшись при этом на спину.

В этот момент распахнулась дверь.

– Грейс! – в негодовании воскликнула появившаяся мать. – Немедленно прочь отсюда! Состояние Колина не дает тебе права пренебрегать правилами приличия!

– Уже иду, – отозвалась Грейс, накрывая Колина одеялом, которое было для него немного коротковато.

– Грейс! – снова окликнула мать.

Грейс повернула голову, и ее губы сами собой растянулись в улыбке.

– Он вернулся насовсем, мама. В целости и сохранности. Я уверена, что его зрение со временем восстановится. А если нет, то это не так уж и важно, потому что он уже не погибнет. Он вернулся насовсем.

Герцогиня подошла и встала рядом. Даже с повязкой на глазах Колин ничуть не утратил своей привлекательности.

– Он всегда был очень красивым юношей, – произнесла мать.

– Он и сейчас такой же, – отозвалась Грейс.

– Я не имела в виду, что это в прошлом. Но я беспокоюсь за него. Его жизнь будет нелегка, если зрение не вернется.

– Он излечится. – Грейс поправила одеяло на его плече. – Теперь, когда он дома, все будет по-другому.

Мать посмотрела на дочь, после чего развернулась и направилась к двери.

– Давай-ка пойдем ко мне и поговорим.

Грейс подтянула одеяло повыше и распрямила неловко подогнутую руку Колина.

– Грейс, – позвала от порога мать.

И она наконец последовала за ней.

К тому моменту, когда Грейс подошла к комнате герцогини, она уже успела успокоиться и восстановить внутреннее равновесие. Она знала, как ей следует поступить, хотя это вряд ли получит одобрение матери.

– Если тебе взбрело в голову швырнуть свою судьбу к его ногам, – начала герцогиня, как только Грейс переступила порог, – то я сама свяжу тебя по рукам и ногам, усажу в карету и отправлю прочь из Лондона!

Нет, мать определенно этого не одобрит.

Грейс опустилась на диван, пренебрегая этикетом, согласно которому не должна была садиться первой, и твердым голосом заявила:

– Я не могу выйти за Джона.

Мать присела рядом.

– Милая моя, я хорошо отношусь к Колину, но он не был подходящим для тебя вариантом даже до ранения.

– Его зрение восстановится.

– Но это не гарантирует того, что он полюбит тебя.

Грейс сглотнула. Ее мать была не из тех, кто может солгать ради того, чтобы кого-то утешить. Она всегда и всем говорила правду, даже если кому-то и не хотелось этого слышать.

Герцогиня придвинулась ближе и обняла Грейс за плечи.

– Я никогда не рассказывала вам, почему прогнала вашего отца из дома всего лишь после двух дней семейной жизни. А причина заключалась в том, что я пришла к выводу, что он не любит меня. И я не хочу, чтобы подобный опыт пережил кто-то из моих детей.