Мари Клармон - Возрожденная любовь

– А как насчет денег?

– Денег? – Патрик выпрямился. – Что вы имеете в виду?

– Мой муж – очень богатый человек.

– Нам очень хорошо известно, кто ваш муж. – Патрик сплюнул на землю. – Вы – предатель. И вы и ваш братец умрете, вас казнят, как и поступают с предателями.

– Вы могли бы потребовать за нас выкуп, – выкрикнула Маргарет, разговоры о казни лишили ее привычной уверенности.

– Могли бы. – Патрик потер пальцем щеку. – Но тогда я был бы ничем не лучше вас. Вы, должно быть, думаете, что я бесчувственная скотина. Когда-то давно я пожалел бы милую леди вроде вас. Но я понял, что миру нужны жестокие люди, чтобы делать работу, за которую никто больше не хочет браться. Иначе правосудию никогда не восторжествовать.

Маргарет нахмурилась.

– Правосудию? О каком правосудии вы говорите?

– О страданиях нашего народа. Вы их видели. Я знаю, что видели. Ваш брат нам рассказывал, по-этому мы с ним были так поражены, когда вы вышли замуж за этого английского лорда.

Патрик нагнулся и опустил руки на колени Маргарет.

– Я только хочу, чтобы они страдали так же, как и мы.

– Это не облегчит вашей боли, – тихо сказала она, понимая, что когда-то давно и Патрик был хорошим человеком.

– Моя боль никогда не пройдет, – ответил он так же тихо. – Разве вы забыли, Маргарет? Тела плачущих младенцев, англичан, заявляющих, будто мы слишком ленивы, чтобы рыбачить и кормить собственные семьи… Даже когда квакеры доказали, что вода ушла. Они заставляли мужчин и женщин работать до потери сознания за миску супа. – Губы Патрика задергались. Он скривился. – Я не могу этого забыть. Позор, что вы забыли.

– Я не забыла. – Ее дыхание стало тяжелым и прерывистым, злость сменилась печалью и горечью. Во всем виновато горе. Горе превращает людей в чудовищ, если рядом нет никого, чтобы облегчить их страдания. – Я была там. Я потеряла мать и отца во время голода, хотя они умерли не от недостатка еды. Я видела тела мальчишек, разорванные на куски нелепой войной, я видела сломленные разум и сердца тех, кто выжил. Разница между нами в том, Патрик, что мной боль не руководит. Вами руководит.

Его темные глаза сверкнули от злости, и он начал подниматься, когда над его головой взметнулась веревка и обхватила его за шею.

Язык Патрика вывалился изо рта, глаза выкатились. Он отчаянно потянулся назад, пытаясь ухватить нападавшего.

Маргарет приглушенно вскрикнула.

За спиной Патрика стоял Мэтью и с мрачным безжалостным лицом затягивал веревку все туже и туже.

Патрик выхватил из кармана лезвие, повернул его и вонзил назад.

– Нет, – закричала она.

Лицо Мэтью скривилось от удара, но он не выпустил веревку, даже когда Патрик ударил снова.

Охваченная ужасом, леди Стенхоуп забилась в своих оковах, но все бесполезно. Она не могла пробиться к своему брату.

Патрик молотил руками, но не мог обернуться или попасть в цель. Его движения замедлились, но это не остановило Мэтью, который дергал веревку, даже когда краска сошла с его лица.

Челюсть Патрика отвисла, мышцы лица расслабились. Он уронил окровавленный нож и свалился на пол.

Захрипев, глотая катившиеся из глаз слезы, Мэтью отпустил веревку и выдернул кляп изо рта.

– Ох, Сорока, – простонал он. – Прости меня.

Маргарет не могла сделать вдох. Она была уверена, что умрет, и так сосредоточилась на Патрике, что не заметила, как Мэтью удалось освободиться. А теперь ее брат ускользает от нее.

Его рубашка потемнела от крови и прилипла к груди. Мэтью покачнулся, зачарованно уставившись на распростертое тело Патрика.

– Мэтью, – тихо заплакала Мэгги.

Он дернулся к ней. Не говоря ни слова, он распутал узлы и упал на колени. Маргарет ничего не могла поделать. Она завыла и упала рядом с братом. Она схватила его за руки, словно могла удержать его на этом свете.

Он посмотрел на нее.

– Я люблю тебя. Пожалуйста, прости.

Слезы ослепили Маргарет, но она не отпускала брата. Она крепко прижала его к себе.

– Я тоже тебя люблю. Пожалуйста, не оставляй меня.

Мэтью сделал неровный вдох.

– Мне холодно.

– Мэтью? – позвала Мэгги, признаки были слишком очевидными. Она не могла не понимать, что происходит, не с ее подготовкой, неважно, как бы ей этого не хотелось.

– Я скоро их увижу, – неожиданно сказал он, его лицо приняло умиротворенное выражение.

– Кого? – глупо спросила она.

– Мать и отца. Я скоро их увижу.

Ее тело затряслось от всхлипов. Она улыбнулась сквозь слезы, не в состоянии отпустить его.

– Передай им, что я люблю их.

– Я п-передам, – с этими словами глаза Мэтью закрылись, и его тело расслабленно соскользнуло в глубокий сон, от которого еще никому не удавалось очнуться.

Маргарет молча сидела возле его неподвижного тела, не в состоянии поверить, что ее младший брат, которого она так сильно любила, умер. Она прижала пальцы к его шее. Она надеялась, ждала. Его кожа оставалась безучастной под ее пальцами.

Мэгги понятия не имела, сколько времени прошло, прежде чем она поняла, что здесь небезопасно оставаться. Она произнесла вслух.

– Мне нужно уходить.

Маргарет встала на ноги и двинулась к лестнице. Как можно тише она поднялась наверх.

Отпертая Патриком дверь распахнулась. Маргарет вглядывалась в то, что казалось заброшенным складом. Ее встретила полная тишина. Она подождала, когда глаза привыкнут к полумраку, и заметила в другом конце помещения нечто похожее на выход. Тихими, но решительными шагами она направилась в ту сторону и сделала глубокий вдох.

Распахнув дверь, она вышла в холодную ночь. Ее встретил громкий окрик.

– Руки вверх.

Маргарет заморгала, сосредоточившись на голосе.

Констебль весь в синем стоял меньше чем в десяти футах. За ним – еще десяток.

У Маргарет упало сердце. Она спасена, но для ее брата уже слишком поздно.

– Маргарет?

Она замотала головой, не веря своим ушам.

– Маргарет, слава богу! – Джеймс бросился вперед, но остановился при виде ее. – Господи, ты ранена?

Мэгги никогда не видела ничего чудеснее ожидавшего ее человека и настоящей армии, готовой прийти ей на помощь. Почему он решил, что она ранена? Она посмотрела вниз.

Платье было темным от крови, и ее лицо сморщилось.

– Это не моя кровь.

Джеймс перевел взгляд с испачканного наряда на ее лицо.

– А чья, дорогая?

– Моего брата, – ответила Маргарет, с трудом узнавая собственный голос. – Он… он мертв. Тело… в подвале.

Констебль сменил позицию и отдал указание своим людям.

– Там есть кто-то еще, миледи?

– Нет, констебль. – Это ее голос, такой твердый? – Там безопасно.

– Отлично. – Констебль велел людям спускаться. Он помедлил. – Соболезную вашей утрате, миледи.

Она резко вздохнула.