Хизер Сноу - Сладкая иллюзия

– Мне стоило догадаться, – пробормотала Эмма. Как она могла так себя обманывать! Она ходила вокруг Дерика, словно вместе они были пропорциональным циркулем, изобретенным Галилеем, каким Эмма пользовалась для измерения расстояний на картах. Дерик играл роль иголки, а она – грифеля. Причем очень тупого.

– Мне сразу показалось странным послание, в котором ты сообщал о том, что приедешь в замок после долгих лет отсутствия. – Эмма покопалась в памяти в попытке взглянуть на ситуацию трезво, а не глазами влюбленной девчонки. – Особенно после того, как ты не смог явиться на похороны матери двумя месяцами раньше. Но я, как и все вокруг, подумала, что ты решил взглянуть на унаследованные тобой земли.

Дерик стоял на месте, подобно каменному изваянию, в трепещущем свете фонаря. Он даже не пытался возражать против обвинений Эммы, за это она была очень благодарна. Она и так чувствовала себя достаточно глупой. Мысли кружились в голове Эммы в бешеном ритме, пока она пыталась вспомнить все, что, как ей казалось, она знает.

– И после приезда ты был таким напыщенным и поглощенным собой… – Эмма вспомнила, какое облегчение она испытала, узнав, что он вовсе не бесполезный бездельник, а шпион, работающий на Военное министерство.

А потом она вспомнила ночь, когда всплыла правда о его прошлом. Эмма развернулась на каблуках, одарила Дерика гневным взглядом и указала на него пальцем.

– Я спросила тебя, почему ты сохраняешь имидж скучающего франта, – напомнила она ему, – когда уходила с ужина в замке. И ты мне солгал!

– Я не лгал тебе, Эмма. – Дерик устремил на собеседницу взгляд своих изумрудных глаз, цвет которых представлялся размытым и туманным в неясном свете фонаря. А может, так казалось потому, что Эмма вдруг начала понимать: все, что она знала о Дерике, было довольно туманным. – Я сказал, что продолжаю играть роль другого человека, так как больше не знаю, кем являюсь на самом деле, – очень серьезно произнес Дерик. – И это правда.

Та самая щемящая жалость, которую испытала Эмма, впервые услышав это признание, грозила захватить ее с новой силой. Ей захотелось дернуть себя за волосы. Ведь после всего, что она узнала, ее по-прежнему одолевало желание заключить Дерика в объятия и успокоить его.

– Но это была определенно не вся правда, верно?

У Дерика хватило ума оставить этот риторический вопрос без ответа.

Эмма вздохнула. Наверное, он просто не мог рассказать ей всего. Иначе он раскрыл бы свое инкогнито. Вопрос состоял лишь в том, зачем ему понадобилось скрывать свою истинную сущность здесь, в Дербишире.

– Но война закончилась почти два года назад, и Дербишир вовсе не кишит государственными тайнами. Какое задание у тебя может быть здесь?

Вокруг глаз и рта Дерика образовались мелкие морщинки, словно он изо всех сил сдерживался, страшась дать Эмме ответ на ее вопрос.

В памяти леди Уоллингфорд всплыли его слова. «На протяжении многих лет я выслеживал предателей и таких же двойных агентов, как я сам». Кровь отлила от ее лица.

– Ты считаешь, что предатель живет в Дербишире? – За менее чем две недели ее мирная деревня превратилась в пристанище убийцы и предателя.

Дерик поджал губы, а его глаза подернулись поволокой.

– Больше нет.

Больше нет? Эмма посмотрела на мешок, в котором лежал сапог мертвого незнакомца.

– Ты хочешь сказать, что обнаруженное нами тело принадлежит предателю, которого ты разыскивал? – У Эммы словно камень с души свалился. Но ведь она спросила, живет ли предатель в Дербишире? Найденный ими мужчина был мертв уже давно. И он вовсе не из этих мест. Эмма заметила бы, если б пропал кто-то из местных жителей.

Она была рада узнать, что среди них все же нет предателя. Ей и так было достаточно сложно представить, что человек, живший в ее доме на протяжении нескольких лет, убийца.

Дерик покачал головой.

– Нет. Человек, которого нашли сегодня… Это Тадиус Фарнзуэрт – агент, состоящий на службе в Военном министерстве. Он приехал сюда, чтобы проверить, действительно ли в Дербишире живет и действует предатель, пока я заканчивал другую миссию. Однако сообщения от него перестали поступать около двух месяцев назад, поэтому меня направили на его поиски.

Эмму вновь охватило беспокойство. Ее брови сошлись на переносице, когда она попыталась осмыслить слова Дерика. Получить прямой ответ от шпиона было так же сложно, как решить диофантово уравнение.

– Значит, ты хочешь сказать, что больше не веришь в существование предателя. Но что тогда случилось с Фарнзуэртом?

– Нет. Я сказал «больше нет», поскольку уверен, что предатель мертв, – ответил Дерик. – Но у него мог быть сообщник. Тот, кто понял, что Фарнзуэрт за ним охотится и застал его врасплох. Мне нужна твоя помощь в установлении личности этого человека.

– Подожди-ка. – Эмма понимала, что Дерик явно чего-то недоговаривал. – Откуда тебе известно, что предатель мертв? Ты знаешь, кто он? И если тебе требуется моя помощь, то почему не рассказал всю правду в самом начале? Ты должен был понимать, что я окажу тебе всяческое содействие.

Взгляд Дерика стал еще более непроницаемым, если это вообще было возможно, и зародившаяся в сердце Эммы тревога начала разрастаться до невероятных размеров.

– Сейчас для нас главное поймать этого сообщника. Неизвестно, что он может предпринять теперь, когда знает, что за ним охотятся. Остальное – дело Военного министерства.

Беспокойство Эммы вылилось наконец в вспышку гнева.

– Военное министерство, черт бы его побрал, – выпалила она и тут же покраснела, устыдившись собственной грубости. – Главное, чтобы ты перестал уклоняться от ответов. Как мог ты скрывать от меня правду все это время?

Господи, какой же она была дурой… Пыталась уговорить Дерика работать с ней вместе, помочь ему обрести новую цель в жизни. Как он, должно быть, потешался над ее наивностью.

– Если тебе нужна помощь, начни рассказывать мне правду, – потребовала Эмма. – Как должен был сделать сразу.

– Ты забыла, что одного моего слова в коллегию мировых судей будет достаточно…

– Да жалуйся, – выпалила Эмма. Она больше не боялась его угроз. Вообще-то они пугали Эмму лишь потому, что Дерик вел себя как настоящий шовинист, испорченный аристократ, уверенный в том, что женщине не под силу даже зашнуровать собственные ботинки. Но теперь она знала, что Дерик вовсе так не считает.

Леди Уоллингфорд замерла, а ее гнев остыл. Дерик не считал ее ни на что не способной, и, тем не менее, продолжал ей угрожать. Желая таким образом заставить ее позволить ему «помогать» ей. Но почему он так поступает? Почему вмешивается в ее расследование?

– Ты же не думаешь, что смерть Молли имеет какое-то отношение к твоему расследованию, правда?