Хизер Сноу - Сладкая иллюзия

Дерик прикрыл глаза, как если бы это помогло унять собственное чувство вины и боль Эммы. Только это не сработало. Как же он все запутал. А Эмма по обыкновению взвалила всю вину на себя и закрылась в своей раковине. Только, может быть, на это раз она спряталась так глубоко, что уже никогда не покажется на свет. Дерик не мог этого позволить. Попытавшись вложить в свой взгляд, в выражение лица и голос всю искренность, на какую только был способен, он произнес:

– Эмма, все было совсем не так.

Лицо собеседницы исказилось болью.

– Как ты, должно быть, веселился, глядя на мои неуклюжие попытки соблазнить тебя.

– Веселился? – Он был сам не свой, дошел до высшей точки исступления, очарованный ее невинным воодушевлением, как никогда в своей жизни.

– Именно. Полагаю, то, что случилось у ручья, стало для тебя настоящим испытанием. С такой-то неумехой. Впрочем, ты столько раз делал подобное для своей страны. Закрывал глаза и думал об Англии.

– Хватит! – проревел Дерик, удивив и себя, и Эмму.

Она отскочила назад, настороженно посмотрела на Дерика, и он тотчас же пожалел о том, что так ее напугал. Но теперь, по крайней мере, она не обнимала себя так, словно пыталась защититься от него.

– Черт возьми, Эмма, ты выслушаешь меня и выбросишь всю эту чушь из головы. Да, я принуждал тебя сделать меня своим помощником, но вовсе не для того, чтобы забраться тебе под юбку. Я просто хотел, чтобы ты помогла мне сойтись с местными жителями. Твои опыт и проницательность тоже оказались бы не лишними. Кроме того, я смог бы спокойно задавать интересующие меня вопросы, не возбуждая подозрений.

Эмма поджала губы, явно не веря тому, что слышала.

– Значит, ты охотился не за информацией о моем брате?

Дерик нервно провел рукой по волосам.

– Да, я пытался добыть эти сведения. Но мне вовсе не нужно было соблазнять тебя, чтобы получить ее. Ты ведь уже рассказала мне о своем брате и о людях, с которыми он общается.

Эмма отвернулась.

– Значит, в случае со мной все оказалось проще.

Эмма роняла слова точно камни.

– Аааа, – зарычал Дерик, направляясь к ней. Он ужасно устал от самобичевания. – Черт бы тебя побрал…

Однако Эмма протянула руку, и этот беззащитный жест заставил Дерика остановиться. А от ее затравленного взгляда по его спине побежал холодок.

– Просто остановись, – спокойно произнесла Эмма, а потом отвернулась и двинулась в темноту.

– Куда ты идешь, Эмма? – спросил Дерик, подхватывая с земли фонарь с мешком и направляясь следом за ней.

– Намерена собрать останки мистера Фарнзуэрта, – ответила она. – А потом вернусь домой.

Эмма проскользнула в дверь черного хода, не желая будить слуг, и задвинула щеколду. Им потребовалось еще два часа, чтобы собрать все, что осталось от несчастного агента Военного министерства, и еще час на перевозку останков в Уоллингфорд-Мэнор, в холодный подвал. Более тщательный осмотр Эмма планировала на завтра.

К счастью, ей больше не довелось остаться с Дериком наедине. Когда она вернулась к повозке, ее уже ждали слуги. В их сопровождении она и вернулась домой. Эмма просто не смогла бы больше выслушивать ложь Дерика.

Она ожидала, что при мысли о его обмане ее душу вновь начнет терзать боль, но вместо этого она ощутила лишь пустоту. Что ж, это даже хорошо. По крайней мере, теперь она сможет мыслить здраво и беспрепятственно покопается в памяти.

Леди Уоллингфорд сняла пальто, покрытые грязью ботинки и понесла их в гардеробную. Чье это пальто? Возможно, оно принадлежало ее матери. Эмма не помнила, чтобы покупала его сама. А вот ботинки были ее. Дерик настоял на том, чтобы она их надела.

«Я не хочу, чтобы ты споткнулась в темноте и сломала свою очаровательную шею». При воспоминании об этом в груди Эммы поднялась волна раздражения. Какой же он все-таки лжец! Дерик произнес эти слова так, будто она действительно была ему небезразлична.

Эмма повесила пальто на первый попавшийся свободный крючок, а ботинки бросила на пол. Они ударились друг о друга, подскочили и, разлетевшись в разные стороны, упали на кучу таких же грязных ботинок всех размеров. Здесь хранилась обувь Эммы, Джорджа и даже, возможно, матери с отцом. За последний год леди Уоллингфорд успела поносить их все, хватая первые, что попадались под руку. Ей определенно следовало разобраться в гардеробной. Отдать слишком большие пальто и ботинки нуждающимся. Конечно, после того, как их почистят.

Но почему, черт возьми, ее мысли были заняты сейчас кучей дурацких ботинок? «Возможно потому, детка, что тебе не хочется думать об остальном. О твоей доверчивости и глупости».

– О, прошу тебя, замолчи, – приказала Эмма звучащему у нее в голове голосу. Она даже удивилась, услышав его. Последние несколько дней он молчал. Очевидно, потому, что все ее мысли были заняты Дериком.

Теперь голос вернется, не так ли? Эмма устало вздохнула. Голос обычно начинал донимать ее, когда она сильно тревожилась о чем-то или уставала. Сегодняшний день был именно таким. Ее тело нестерпимо болело. Руки, ноги и спина ныли от того, что ей много времени пришлось провести на корточках, собирая останки мистера Фарнзуэрта. Но когда Эмма поняла, что боль в некоторых частях тела была результатом занятий любовью с Дериком, ее охватило жгучее чувство стыда.

Занятия любовью. Можно ли это назвать именно так? Для Дерика это было просто санкционированное правительством соитие. Или все же нет? Он ведь подчеркнул, что ему не нужно было соблазнять ее, чтобы раздобыть необходимую информацию.

Теперь уже Эмма не знала, чему верить. Но она решила для себя одно: она всегда будет помнить мгновения, проведенные в объятиях Дерика, как занятие любовью, ибо она восприняла это именно так.

Пустота в душе заполнилась болью, и Эмма не стала с этим бороться. Чем быстрее она переживет эту боль, тем быстрее оставит ее в прошлом. Но потом Эмма фыркнула. Нет, она никогда не забудет: ни единого слова, ни единого жеста. Случившееся стало для нее подарком и вместе с тем проклятьем.

Эмма знала, что, несмотря на ужасную усталость, уснуть ей не удастся. Может, стаканчик-другой хереса поможет? Она зажгла масляную лампу от очага на кухне, затем босиком направилась в гостиную.

Но не успела она дойти до двери, как до ее слуха донесся громкий скрип. Эмма нахмурилась. Так могли скрипеть только стеклянные двери. Неужели Дерик решился пробраться в ее дом, чтобы закончить начатый в лесу разговор? Когда они выходили из погреба, у него было такое мрачное выражение лица, что Эмма поняла: их разговор еще не закончен. Вероятно, Дерик решил не откладывать его до утра.

От стеклянных дверей, ведущих во двор, наверняка было видно приближающееся пятно света. Так что сбежать или спрятаться у Дерика не было никакой возможности.