Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Узы памяти

– Сейчас.

«Он ни с кем не встречается. Пришел выпить. Забыться».

Саймон подвинул ему кружку и услышал, как человек что-то бормочет себе под нос. Сначала тихо, потом все более возбужденно. Классический паранойяльный бред шизофреника. Мэтти, брат Саймона, был болен, и Саймон умел распознать бушующий в чужой душе ад.

– Спиртное – это не ответ, знаете ли, – мягко заметил он. Вблизи бродяга выглядел еще хуже, чем на расстоянии: желтая одутловатая кожа, налитые кровью глаза. От него пахло грязью и безнадегой: облачко несчастного дыма, бесцельно летевшего по ветру.

– Она должна была выйти за меня.

Мужчина говорил не с Саймоном. С собой, с воздухом, больше ни с кем…

– Когда-то она любила меня. Мы любили друг друга.

«Бедный ублюдок»… Он не опасен. Только жалок.

Мир так жесток.

«Брукс» – один из эксклюзивных мужских лондонских клубов. Когда-то, в середине восемнадцатого века, он был основан четырьмя герцогами и компанией других аристократов. Здание на западной стороне Сент-Джеймс-стрит вначале служило политическим салоном вигов, тогдашних либералов. Теперь же туда принимали членов других партий, но все же его очень часто посещали дипломаты, политики и государственные служащие высшего ранга. Истинное, хотя и не произносимое вслух условие вступления в клуб состояло из трех требований: все претенденты должны быть мужчинами, британцами и принадлежать к высшему классу.

Тедди де Вир не значился членом, поскольку принадлежал к «Тори-Карлтон-клаб», находившемуся как раз на другой стороне улицы. Оба заведения считали себя соперниками, так что членство сразу в двух клубах было вещью неслыханной. Однако Тедди часто ходил в гости в «Брукс», так что в сегодняшнем ленче не было ничего необычного.

– Де Вир…

Сэр Эдвард Мэннинг, личный секретарь Алексии, тепло приветствовал Тедди. В обращении с министром внутренних дел сэр Эдвард сохранял сугубо официальный тон. Но муж Алексии – дело другое. Оба немного знали друг друга. И поскольку были на равных, некоторая фамильярность тут вполне уместна.

– Мэннинг! Спасибо, что согласились встретиться. Уверен, что у вас совершенно нет времени.

– Не больше, чем у вас, старина.

Они заказали джин-тоник и пару стейков-филе с кровью и знаменитым хрустящим картофелем «Брукс». Тедди немедленно перешел к делу:

– Это насчет Алексии.

– Я примерно так и полагал. Что у вас на уме?

– Дело немного щекотливое. Алексия упомянула, что у нее неприятности с каким-то типом, которого она знала много лет назад.

Сэр Эдвард даже глазом не моргнул. Ничем не выказал изумления по поводу того, что Алексия призналась мужу насчет Билли Хэмлина. Приказ о депортации был выполнен так быстро и тайно, что даже личная охрана министра внутренних дел была не в курсе происходившего. И все по требованию Алексии. Если Хэмлин и хранил мрачные тайны министра, сэр Эдвард считал, что последний человек на земле, к которому она обратится, будет ее муж, славный, но донельзя скучный Тедди.

– Она говорила, что этот человек домогается встречи с ней.

Сэр Эдвард снова промолчал. Тедди не спрашивал. Он утверждал. Сэр Эдвард поднялся на самые верхи британской государственной службы не потому, что отвечал на утверждения.

– Беда в том, что Алексия отказывается назвать его имя. Сказала только, что «вы решили проблему».

Тедди отрезал сочный кусочек стейка и положил в рот.

– Вот что я хочу знать: вы ее действительно решили?

– Да, – ответил сэр Эдвард обычным сдержанным тоном, – в меру своих возможностей.

– Что это означает?

– Не для протокола?

– Конечно.

– Мужчина, о котором упомянула министр, – американский гражданин.

– Она так и сказала. Бывший заключенный и псих.

Сэр Эдвард слегка приподнял бровь.

– Я не уверен, что мы могли зайти очень далеко. Дело в том, что ввиду его национальности наши возможности, хоть и значительные, сильно ограничены.

– Алексия сказала, что вы его депортировали.

– Совершенно верно. Он был депортирован. Въезд в Британию ему отныне запрещен. Я переговорил с нашими американскими друзьями, и, насколько мне известно, его упекли в лечебницу, где отныне он и останется. Где-то на Восточном побережье.

Но Тедди Вир, похоже, не был убежден.

– Насколько вам известно? «Где-то»?

– Да, решение не идеально, – признал сэр Эдвард. – Но учитывая, что все проделывалось втайне, это лучшее, что мы могли осуществить, не подставляя под удар министерство внутренних дел. И потом нужно думать о том, что сказать прессе, если все выйдет наружу. Насколько далеко вообще можно зайти. Депортировать шизофреника и бывшего заключенного, беспокоившего министра внутренних дел, – вполне приемлемая история для многих избирателей на случай, если произойдет утечка информации. Особенно если в деле замешан американец. Никто не любит американцев.

– Вы правы, – признал Тедди. – А велика вероятность того, что произойдет утечка?

– Все может быть. Подобные утечки происходят каждый день.

Тедди понимающе кивнул.

– Назначение вашей жены на пост министра внутренних дел многим не понравилось. И теперь они лихорадочно ищут трещину в ее доспехах. Вспомните, что творилось после ее заявления насчет иммигрантов. Мы не хотим давать им повод.

Мужчины занялись стейками. Наконец Тедди сказал:

– Значит, этот псих может въехать в страну нелегально?

– Каждый может сделать что-то нелегально.

Сэр Эдвард глотнул бургундского и аккуратно промокнул рот салфеткой с монограммами.

– А если он явится? Что будет тогда?

– Тогда мы его арестуем, как всякого нелегального иммигранта, и снова депортируем. Послушайте, де Вир, я понимаю вашу тревогу. Будь это моя жена, я бы испытывал то же самое.

Тедди безуспешно попытался представить жену сэра Эдварда.

– Но я честно не думаю, что вам или министру внутренних дел стоит волноваться. Этот человек болен. У него нет денег. Доверьтесь мне. Я видел его. Он не криминальный гений. У него просто нет средств, чтобы вернуться в Британию.

Они закончили ленч. Тедди заказал липкий пудинг «тофи» с соусом из сливочного масла и жженого сахара. Сэр Эдвард, заботившийся о своем весе, попросил двойной эспрессо. Сергею нравилось, когда он держался в форме. Вскоре, надеялся Эдвард, он сможет дать Сергею желаемое и отделаться от него навсегда. А до тех пор меню десертов оставалось для него табу.

Сэр Эдвард подписал счет. Оба взяли плащи.

– Когда возвращаетесь в Бостон? – спросил сэр Эдвард. – Вы все еще в отпуске, верно?

– И да и нет. Сегодня вечером лечу обратно. Нужно поскорее приехать к Алексии. С нашей дочерью по-прежнему неважно, и мне не хочется надолго ее оставлять.

Второй раз за этот час сэр Эдвард скрыл удивление. Он знал, что между Алексией и ее дочерью идет война не на жизнь, а на смерть, но Тедди впервые заговорил об этом так прямо.