Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Узы памяти

– Передайте министру наилучшие пожелания, – вежливо простился он. – Нам не терпится вновь ее увидеть.

– Обязательно. И огромное спасибо за ленч. Да, и последнее, – небрежно добавил он.

– Да?

– Может быть, все же я смогу убедить вас назвать имя парня?

Всю следующую неделю бродяга приходил в паб каждый день. Всегда садился у стойки, всегда выпивал две кружки пива, не больше. И никогда не заговаривал ни с одной живой душой, кроме Саймона Батлера. С Саймоном Батлером и голосом в своей голове.

Теперь Саймон немного о нем узнал. Он приехал в Лондон в гости к другу. Любил машины. Имел дочь. Кто-то хотел выйти за него замуж, но передумал. По крайней мере это Саймон считал правдой. Но большинство речей бродяги отдавало паранойей.

У него на хвосте британское правительство.

Министр внутренних дел стремится заставить его замолчать.

Наемный убийца хочет его смерти и уничтожает одного за другим тех, кого он любит.

Каждый вечер он рассказывал Саймону о голосе – по телефону, у него в голове, в его снах. Голос приказывал ему, что делать, терроризировал. Никто ему не верит, но голос вполне реален.

Бродяга не хотел назвать Саймону его имя. Это было частью его паранойяльного бреда. Никому нельзя доверять. Но он упоминал дочь, Дженнифер. Снова и снова.

Как-то ночью, после работы, Саймон сказал хозяйке:

– Я бы хотел попытаться ее найти. Она, очевидно, его единственная родня, и парень нуждается в помощи. Она, должно быть, с ума сходит от тревоги.

Хозяйка с симпатией оглядела молодого бармена. Хороший он парень. Не то что ее собственный сын Артур. Больно говорить такое. Но Артур и его дружки были преступниками.

– Прекрасная мысль. Но у тебя есть только имя. Это мало что тебе даст.

Саймон пожал плечами.

– Если действительно волнуешься, позвони в социальную службу. Они скорее всего ему помогут.

– Может быть, – кивнул Саймон. – Но так или иначе, мне нужен адрес.

Это была не больница. Тюрьма.

Да, там были доктора, как говорится, люди в белых халатах. Но они не хотели ему помочь, хотели контролировать, навсегда оставить под замком. Все, что помнил Билли, – как его привязывали к кровати и накачивали бог знает чем. И все для того, чтобы заставить его забыть, расслабиться. Сделать из него растение.

Голос пропал. Доктора называли это прогрессом. Но в душе Билли росла паника. Время было на исходе.

Как бы голос ни пугал его, все же Билли в нем нуждался. Нуждался, чтобы он сказал, что делать дальше. Дал еще один шанс. От этого зависела жизнь Дженни.

Какая ирония в том, что именно Дженни спасла его! Она все еще была в безопасности, – пока, – и как только нашла, стала навещать каждый день. Билли не мог сказать дочери правду о голосе. Правда ужаснет ее, а Билли не хотел этого. Но говорил с Дженни о лекарствах, о вате, забившей голову, притуплявшей все чувства и эмоции. О своем желании освободиться. В конце концов Дженни удалось убедить докторов, что она способна ухаживать за отцом. И что с ней он будет в безопасности. Как мало она знала о том, что именно Билли защищает ее, следит ночь за ночью. Пока она спит, несет постоянную вахту в скромной квартирке в Куинсе.

Он не хотел уезжать. Не хотел выскальзывать ночью из дома, как вор, без объяснений, не попрощавшись. Но голос позвал и оставил ему указания. А голосу нужно повиноваться.

Билли прижал кулаки к глазам, заставляя себя не плакать. Нужно оставаться сосредоточенным. И позитивным. Сосредоточенным и позитивным – это основа всего.

В конце концов он снова здесь. В Лондоне. Он добился своего. Одно это уже было подвигом. Но первое, что он узнал, ступив на британскую землю, – Алексии де Вир в стране не было. Парламент ушел на долгие летние каникулы, а министр внутренних дел уехала на три недели в Мартас-Вайнъярд, подумать только! Менее чем в ста милях от больницы, где был заперт Билли! Он мог бы оставаться в Америке.

Горькая ирония происходившего душила его. Холодная рука судьбы сжималась на горле. Алексия уехала. Но она вернется. Ничего не оставалось делать. Только ждать.

Саймон Батлер был вне себя. От социальной службы столько же пользы, сколько от водяного пистолета посреди лесного пожара.

– У нас есть листовки, – сообщил скучающий кретин в так называемой телефонной службе помощи. – Или можете зайти на наш сайт и получить адрес ближайшего местного центра.

Саймон вспомнил такое же отношение чиновников «не моя это проблема» к бедняге Мэтти.

– Какой у вас сайт? – сухо спросил он. – www.plevat-mne-na-vse.com?

– Понимаю ваше раздражение, сэр…

Саймон повесил трубку. Должен быть другой способ.

Билли Хэмлин чувствовал себя лучше.

Солнце наконец вышло, и Лондон больше не выглядел картиной в серых тонах. Женщины снова надели короткие юбки, пешеходы улыбались друг другу, а клиенты паба высыпали на тротуары. Люди, устроившиеся за столиками уличных кафе, курили, смеялись и наслаждались новизной обстановки.

Парламент должен был собраться через девять дней. Но Алексию ждали через шесть. Скоро все закончится.

Обычно он заходил в «Олд лайон» на Бейкер-стрит. Здесь можно было затеряться в толпе жаждущих выпить. Постоянных посетителей было гораздо меньше, чем случайных, и никто им не интересовался. Кроме того, Билли нравился здешний бармен, дружелюбный, но не назойливый, он бесплатно давал Билли орешки и чипсы. В «Олд лайоне» были и уличные столики, однако сегодня Билли сделал исключение и отправился в «Роуз энд Кроун» на Мэрилебон.

Первые две кружки пива прошли как по маслу. Но постепенно день близился к вечеру, он продолжал пить, а настроение все больше ухудшалось.

– Знаете, она обещала выйти за меня.

– Кто?

Рядом у стойки сидела группа модно одетых молодых людей. Похоже, типы из Сити.

«Давно они тут сидят?» Билли покачал головой. Раньше он их не заметил.

– Тони. Тони Гилетти.

– Верно. Хорошо.

Молодой человек отвернулся.

Билли по какой-то причине оскорбился и схватил одного из них за руку.

– Я много чего знаю о министре внутренних дел. Я мог бы обрушить весь кабинет. Поэтому за мной охотятся.

– И в чем проблема, задница вонючая?

Финансист стряхнул его руку и случайно столкнул Билли со стула. Тот, потеряв равновесие, врезался в соседний столик с обедающими. Тарелки и столовые приборы разлетелись по полу. Кто-то вскрикнул.

Дальше, как помнил Билли, он оказался на ногах. Один из обедающих врезал ему в челюсть. Впав в панику, несчастный стал слепо отбиваться и орать. Бармены выволокли его на улицу.

– Только вернись, и я позову полицию, – крикнул на прощание хозяин. – Псих гребаный!

Билли осознал, насколько пьян, только когда, шатаясь, направился домой по незнакомым улицам. Губа была разбита, его тошнило, голова кружилась, а глаз так распух, что стал закрываться. Хуже всего, он понятия не имел, где находится. Вся доброжелательность прохожих куда-то исчезла. Они злобно пялились на него с выражением брезгливости и открытой враждебности.