Барбара Фритти - Золотая ложь

Он рассмеялся.

– Теперь говори.

– Вернемся обратно в твою квартиру.

– Чувствуешь себя дерзкой?

– Абсолютно. И мне это нравится!

Пейдж оседлала велосипед и поехала обратно, туда, откуда они начали путь. Неважно, опередит она Райли или нет. Она уже выиграла самую большую битву, происходившую внутри ее.

В субботу днем Алиса взбежала по лестнице к квартире матери и постучала в дверь. Ожидая, когда ей отворят, поймала себя на том, что стоит и глупо улыбается. И не в первый раз после того, как вышла из квартиры Бена накануне вечером. Она хорошо провела с ним время, лучше, чем ожидала. Алиса убедилась, что этот парень не растерял того, что ей нравилось в нем и раньше: интеллект, чувство юмора, способность читать ее мысли, умение заставить ее воспринимать жизнь чуть менее серьезно.

Если бы только он не был китайцем или, по крайней мере, если бы он не жил в Китайском квартале и не был так тесно связан с этим сообществом, может быть, тогда она отнеслась бы к нему как мужчине, с которым можно встречаться. Но… Алиса оглянулась через плечо, понимая, насколько близко отсюда живет Бен – всего в трех коротких кварталах. Недостаточно далеко.

Ее мать наконец открыла дверь.

– С тобой все в порядке? – спросила Жасмин, оглядывая ее с головы до ног, словно проверяла – нет ли у дочери ушибов или переломов.

– Я в порядке. А почему ты спрашиваешь?

– Я названиваю тебе со вчерашнего дня. Почему ты не перезвонила мне?

– У меня не было возможности, – солгала Алиса. Она могла позвонить сто раз, но не сделала этого, вовлеченная в события – пропажа дракона, проблемы матери, внезапное обретение отца и сестры. – Что случилось? – спросила она, заметив глубокие морщины, прорезавшие лоб матери. – Ты расстроена? Почему?

– Ты напрасно говорила с дедом о драконе.

– Ну, я столкнулась с ним на площади. Я собиралась расспросить бабушку, но не нашла ее. В магазине ее не застала.

– Она приходила ко мне.

– Ан-Мей приходила сюда? – недоверчиво переспросила Алиса. – Что она сказала? Что она хочет?

Вместо ответа Жасмин немного отступила и уставилась на еще не просохшую картину. Она стояла и молчала. Алиса не понимала, в чем дело. Она, конечно, заметила, что мать снова нарисовала дракона, этот получился более четким, все детали были прорисованы ясно, а прежде были размытыми.

– Ты не можешь остановиться и не рисовать его, да? – спросила она.

– Я стараюсь, но что бы я ни рисовала, всегда получается он.

– Что хотела бабушка?

– Она сказала мне, что я видела дракона в музее на Тайване. Будто бы я пыталась прикоснуться к нему, раздался сигнал тревоги и испугал меня. Вот почему я вижу такие страшные сны о нем.

Алиса размышляла над объяснением. Как все, оказывается, просто.

– Почему она не рассказывала тебе об этом раньше? Дедушка уверял меня, что ты никогда не видела в реальности дракона из своих снов.

Ее мать казалась смущенной.

– Не знаю, Алиса.

– Они скрывают от нас правду.

– Мы не должны говорить плохо о старших. Неправильно, неуважительно с нашей стороны. Мы должны их уважать.

Алиса слышала эти слова тысячу раз, но все труднее было соглашаться с ними, потому что поведение бабушки и дедушки нельзя назвать честным по отношению к ним.

– Мама напомнила мне, что в истории с драконами рассказывается о проклятии, которое падает на всех первых дочерей, – продолжала Жасмин. – Я прикоснулась к дракону в тот день и поэтому могу навлечь проклятие на тебя, Алиса. Я очень беспокоюсь.

От слов матери она едва устояла на своих высоких каблуках. Алиса никогда не думала о проклятии по отношению к себе. Она верит в проклятия? Разве это не просто глупое суеверие?

– Я не боюсь, – самоуверенно бросила она, стараясь не обращать внимания на беспокойство, охватившее ее.

– Не надо дразнить судьбу, – покачала головой Жасмин.

– Бен рассказал мне о проклятии. Но мы ведь не знаем точно, является ли этот дракон частью набора, о котором говорится в той легенде.

– Ты виделась с Беном? – удивленно спросила мать. – Зачем ты это сделала? Для чего тебе волноваться о драконе?

– Я беспокоюсь о тебе. Дракон пропал, а ты, может быть, последняя видела его перед тем, как мистера Хатуэя ударили по голове в нескольких кварталах отсюда. – Алиса не могла заставить себя называть его отцом. По-прежнему он для нее оставался нереальной фигурой.

– Я не ударяла Дэвида.

– Конечно, нет. Но он богатый человек, у его семьи огромные связи. Если им нужно кого-то обвинить в случившемся, то тебя – проще всего.

– Не беспокойся обо мне, Алиса.

– Боюсь, это невозможно. Я люблю тебя. Ты моя мать.

Слезы навернулись на глаза Жасмин.

– Я ввела тебя в мир стыда.

– Ты ввела меня в мир возможностей. И я благодарю Бога, что ты это сделала. Я могу стать кем хочу.

– Я знаю, тебе нелегко.

– Тебе было гораздо хуже, – сказала Алиса по возможности искренне, хотя все еще не могла простить мать за то, что та столько лет хранила имя отца в тайне. Сколько раз она спрашивала о нем!

– А как насчет Дэвида?

– А что с ним? Он не хотел меня знать. Иначе он спросил бы тебя обо мне. Захотел бы меня увидеть.

– Все гораздо сложнее. – Жасмин беспомощно махнула рукой. – Он просил меня об этом много раз. Я отказывалась. У меня были свои причины. Не хочу впутывать тебя в эту историю еще больше.

– Не понимаю почему, но ты так сама решила.

– Да, возможно, это моя ошибка. – Она помолчала. – Я не знаю никаких подробностей, но Дэвид очнулся.

– Он очнулся? – переспросила Алиса, ее тело напряглось.

– Так сообщили в новостях. Вчера вечером.

– Вот и хорошо. Он может снять с тебя подозрения. – Алиса сделала паузу, не уверенная, что готова задать вопрос, вертевшийся в голове. Но он сам собой выскочил прежде, чем она смогла остановиться: – Как вы познакомились? Как скромная китайская девушка из Китайского квартала встретила такого богатого красивого мужчину, как Дэвид Хатуэй?

– Это долгая история.

Алиса села на диван.

– Расскажи мне.

Жасмин стояла в нерешительности в центре комнаты, было видно, что ей неловко, но в конце концов она начала говорить.

– Я познакомилась с ним на вечеринке в его доме. Я работала официанткой, а Хатуэи заказали специальную китайскую еду на праздник в честь дня рождения Дэвида. – Она помолчала. – Он был очень грустный в тот вечер. Его дочь умерла всего за несколько недель до того.

– Его дочь? – потрясенно спросила Алиса. – Я думала, Пейдж единственный ребенок в их семье.

– Нет. Была старшая девочка. Ее звали Элизабет. Дэвид быстро ушел с праздника. Я была на террасе, собирала стаканы. Он заговорил со мной. Думаю, я оказалась единственной в доме в тот вечер, с кем он мог говорить искренне, не притворяться, как с женой, отцом, друзьями. Они вели себя так, будто ничего не произошло, но Дэвид не считал, что когда-нибудь жизнь снова станет прежней. – Она вздохнула, мысленно обращаясь в прошлое. – Не знаю, как все вышло. Через минуту мы разговаривали, а в следующую – целовались. Это была ошибка. Он ведь был женат. Но что-то произошло между нами, возникла какая-то связь. Я чувствовала себя так, словно мы по какой-то непонятной причине всегда принадлежали друг другу.